Рассказ Бориса Долгатовича Коркмазова (р.1958) «Голова героя» - очень страшный. Действие рассказа происходит в 1943 году. Фронтовик Канамат, карачаевец по национальности, после ранения решает навестить родное село. Но он ещё не знает, что все его односельчане и родственники высланы с Кавказа в Казахстан за якобы предательство и пособничество фашистам во время оккупации края. Этот исторический факт известен (я имею в виду не предательство целого народа, а его высылку). Кто жил в Казахстане, знает, что есть там целые сёла, населённые немцами, чеченцами, ингушами.
Канамат недоумевает: как же так, не может целый народ, со стариками, женщинами и детьми, быть предателем. Он, к примеру, фронтовик, да и не он один. И ещё не может понять Канамат, почему здесь, в тылу, на родной земле, может быть страшнее и опаснее, чем на фронте.
«Канамат молчал, еле сдерживая себя. Он начал понимать, что имеет сейчас дело с врагом, который был гораздо опаснее немцев на фронте. Как далеко теперь все это: передовая, фронтовые друзья, атаки, наступления, ежесекундная игра со смертью… Здесь, на родине, все было гораздо страшнее. Все, что здесь происходило, было за гранью человеческих понятий добра и зла. Канамату в образе этого гнусного майора НКВД противостояло абсолютное зло, то самое, о существовании которого всегда писали Божьи люди – пророки, как о том ему в детстве рассказывала бабушка».
Несмотря на предупреждения, он всё же едет в свой район. И его там сразу арестовывают. А вот дальше в рассказе речь идёт о том, что, оказывается, карачаевцев не просто выселяли в кратчайшие сроки (как правило, в 24 часа), но и за каждую голову (в буквальном смысле слова) карачаевца была назначена определённая награда.
Рассказывать все перипетии сюжета нет смысла, кто захочет – прочитает сам. Скажу только, что многого мы ещё не знаем о своей истории. То есть, в общих чертах, вроде бы, знаем, но ведь история, как и жизнь, состоит не из общих черт, а из тех самых подробностей.
Цитаты:
«На войне люди быстро стареют. Когда человек вынужден убивать себе подобных, его возраст уже невозможно определять числом прожитых лет. “Годы жизни каждого убитого тобой человека надо прибавлять к своей жизни, это и будет твоим истинным возрастом”, — сказал как-то Канамату командир батальона, бывший до войны преподавателем философии».
«Майор несколько лет в конце тридцатых годов служил в “расстрельной команде” своего ведомства, и с тех пор ему часто снились лица убитых им людей. Потому он боялся спать и страдал бессонницей. И смерти он боялся не потому, что она означала конец жизни, а потому, что его часто подспудно преследовала мысль о существовании посмертной жизни, где могли находиться живые души тех, кого он загубил».
“Перед возвращением на родину карачаевцев заставляли подписывать бумаги, в которых было написано, что они не будут требовать назад свои дома и имущество, поэтому многим не удалось даже посмотреть на свои бывшие жилища: новые хозяева их просто прогоняли. Некоторые сумели договориться и выкупить собственные дома у людей, которые в них проживали. Большинству же пришлось заново строиться в тех местах, где власть выделяла им земельные участки».
Этот материал ранее был размещён мною здесь.