Каждый человек воспринимает этот мир и других людей с точки зрения своего опыта, воспитания и мировоззрения. А как мы воспринимаем детей?
Все имена персонажей изменены
Начался новый учебный год. Прошла перекличка. Я стояла на первом этаже и видела, как во дворе собираются разные классы. Отмечала для себя как изменились дети, как они выросли. Подошла очередь перекликаться 8 классам.
Ух! Перехватило дыхание. Девочки за лето стали девушками. Они стояли чуть в стороне и оглядывали всех дерзкими взглядами. Мальчишки играли в какую-то игру, вскакивая на спину друг другу. Девочки смотрели на них свысока – «недоросли» - так и читалось в глазах.
Классный руководитель быстро всех отметила, сказала какие-то нужные слова и ребят просто «смыло».
«Работы будет много» - пронеслось в моей голове и забылось, потому что впереди было 1 сентября. В суете приготовлений всё увиденное отошло на какой-то задний план.
1 сентября прошло хорошо, празднично и многолюдно – счастливое время. Наступили школьные будни.
С первых дней сентября мысль – «Работы будет много» – начала материализовываться. Работы в 8 классах было действительно много. Но особенно «старался» один из классов.
Дерзкие, повзрослевшие взгляды девочек толкали мальчишек на различные проделки и «подвиги». Каждый день толкали и толкали…
Что придет в эти лихие головы в следующую секунду, просто невозможно было предугадать. Учителя шли на уроки этого класса как на войну. Урок для этих детей был очередным развлечением, продолжением перемены. Одно неудобство – сильно по классу не побегаешь. Хотя и такие «забеги» периодически устраивались. В целом всё делалось по одному сценарию: один или два человека начинали какую-то «шалость», а весь класс включался. Кто-то в активные действия, а кто-то просто хихикал. Учителя вольно или невольно втягивались в это действо, чем еще больше раззадоривали учащихся.
Я, как социальный педагог, разбиралась со всеми происшествиями буквально каждый урок. Разбираясь, удивлялась: по отдельности - добрые, открытые и даже интересные люди. А вот все вместе…
Весь сентябрь и октябрь: педсоветы (малые и не очень), советы профилактики, беседы с родителями…
Всего этого хватало буквально на один, максимум два дня. Потом опять летело недоеденное яблоко в потолок, обрывались шторы, некоторые товарищи убегали с уроков, чтобы покурить.
Постепенно начали возникать трудности в общении детей с классным руководителем. Возникший снежный ком не мог катиться бесконечно. Только никто не знал когда же он наконец развалится-разобьётся.
Это случилось в обычный учебный день.
Утро было спокойным. На удивление тихим и спокойным: сижу у себя в кабинете и заполняю документы. Скоро большая перемена. Смотрю на монитор, отмечаю про себя, что есть еще десять минут. Надо сделать всё до перемены, ведь потом не успею.
Именно в тот момент, когда я отводила глаза от часов на мониторе, дверь в мой кабинет не просто распахнулась, она буквально отлетела. В дверном проеме запыхавшаяся девочка призывно машет руками и исчезает в глубине коридора.
Я срываюсь со стула и бегу за ней, за мелькающими впереди руками.
Забегаю в медицинский кабинет. В кабинете: медсестра, дежурный учитель, классный руководитель всеми «любимого» класса. Все негромко, но бурно обсуждают что-то. Я перевожу взгляд с них на кушетку и понимаю, что одна из учениц класса сидит с повязкой на лбу.
Что случилось? – взволнованно обращаюсь к учителям и медсестре.
Ваня К. ткнул ручкой Маше В. в лоб. – слышу спокойный ответ.
«А где Иван?» — спрашиваю всех сразу. Девочка, которая позвала меня сюда, потихоньку тянет за рукав. Поворачиваюсь. В коридоре – очень тихо говорит она.
Дальше всё должно было идти по регламентам: объяснительные, протоколы, постановка на учет…
Однако жизнь в лице папы пострадавшей девочки внесла свои коррективы. С той секунды, когда этот папа переступил порог школы и начал орать на классного руководителя, шестеренки в машине судеб раскрутились на всю катушку.
Как ни пыталась классная руководительница объяснить разъяренному мужчине, что она ни при чём, что её не было в момент инцидента, что…
Но отец не слушал. Любимое дитя чуть не убили! В последние пять минут «разговора» папаша орал только нецензурные слова, потом встал, громко хлопнул дверью и ушел. Он-то выкричался, а что делать учительнице?
Она всю свою боль и обиду выплеснула на листок бумаги. Писала быстро, не обращая внимания на почерк, да она почти не видела, что писала. В глазах стояли слёзы, они мешали смотреть, мешали писать. Слова «отказываюсь от классного руководства» выводились с ожесточением.
Дописала и отдала секретарю. Пусть отдаст директору, пусть директор читает, пусть знает об унижении, которому она сегодня подверглась!
Этот день закончился. Снежный ком проблем не развалился – он взорвался.
Мой следующий день не задался с самого начала. Бывают такие дни. И встала вроде бы с той ноги, и ехала привычной дорогой до школы. Но почему-то на душе было неспокойно.
Зашла в школу и сразу же почувствовала напряжение, которым был пронизан воздух. Иду к кабинету, смотрю на наличие школьной формы у учеников, попутно отвечаю на вопрос молодой учительницы.
