— Саша, ты почему еще в постели? — Елена обеспокоенно смотрела на мужа, который в десять утра лежал одетый на кровати и отсутствующим взглядом смотрел в потолок. — Вставай, завтракай и ступай на огород. Нужно землю под помидоры копать.
— Все, мать, кажется, откопался я, — безразличным голосом ответил муж.
— Как это, откопался? — нахмурилась женщина. — Заболел, что ли? Опять радикулит?
— Да нет, Лен. Сейчас поднимусь и пойду в сельпо за сахаром.
— Зачем нам сахар? — удивилась жена. — У нас его на неделю хватит.
— Не хватит. Для сaмoгoнки его много надо.
— Для какой еще сaмoгoнки? Зачем она нам?
— Надо. Ты, лучше, вот что. Возьми лист бумаги, карандаш, будем сейчас с тобой список составлять.
— Ты чего придумал?
— Бери бумагу, говорю. Вон, из старой тетрадки вырви. Садись к столу и пиши. А я диктовать буду.
Елена, нехотя, но все-таки подчинилась, села к столу с бумагой и ручкой в руке.
— Пиши.
Иван принялся диктовать:
— Список приглашенных проститься. В скобках напиши слово «поминки».
— Чего? — Елена замерла и уставилась на мужа. — Какие еще поминки?
— Мои.
— Ты чего, сдурел? — всплеснула руками жена.
— Наоборот, поумнел. Ну-ка, вспомни, сколько мне лет?
— И чего?
— А того. Семьдесят пять. А это, Лена, все, порог.
— Какой порог?
— В нашей фамилии. У меня и отец, и дед в семьдесят пять ушли. Вот так вот. Сегодня про это вспомнил и сразу подумал — все, пора готовиться. Поэтому мне нужно сейчас понять, сколько нагнать пeрeгoнy, чтобы на всех хватило. Не хочу, чтобы после моего ухода ты без денег осталась. Пeрeгoн — это же в наше время самый дешевый продукт. И самый надежный. Так что давай вместе думать, кого ты на поминки приглашать станешь.
— Не буду этим делом заниматься, — Елена поднялась со стула. — Совсем сбрендил. Даже не думай. Нехорошо это, раньше времени о таком говорить. А уж планировать — вообще грех.
— Сиди, говорю, и пиши! — гаркнул вдруг Александр. — Совсем перестала мужа слушаться. Нахваталась от молодых свободомыслия. Я ведь не просто так говорю, а потому что чувствую кое-что. Пиши. Соседи Никулины — два человека. Стоп, — Он вдруг опомнился. — Нет, не надо. Не пиши Никулиных.
— Почему это?
— А потому. Петька Никулин мне двести рублей так и не отдал.
— Ну и что?
— Как это — ну и что? Если ты его за стол посадишь, то он вместо того, чтобы горевать, радоваться начнет. Вот, мол, как удачно получилось. И долг не отдал, и пью бесплатно за счет Саньки.
— Так он все равно придет. Он же сосед.
— А ты не пускай.
— А его жену?
— Если она одна придет — то пожалуйста. Так, дальше. Татьяна Петрова. Эта пусть будет. — Дед вдруг печально вздохнул. — Эх, жалко, Василия ее уже нет с нами. Тот бы еще и спел чего-нибудь за столом. Пел он, помнишь, как красиво? Как Шаляпин.
— Саша, ты чего? — опешила старушка. — В такой день разве поют?
— А что, не поют? Жаль. Так, дальше кто у нас по улице живой?
— Петр Скворцов.
— Его — ни в коем случае.
— Почему это?
— По кочану. Он-то больше всех будет радоваться, что меня не стало.
— С чего ты взял?
— Как будто сама не знаешь? Помнишь, как он к тебе клинья подбивал? Красавец, понимаешь ли, деревенский…
— Так это же пятьдесят лет тому назад было.
— И что? Я все помню, как будто вчера было.
— Ох, ревнивый ты какой, — закачала головой жена. — Спасу нет.
— Все, проехали, — отрезал муж. — Следующие у нас Казявины. Если честно, странная они семья, как, впрочем, и их фамилия. Думаешь, звать их или не надо?
— Конечно.
— Да? А Степка Казявин мне недавно топорище сломал и так и не починил. Мне пришлось самому делать. Это как называется?
— Да что же ты мелочным-то каким стал? — воскликнула Елена. — Топорище какое-то вспомнил.
— Я не мелочный. Я справедливый. Ладно, пусть тоже приходят. У них у обоих лица как раз подходящие.
— Какие?
— А такие. Поминальные лица. Будто они только по поминкам и ходят. Так… По нашей улице все, что ли, закончились?
— Ага, — кивнула Елена.
— Чего-то странно… — Дед вдруг принял на кровати сидячее положение и удивленно посмотрел на супругу. — Неужели нас так мало осталось? А на соседней улице, ну-ка, вспомни, кто там живой из стариков? Я чего-то не могу.
— Да. И там не густо, — вздохнула бабушка. — Одна молодежь, да и то, через дом. В основном теперь там одни дачники живут.
— Выходит, на моих поминках за столом пусто, что ли, будет? — Александр растерялся. — Чего-то мне даже и умирать расхотелось. Короче, жена, порви-ка ты этот список. Если что, пускай все, кто захочет, проходят и… И даже твой Скворцов. Кстати, ты не знаешь, а сахар не подешевел?
— Пока, нет.
— Ну, тогда я и в сельпо не пойду. Не хочу, чтобы эти, как их, ритейлеры за счет моих поминок наживались. Эх, что за жизнь пошла. Даже помереть — и то не дадут. Говоришь, помидоры пора сажать?
— Пора. Под пленку. Место покажу.
— Тогда чего валяюсь? Пойду, что ли, в огород?
— Позавтракай сначала.
— Да чего-то не хочется пока, — дед посмотрел в окно. — А вот руками поработать почему-то захотелось. От злости, что ли?
Он встал с кровати и шустро пошел из избы на воздух.
Больше смешных и удивительных историй ищите в книге Алексея Анисимова «Мелодия любви. О чудиках, проснувшейся нежности и кухонном детекторе лжи» (16+): https://go.ast.ru/a00bgtw
3 причины купить эту книгу
1. Терапевтические тексты исцеляют душу от тревог, грусти и усталости.
2. Атмосфера уюта, спокойствия и радости укутывает вас, как мягкое одеяло. Все горести можно оставить позади и просто наслаждаться моментом.
3. Ироничные, добрые, глубокие истории с неожиданной развязкой.