КУРЕНИЕ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ
Будучи в Англии, Петр согласился на предложение графа Пемброка договориться с маркизом Кармартеном* о поставке в Россию крупной партии табачного сырья - речь шла о концессии на продажу, которая стоила боль ших денег**. Находившиеся в Голландии Лефорт, Возни- цын и другие соратники Петра так обрадовались этому со бытию, что по получении известия из Лондона тотчас воздали должное «нашему честному другу Ивашке Хмель ницкому» и многократно прокричали «Виват!». Друзей хмельного Ивашки хотели было выслать из Голландии, ибо голландские купцы не без резона почувствовали, чтоангличане не допустят их на обширный российский рынок, но дело обошлось. В Москве же сильно возмущался произошедшим Мартын Богданов, который, по сообще нию одного из корреспондентов Петра, был «даже груб». Между тем договор с Кармартеном, подписанный 16 апреля 7206 года или, по юлианскому календарю, который Петр вскоре принял, 1698 года, на сумму 200 тысяч фунтов стерлингов или 400 тысяч рублей серебром, был рассчитан на семь лет. При этом англичанину, давшему задаток, удалось добиться выгодных для себя условий; в частности, он получил монопольное право («с запрещени ем всем другим») продавать «на Москве (Петербурга, на помню, еще и в помине не было. - И. Б.), в городах и уез дах табачные немецкие трубки, и коробочки (табакерки), и иные мелочи, к тому табачному куренью принадлежащие». Одновременно царь дозволил своим подданным «табак курить и другим образом употреблять по воле каждого». Авансом в 12 000 фунтов (по тогдашнему курсу - 28 800 рублей*) царь распорядился мудро: 17-19 апреля Ф. А. Головин покрыл накопившиеся в Англии долги и сде лал новые покупки (треть суммы была выдана англичана ми сразу, еще до обмена текстами договора). В Лондоне были сделаны разные припасы, накуплены редкости, ин струменты, наняты на русскую службу иностранцы (не без рекомендации Кармартена): профессор Эбердинского уни верситета, математик Генри Фарварсон (Henry Fergharson; в России его назвали Андреем, да и непростую для русского произношения фамилию несколько переиначили), инже нер Джон Перри (должен был надзирать за строитель ством верфей и каналов и исследовать возможность соеди нения Волги и Дона близ Астрахани), мастер Джон Дин, два преподавателя Математической школы - Грайс и Гвинн, кораблестроители Най и Дин и другие. По-видимому, царя-преобразователя прельстила не малая сумма наличных денег, которые можно было упот ребить с большой пользой для Отечества; отчасти поэто му он, видимо, и согласился на договор, который был выгоден еще и экономически: на вырученные деньги Кар мартен был обязан закупать российские товары, внося, таким образом, свой вклад в развитие России.
В первый год Кармартен обязался ввезти в Россию 1 500 000 фунтов табака, во второй - 2 500 000, в третий - 3 000 000 фунтов и, кроме того, безвозмездно представ лять в казну (т. е. для личных надобностей царя) 1000 фунтов табака в год. Петр, со своей стороны, обязался запретить разведение табака в Малороссии и импорт из других государств. За две бочки табака, которые Кармартен обязался достав лять собственно в казну, помимо первых шестнадцати ты сяч, он получил привилегию привозить в Россию трубки,табакерки и прочие табачные аксессуары. Вот текст это го разрешительного документа, увидевшего свет 14 июля 1698 года:
«На Москве и в городах и в уездах, кроме чер касских (т. е. украинских. - И. Б.) городов, табаком торговать и табачные немецкие трубки и коробочки и иные мелочи, к тому табачному курению принадлежащие, провозить королевского величества английского Перегрину лорду маркизу Ф. Кармартену и его учрежденным или прикащикам; а иному никому тем табаком не торговать и трубок и коробочек не привозить».
