Правда, и ничего кроме правды...

В Куваше мы прожили все военные годы. Особенно не голодали, но пришлось и суп из крапивы есть, и мороженую картошку. Сажали свой огород: делили картошку на глазки, какой там урожай. Бабушка Анна Андреевна делала запасы из лесных даров: грибов, да ягод. Отец вернулся из госпиталя в 1944 году. Я его прихода тоже не помню, Аля рассказывала, как они с мамой и бабушкой бежали по шпалам на станцию его встречать.
В июле 1945 года мама уехала в город Вельск и привезла оттуда новорожденного мальчика, сказала, что купила его там, и в чемодане привезла. Я все ходила вокруг и заглядывала в люльку, где он спал. Мне было так интересно, откуда же он взялся. Имя мальчику выбирали все вместе. Бабушка хотела назвать его Петром, потому, что родился он в Петров день, а мне нравилось имя Володя. Так братишку и назвали, как я хотела.
Война закончилась, пришло время возвращаться на родину. Бабушка Анна торопилась в Кондопогу. Всю войну не было писем от ее младшего сына Федора. Теплилась надежда, что вернулся он на родину и теперь ищет свою семью. Возвращались военным эшелоном в товарном вагоне. По дороге я заболела скарлатиной, на станции Беломорск мама понесла меня в медпункт, где тут же собрались поместить в больницу на лечение. Какая больница? В эшелоне остались бабушка, папа-инвалид, дочка малолетняя и грудной младенец. Мама схватила меня в охапку и побежала обратно на станцию, эшелон тронулся, как только она залезла в вагон. Я помню, что проснулась в темноте и хотела встать, но головой стукнулась о какую-то крышку, перепугалась очень. А мама, видно, спрятала меня в ящик, чтобы не нашли и из поезда не высадили. С собой везли весь свой домашний скарб – перины, одеяла, подушки и самую главную мамину ценность – швейную машинку «Зингер», которая спасала и выручала во все времена. Доехать удалось только до станции Медвежья гора, а там уже нас ждала санитарная машина, с Беломорска по телеграфу сообщили, что в эшелоне едет заразный ребенок, и нас высадили. Хорошо, что на этой станции жили бабушкины родственники, которые и приютили всю нашу большую семью. Первое время жили в сарае у Русаковых, кроме нас там жила еще семья папиных родных Митиных, у них пятеро детей было, да нас шестеро. Спали все на полу, вповалку. Летом в сарае жить можно, только лето в Карелии короткое, а зима – длинная и холодная. Надо собственным жильем обзаводиться. Папа нашел финский дом, который можно было разобрать и собрать на новом месте. Вместе со всей родней, которая помогла беженцам, к зиме поставили дом с крышей и печкой, самое главное – есть крыша над головой. Перезимовали…