Пока все как обычно.
Телефон зазвонил так внезапно и так громко. Я даже вздрогнула. Это был секретарь директора школы. Тоже дело обычное. «Юлия Юрьевна, на перемене после второго урока зайдите к директору» - сухо и спокойно сказала она. А вот мне почему-то стало ещё более неспокойно. Впереди было целых два урока.
Спокойно заняться повседневными делами не получилось. За полтора часа я узнавала всё новые подробности вчерашнего визита отца Маши В. к её классному руководителю: про то, как он хлопнул дверью, про то, как ругался матом, про отказ от классного руководства. Шепотом передавались слухи о том, кому из учителей этот класс достанется.
Я стояла в приемной директора, когда прозвенел звонок со второго урока. В руках листок с мероприятиями, которые планировала провести в «известном» классе с детьми и родителями. Написала рекомендации для нового классного руководителя.
Заходите – наконец-то сказала секретарь.
Постучала. Зашла. Поздоровалась.
Садитесь – показала на стул директор – Вы уже знаете о ситуации, которая произошла в 8В классе? – сухо спросила она.
Да. И предлагаю сделать следующее… – Не сказала, а отрапортовала, но рапорт закончить не успела.
Извините, что перебиваю – директор посмотрела на листок бумаги, лежащий перед ней. – Ситуация сложная. И в этой ситуации прошу взять 8В в классное руководство.
Она смотрела мне прямо в глаза, ожидая ответа.
Что творилось в этот момент у меня в голове!.. Ба-бах!
Хорошо – вдруг ответила я. Почему сказала именно это слово, а не «можно ответить позже» или «я подумаю» – для меня загадка до сих пор.
Директор улыбнулась. Наверное думала, что придётся уговаривать.
Я могу сама объявить классу о том, что у них новый классный руководитель?
Да. – ответила она на мой вопрос.
Встаю и выхожу в коридор.
В коридоре как всегда шумно, школа находится в постоянном движении, которое имеет направление из одного кабинета в другой. Это движение прекращается только со звуком звонка. И снова начинается со звонком на перемену. Из каждого учебного кабинета вытекает ручеек, который потом вливается в общий шумный поток. Людям, которые не работают в школе, эти бесконечные потоки разновозрастных учеников кажутся пугающими.
Я вливаюсь в такой поток после разговора с директором. Иду к «своему» классу. Подхожу… Эта картинка стоит у меня перед глазами до сих пор. А ведь столько лет прошло!
Итак, подхожу. Дети стоят возле кабинета на 3 этаже. Издалека видна их «яркость» в одежде и поведении. Нарочито громкий смех, беготня с визгами, голоса то затихают, то срываются на крик. Посмотрит человек со стороны и подумает – банда малолеток, которые ничего не боятся. А я увидела тревогу и ожидание: что будет теперь?
Ребята были так заняты внешними выражениями своей крутости, что не обращали внимания на окружающих. Они как будто поддерживали друг друга создаваемым шумом, как будто боялись остаться в тишине.
Звонок!
Они заходят в класс. Мне кажется, что они рады уроку. Так как можно слушать учителя, потому что здесь всё понятно, пусть не всегда по содержанию понятно, но привычно – потому и понятно.
Я тоже захожу в класс. Здравствуйте – говорю обычное слово, но такое впечатление, что молния ударила посреди класса. Тишина установилась звенящая. Казалось, что никто даже не дышит. Садитесь – опять молния и гром. Сели, смотрят, ждут.
С сегодняшнего дня я буду у вас классным руководителем – спокойно говорю, глядя на них. Какая же буря эмоций в глазах, на лицах, в молчаливых движениях! Не хотели они такого поворота, не хотели они такого классного руководителя! С прежней всё было понятно. А эта строгая, придирается вечно, требует то порядка, то учиться…
Никто из них не проронил ни звука. Весь класс сидел в полной тишине – как на этих детей не похоже. Учитель, который должен был вести урок, смотрел на учеников затаив дыхание. Наверное, боялся спугнуть эту тишину.
У вас есть вопросы? – обращаюсь к классу. Теперь ко всем впечатлениям от моих первых слов прибавилась растерянность. Какие вопросы? О чем сейчас спрашивать?
Если вопросов нет, то жду всех после уроков в кабинете 401. – говорю и выхожу из класса. За моей спиной голос учителя: Продолжаем урок.
Еще минут десять я стояла возле двери и слушала. Я уже знала о чем буду говорить с ними после уроков. А сейчас слушала и хотела понять, как они будут вести себя сразу после такого объявления.
Вдруг я услышала какой-то шорох за своей спиной. Медленно поворачиваюсь и понимаю, что это пятиклассник опоздал на урок и потихоньку протискивается за моей спиной. Это ему не удалось. Далее слушала путанное и пространное объяснение о том, почему он опоздал, кто виноват и что делать. Выслушала, проводила в класс. До конца шестого урока было много других неотложных дел, ведь жизнь в школе не останавливается ни на минуту.
Закончился шестой урок. Иду к 8В. Напряжение у них достигло пиковой отметки. Веселье тоже. Ребята стоят на площадке 4 этажа, их голоса гулко разносятся по всей лестнице – слышно даже на первом.
Нас ждут великие дела – проносится у меня в голове.
PS: подчас подростковая яркость, наглость или дерзость просто прикрывает страх и неуверенность в себе. Помните об этом!