РАЗВИТИЕ ТАБАКОРУЕНИЯ В РОССИИ
Поначалу трубки «голландки»
из белой глины завозились во множестве в Петербург из-за границы, а потом их научились делать и жители города на Неве. Питерские археологи доныне находят остатки этих трубок, ибо трубки петербуржцы курили больше века (притом в специаль ной комнате, за запертой дверью, как бы совершая некий обряд, а не предаваясь прилюдно праздности). «Всякий проезжающий знает очень хорошо, - читаем в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя, - какие бывают» общие залы в гос тиницах - «потемневшие вверху от трубочного дыма». Трубку любил и Манилов, «которую курить сделал привычку, когда еще служил в армии». Трубки в те времена были «кабинетные» - из прусского янтаря с длиннейшим чубуком; бюргерские, похожие на миниатюрный саксо фон; короткие «носогрейки» (по-французски - «brule- gaele»; у этих трубок обламывали чубук), их курили преимущественно питерские рыбаки и иностранцы; изогнутые - так называемые «козьи ножки». Образ мужчины с трубкой - непременная часть карти ны XVIII и первой половины XIX веков. Мемуаристы не обходили стороной курителей трубки, ибо без них карти на была бы неполной. В. Г. Короленко в своих воспомина ниях рассказывает о встретившемся ему в детстве кучере - тот «не выпускал изо рта глиняной люльки, в которой по мешивал иногда горящий табак прямо заскорузлым ми зинцем». Одной этой фразы достаточно, чтобы образ «ожил». Трубка и чубук - суть два предмета, без которых ку рение невозможно, во всяком случае на начальной стадии табакокурения. Первое время трубка в Питере изготовля лась из огнеупорной или фарфоровой глины красно-буро го цвета, реже - из различных камней. Первые трубки по своему наружному виду и размерам походили на малень кие кофейные чашки, на дне которых под прямым углом ответвлялся в сторону пустой цилиндрик, длиной не бо лее одного дюйма. В этот цилиндрик вставлялся свобод ный конец чубука, тщательно обернутый бумагой во избе жание притока воздуха в трубку. Лучшие трубки подобной конструкции привозились на берега Невы из Турции и продавались в табачных лавках под названием «стамбул- ки» по цене от 10 до 20 копеек за штуку. Между тем, для того чтобы курить трубку, нужен был еще и чубук (слово турецкого происхождения, означает «трубка»), который представлял собою нечто вроде пря мой трости длиной от 1 до 2]/2 аршин, по толщине был не более обыкновенной стеариновой свечи, просверлен ной насквозь во всю длину буравчиком для прохождения струи дыма. Чубуки изготовлялись обыкновенно из че решневого дерева, которое доставлялось в Петербург преимущественно с Кавказа. Чубук прилаживали к трубке, набитой табаком, а к другому концу чубука приставляли янтарный мундштук*. Чтобы закурить трубку, требовался огонь, а способ добывания огня в XVIII веке был тот же, каким пользова лись древние египтяне или полинезийцы. Вооружившись кремнем наподобие того, какой требовался для ружейных замков и продавался повсеместно по пятьдесят копеек за сотню, курильщик накладывал на кремень кусочек трута, затем, ударяя кремень стальным кресалом, извлекал ис кры, которые, попадая на трут, зажигали его. Трут никогда не загорался, а лишь тлел, чего было вполне достаточ но для раскуривания табака в трубке.
