Мотивы, позы фигур, символы раннехристианского искусства связаны главным образом с непрестанной молитвой, которая для христианина начинается с крещения, не заканчивается на земле, но продолжается и на небе. «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь» – так говорил апостол Павел в послании к Фессалоникийцам (1 Фес. 5: 16–22). Молитва, как ознаменование присутствия Бога Живого, занимала особое место в жизни первых христиан. Молитва определяла собой весь строй культового действа, поскольку в ней происходит соединение с Богом.
Одним из излюбленных образов древнехристианского искусства был образ молящегося человека. Оранта (от лат. orans – молящаяся) – это изображение фигуры молящегося человека с поднятыми и широко раскинутыми в стороны руками[1]. Жест поднятых рук – самый естественный способ молитвенного обращения человека к Небесам. Этот обычай мы встречаем уже в текстах Ветхого Завета. Так, в Книге Исход читаем: «И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль, а когда опускал руки свои, одолевал Амалик» (Исх. 17: 11). В книге «Плач Иеремии» и в Псалмах это звучит еще более определенно: «Вознесем сердце наше и руки к Богу, сущему на небесах» (Плач. 3: 41); «руки мои буду простирать к заповедям Твоим, которые возлюбил, и размышлять об уставах Твоих» (Пс. 118: 48); «Да направится молитва моя, как фимиам, пред лице Твое, воздеяние рук моих – как жертва вечерняя» (Пс. 140: 2).
В текстах античной поэзии мы также обнаруживаем молитвенный жест рук, воздетых к небу. В «Энеиде» Вергилия читаем такие строки: «Благочестивый Эней, на себе разрывая одежды, к небу руки простер и призвал бессмертных на помощь»[2]. (Vergilius. Aeneide. II, 685–686)
Климент Александрийский (150–215) в «Строматах» пишет: «Молитва – это разговор с Богом… И Бог слышит всякую без исключения внутреннюю речь. Мы запрокидываем голову, простираем руки в небо и двигаем ногами… стремясь оторваться телом от земли… стремясь вырваться в обитель святости, с усилием разрывая телесные оковы» (Климент Александрийский. Строматы. VII. 39–40 / Clem.Alex. Strom. VII. 39–40).
Образ человека с поднятыми в молитвенном жесте руками появляется в раннехристианском искусстве в III веке, но корнями своими уходит в искусство Древнего мира. Однако в отличие от древних изображений молящихся человеческих фигур (например, шумерские статуи молящихся III тыс. до н. э., древнеегипетские плакальщицы II – I тыс. до н.э., древнегреческие плакальщицы VII – IV вв. до н. э.), христианские оранты имеют особое значение. Изображенные на саркофагах и стенах катакомб фигуры с воздетыми к небесам руками обозначают души умерших, которые молятся за тех, кто остался на земле[3]. Таким образом находит свое воплощение идея заступничества. Молитва христианина не заканчивается на земле, но продолжается и на небе.
Среди первых изображений орант можно назвать фигуры молящихся женщин, представленных на барельефах саркофагов (саркофаг из базилики Санта Мария Антиква, 260–280 гг., саркофаг делла виа Салариа из музеев Ватикана, 260 г., саркофаг Сиагрии III века из музея в Бриньоле, Франция).
В катакомбах Присциллы, в так называемой кубикуле дамы с покрывалом, находится один из самых вдохновенных образов раннего христианства. На фреске конца III века изображена фигура молодой женщины в широкой далматике пурпурного цвета, с покрывалом на голове, с воздетыми в молитвенном жесте руками и обращенным к небесам взором.
Этот образ, выполненный в стиле древнеримской настенной живописи и напоминающий женские образы помпейских фресок, исполнен драматизма и внутреннего напряжения, которое отразилось в динамике воздетых рук, в сосредоточенном выражении лица и проникновенном взгляде больших глаз. Удивительно одухотворенный образ!
Подобные изображения орант в росписях катакомб встречаются часто (фреска катакомб виа Анапо, Рим, конец III – начало IV в.; фреска Чимитеро Маджоре, начало IV в., фреска катакомб Святого Каллиста, III–IV вв. и др.).
И да, в позе оранты, с воздетыми в молитве и раскинутыми в стороны руками, могут быть представлены и мужские фигуры.
[1] Otranto G. Tra letteratura e iconografia: note sul buon pastore e sull’orante nell’arte cristiana antica (II-III secolo) // Vetera Christianorum, vol. 26, 1989. P. 69 – 87; Filacchione P. L’orante cristiana tra simbologia e iconografia del reale // Salesianum, vol. 67, 2005. P. 157–169.
[2] Цит. по: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. – Москва: Художественная литература, 1979. С. 236.
[3] Wilpert J. Ein Cyklus christologischer Gemälde aus der Katakombe der Heiligen Petrus und Marcellinus. – Freiburg, 1891. P. 30–48.
📌 Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи и видео.