В декабре 1735 г. Михаил Васильевич Ломоносов в числе 12 студентов, которые, по словам архимандрита Спасского монастыря, были «остроумия... не последнего», был направлен в Санкт-Петербург в распоряжение Академии наук. В первых числах января следующего 1736 г. они прибыли в столицу и стали студентами Академического университета в Санкт-Петербурге.
Обстоятельства этого неожиданного вызова московских студиозусов в столицу требует некоторого пояснения. Дело в том, что, воодушевленное впечатляющими результатами организованной еще по инициативе Петра Великого Первой Камчатской экспедиции (1725–1730) под руководством Витуса Беринга, правительство императрицы Анны Иоанновны согласилось на организацию и финансирование Второй Камчатской (ее еще называют «Великой Сибирской») экспедиции. Основная тяжесть научной и организационной подготовки этого мероприятия легла на Академию Наук. И тут выяснилось, что к таким масштабным задачам эта главная научная институция Российской империи не была готова. Не хватало всего: оборудования, материалов, приборов. Но главный дефицит был кадровым. По штату Академии на начало 40-х гг. XVIII века числились следующие должности: президент – 1; ординарные академики – 9; почетные члены – 10; адъюнкты – 9, профессора Академического университета – 5 и один историограф. Иными словами, Академия просто не располагала достаточным количеством специалистов, прежде всего в области наук о Земле, которые могли бы выполнить миссию описания и изучения Сибири, возлагавшуюся на планируемую экспедицию.
Поскольку в России взять этих специалистов было негде, то было принято решение отправить на обучение в Германию нескольких молодых людей, способных к языкам, для подготовки по естественным наукам. Вот в эту группу, состоявшую из трех студентов, и попал Михаил Ломоносов. Вместе с ним за границу были отправлены студенты Дмитрий Виноградов и Густав Ульрих Райзер. Молодые люди сначала должны были прибыть в Марбург, в распоряжение профессора Христиана фон Вольфа (1679–1754).
Этот замечательный немецкий философ-энциклопедист, юрист и математик тесно сотрудничал с Императорской Академией наук, был ее почетным членом (1725) и много делал для подбора для нее за рубежом академических кадров (не будем забывать, что М. В. Ломоносов стал первым собственно русским членом российской же академии наук. До него все «русские» академики были иностранцами). В случае же с русскими студентами Вольфу был поручено составление программы и руководство их подготовительными занятиями по немецкому языку, латыни, математике, основам физики и в целом натуральной истории. Предполагалось, что основной курс наук они пройдут в другом, не менее известном немецком университете во Фрайбурге, под руководством признанного на тот момент специалиста в области металлургии и горного дела профессора Иоганна Фридриха Генкеля. Кроме того, именно через Вольфа осуществлялось финансирование обучения этой троицы. Именно он выплачивал молодым людям стипендию, выдавал деньги на бумагу, перья и еду. Первое время он удерживал из сумм, которые присылало русское правительство, средства за постой, ибо предоставил им жилье в собственном доме.
Нареканий на прилежание и успеваемость русских студентов у Х. Вольфа не было. Однако же вскоре до него стали доходить слухи о том, что его подопечные погрязли в долгах, а когда у них все же появлялись деньги, то тратили их напропалую. Тут необходимо заметить, что в своих долгах наши герои были виноваты лишь частично. В отсутствие безналичных платежей и наших современных систем быстрых переводов, средства из России поступали зачастую с большим опозданием. Кроме того, никто не отменял местных правил и привычек. Например, Ломоносов, чтобы «прописаться» у марбургских студентов, вынужден был выставить местному студенческому сообществу бочонок пива. А чтобы не голодать, до следующей стипендии он перебивался участием в кулачных боях… Правда, европейские студенческие нравы тех лет были таковы, что частенько приходилось драться не столько за деньги, сколько за себя. «Зело задиристы, то и дело пускают в ход кулаки, а то и шпаги», – так характеризовал много лет спустя своих немецких однокурсников Ломоносов. Так как защиту в этих конфликтах можно было искать только у земляков, то русская троица вскоре поднаторела в практике рукопашного боя и приобрела в Марбурге весьма своеобразное реноме.
Однако же это было не совсем так. Строго говоря, уважаемый профессор решил, что пребывание этой троицы «мушкетеров» под его крышей вредит его репутации. Поэтому он почёл за благо выселить их из своего дома, подобрав каждому приличного домовладельца (все же он отвечал за этих людей перед русским правительством). Ломоносова Вольф поселил у вдовы уважаемого человека, члена городского магистрата, пивовара и почетного члена Марбургского университета Иоганна Цильха, оплачивая расходы по пребыванию Ломоносова в ее доме. Однако же и тут не обошлось без приключений. У вдовы Цильх на выданье была дочь Елизавета-Христина, с которой у русского постояльца случился роман. Когда скрывать его ввиду очевидного изменения фигуры Елизаветы-Христины стало невозможно, а держать в тайне внебрачные отношения с Ломоносовым неприлично, в феврале 1739 г., как сегодня говорят, в «обстановке строгой секретности» был зарегистрирован брак. А в ноябре того же года Елизавета-Христина родила дочь Екатерину-Елизавету. Поскольку официальным в немецких землях тогда считался лишь церковный брак, то девочка почти год считалась незаконнорожденной. Официальное же венчание Ломоносова и его избранницы состоялось в местной реформатской церкви только в мае 1740 г. И для этого были свои причины.
Дело в том, что ознакомленный с условиями своей посылки на обучение за границу будущий первый русский просветитель прекрасно знал, что в случае вступления им в брак в период его обучения, русское правительство не берет на себя никакой ответственности за содержание им его семьи и вообще оставляет за собой право прекратить выплату стипендии. И поэтому сразу же после своей тайной свадьбы (не без содействия Х. Вольфа) Ломоносов исчез из Марбурга.
Как догадался читатель, путь его лежал в следующий пункт стажировки – город Фрайбург. В пути ему сильно пригодились навыки кулачного бойца, полученные в стенах Марбургского университета. По воспоминаниям самого Ломоносова, в дороге на него напала банда грабителей числом около восьми человек, с которыми молодой помор умело справился голыми руками.
Так или иначе, но в июле 1739 г. имя Ломоносова появляется в матрикулах (списках студентов) Фрайбургского университета, и он приступает к занятиям у профессора Генкеля.
Продолжение следует…
Автор: доктор исторических наук, профессор кафедры истории и правового регулирования отечественных СМИ факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова Д. А. Гутнов
Дизайн: А. А. Магера