До 1810-х годов курительный табак по популярности уступал нюхательному (о котором речь пойдет в отдель ной главе - «нюхари» всегда держались особняком). Фе льетонист «Северной пчелы» писал в 1843 году: «Не бо лее как за 35 лет пред сим курение табаку ставилось на одну линию с употреблением спиртных напитков. Кури ли табак моряки и старые солдаты, преимущественно ка валеристы. Когда курильщик ехал в общество, то переоде вался, чтобы не было слышно табачного запаха. Сказать о человеке, - от него пахнет табаком, почиталось оскор блением. Особенно во Франции курильщики были редки, и только старые гренадеры не стыдились курить явно. Времена переменчивы! Теперь табак курят не только пер вейшие светские щеголи, львы, но и дамы! О ужас! Дамы курят табак!» Мало-помалу укрепилось мнение, что курить не толь ко модно, но и полезно. Хотя насчет моды очень точно выразился фельетонист «Иллюстрации» в 1845 году: «Все курят, почти все нюхают... Табак - друг молчаливой думе и шумной беседе. С табаком люди приятно и встречают, и провожают день. Весь свет в дыме, - но табачном, и ник то не жалуется на свойства заморского зелья; напротив, каждый старается сделать себе табачную атмосферу, в ней жить и умереть. Беспредельное потребление табака не есть мода, потому что эта мода продолжается триста пять десят лет...». Насчет того, что «курят все», автор явно перебрал. Оказавшись в гостях у Манилова, Чичиков отказался от «трубочки», ибо не курил - «Не сделал привычки, боюсь;говорят, трубка сушит». На это Манилов произнес следу ющую необыкновенную речь. Трудно удержаться от того, чтобы не воспроизвести ее здесь: «Позвольте мне вам заметить, что это предубеждение. Я полагаю даже, что курить трубку гораздо здоровее, неже ли нюхать табак. В нашем полку был поручик, прекрасней ший и образованнейший человек, который не выпускал изо рта трубки не только за столом, но даже, с позволения сказать, во всех прочих местах. И вот ему теперь уже со рок с лишком лет, но, благодаря Бога, до сих пор так здо ров, как нельзя лучше». И у Ноздрева из гоголевской поэмы в кабинете были трубки «деревянные, глиняные, пенковые, обкуренные и необкуренные, обтянутые замшею и необтянутые, чубук с янтарным мундштуком, недавно выигранный, кисет, вы шитый какою-то графинею...» У героя повести «Трубка табаку» (анонимный автор скрылся под псевдонимом А. Ф. Трубкин), вышедшей в свет в 1844 году, всегда при себе была «длинная палица - прекрасный черечневый (из черешни или вишневого капа, т. е. нароста на дереве. - И. Б.) чубук с богатым ян тарным мундштуком, который был оправлен в серебро и золото... На серебряном кольце, около мундштука, были вырезаны слова: “Развлечение от скуки”». Нет, недаром в первой половине XIX века в городе на Неве были в ходу следующие незамысловатые строки:
Трубка в жизни утешенье, Трубка - радость наших дней, От тоски одно спасенье - Быть все с трубкою своей.
Новая эра табакокурения: Папиросы, сигареты
При Александре II трубки стали постепенно вытес няться папиросами (предположительно, появились в 1832 году в Египте, где английские солдаты набивали та баком картонные гильзы от патронов). Появление папирос вызвало подлинную революцию в отечественном та бачном производстве. Фабрики, выпускавшие до этого времени нюхательный и трубочный табак, не сумев пере строиться, терпели сокрушительное поражение в битве с конкурентами и навсегда (и, к сожалению для истори ка, бесследно) исчезали за густой пеленой папиросного дыма. К папиросам пристрастились и представительницы прекрасного пола, что дало повод фельетонисту язвитель но заметить: «Дама, пускающая дым из своих коралловых губок, - то же самое, что мужчина, вяжущий чулок или вышивающий на канве». В России папиросы в бумажных гильзах известны примерно с 1844 года (в циркуляре министра финансов от 29 апреля 1844 года впервые говорится об «особого рода бумажных сигарах, называемыми папиросами»). Первое время папиросы выпускала только фабрика А. Ф. Миллера
в Петербурге, потом изготовлением их стали занимать ся десятки других фабрик и бессчетное число мелких ку старных мастерских. Папиросы были двух сортов: турецкие крепкие (из турецкого табака) и слабые (легкие) - из мэрилендского. Папиросы под названием «Maryland Doux» (или, как сказали бы сегодня, «Мэрилендские легкие») будто бы первым начал производить в Питере некий француз Морнэ, служивший несколько лет камердинером у князя Александра Ивановича Барятинского (1815-1879), гене рал-фельдмаршала, и вместе с ним приехавший в Россию (но не из Парижа, как можно было бы предположить, а с Кавказа, хотя, с другой стороны, откуда на Кавказе взял ся француз?).И турецкие крепкие, и мэрилендские легкие были одного вида и размера - около пяти дюймов. Десяток стоил десять копеек. Все предприниматели, производившие папиросы, ориентировались прежде всего на среднее сословие - в этой части общества число курильщиков во все времена было особенно велико, и именно они приносили (и при носят) фабрикантам основной доход. Гимназисты и кадеты, которых, надо полагать, табач ные промышленники не принимали в расчет, курили деся тикопеечные папиросы, притом в несколько приемов, тщательно сохраняя окурки. Однако за пределами «школьного круга» широкого распространения такие папиросы из-за плохого качества и относительно высокой цены не получили. В гимназической и кадетской среде, где куре нье преследовалось, курили исключительно «в трубу» (т. е. в вытяжку), преимущественно в клозетах (как и в наши дни). По воспоминаниям современника, «в учебных заведениях за куренье драли без всякого милосердия» (чего в наши дни, увы, не делают, даже дома). Папиросы быстро вошли в моду. Когда они только появились в продаже, возник романс, вытеснивший пане гирик трубке: Папироска, друг мой тайный, Как тебя мне не любить;
Не по прихоти ж случайной Стали все тебя курить.
Но давайте переместимся в траншеи первой мировой
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
"В начале войны курение трубки было наиболее распространенной формой употребления табака в вооруженных силах Европы. Пачки рассыпного табака и спички обычно входили в состав солдатского пайка. Курение трубки или сигары также ассоциировалось с представлениями XIX века о мужественности. Сигареты, хотя и были доступны, в этот период были далеко не так популярны, как трубки и сигары. Война положила начало подлинной революции в американской и европейской табачных культурах. Она также стала периодом, когда было положено начало рекламе сигарет в современном понимании."
- отрезок из статьи "World war I, part 5: tobacco in the trenches
Русским солдатам часто давали "дешевый" вид табака, который прекрасно рос в холодном климате России - махорку, эту же махорку будут курить и советские солдаты.
Немецкие солдаты в довоенную эпоху часто покупали замысловатые "полковые трубки". Эти трубки были украшены символами воинской части, и их часто можно увидеть на фотографиях начала войны, но в условиях окопного быта они были довольно хрупкими.
И Зигфрид Сассун, и Эрнст Юнгер в своих литературных произведениях поделились личными воспоминаниями об участии в сражении на Сомме в качестве офицеров. Хотя их рассказы о войне очень разные, но оба они описывают то, как курили трубки в окопах. Иногда трубка фигурирует и в эпизодах, посвященных командованию подразделением; в руках немецкого офицера она принимала ту же роль атрибута власти и целеуказания в бою, что и стек. Курение трубки было, безусловно, самым распространенным видом курения табака в довоенную эпоху и оставалось популярным и в военные годы.
По мере того, как шла война, популярность курения сигарет возрастала. Хотя реклама сигарет в ту эпоху продемонстрировала буквально взрывной рост, были и другие, более практические соображения, которые, вероятно, привели к падению популярности курения трубки в военные годы. Предварительно расфасоваванные сигареты оказались гораздо удобнее трубки в окопных условиях. Курильщик трубки должен сохранять свой рассыпной табак сухим, что было затруднительно в условиях грязных и сырых траншей во Фландрии. Курение сигарет также занимает гораздо меньше времени, чем трубка, что делает их почти идеальными для окопных условий, где солдату может понадобиться сменить позицию в любой момент. Трубки необходимо постоянно поджигать, а это было опасно так как огонёк мог выдать местоположение противнику.
На этом заканчивается 2 часть истории табака, в следующем части я расскажу что курили в советское время, как, где, и наконец-то закончу всю эту историю. До новых встреч!