Привел Олег Иваныч девушку в дом. Взял на собственную площадь проживать буквально с улицы. Девушка - молодая и свежая роза. Студентка первого курса. Верой ее звать. Очень эта девушка Олегу понравилась - моложе его на тридцать лет аж. И не каждому так в жизни везет - под бок себе юное создание пристроить.
И товарищи все от зависти к Олегу поседели разом. "Тридцать лет разницы, пацаны, - товарищам он хвалился, - и ни годом менее!".
А какая игривая эта Вера! И формы у нее упругостью отличаются. Хохочет и резвится.
Олегу, конечно, в глаза заглядывает - для нее он большой авторитет и жизнь прожил.
- А чего, Олег Иваныч, - спрашивала Вера на сон грядущий, - небось, вы и мамонта застали? Не трусили ли с ним на узкой дорожке пересечься? Мы сегодня мамонтов этих подробно изучали. Я такого мамонта и на картинке боюсь до обморока. Хорошо, что вымер. Расскажите-ка, как на зверя этого охотились - с копьем или в яму загоняли? Ужасть как люблю такие сказки слушать.
А Олег молодой пассии соответствовать сразу бросился - в молодежные одежды приоделся. И вспомнил всякие слова из юности беспечной: и "атас, ребзя" говорил, и про "шнурки в стакане".
И каждое утро на турнике подтягивался. И про юношей безусых зубоскалил - чего там эти юноши могут-то? Чего они в жизни добились? Все от мамкиной юбки оторваться не могут. А он, Олег Иваныч, оторвался.
- Деньжат бы мне тогда, - Вера про турник говорила, - юноши ничегошеньки не могут, но вы-то Олег Иваныч, небось, с приличной окладной частью к своим сединам дожили? Подкиньте на женские штучки. Шнурки, как вы выражаетесь, опять вспомоществования не выслали.
И Олег подкидывал радостно. И даже Вере про окладную часть фантазировал. Пусть-ка не думает, что средняя она у него. Прямо чуть не всю зарплату подкидывал порой. И у коллег еще взаймы перехватывал. "Булавок всяких себе набери, - говорил, - на мелочишку-т".
Зажили прекрасно. И с полгода счастье кромешное было. Но что-то и скребло Олега в глубине души. Вроде, женщина эта студентка обычная, но и не совсем - все же цаца она юная, и не всем так в жизни повезло. Благоухает с ним рядом розой. Глаз - и прочее все - услаждает. А все равно в душе скребет - чего она в институтах своих вытворяет? А ежели с соперниками перемигивается?
И капризная в последние дни сделалась. Оклад выдашь, а она языком цокнет.
- А чего, Олег Иваныч, - спросит, - нынче тощенько? Не выгнали вас, нет? Вы смотрите, в ваших летах не так-то просто новую работенку сыскать. Батя мой, ваш ровесник, какой уж год безработный.
Или другим словом обидит.
- Сымайте этот кислотный мохер, - на свитер Олега скажет вдруг, - в таком только школьники среднего звена ходят. Совестно и на улицу под ручку выйти. Давеча Маня, подружка моя, нас с вами на бульваре видела. И смеялась до упаду. В детство хрыч твой вдарился, смеялась. Вы вдарились - а мне неловко.
И по хозяйству Вера без страсти шуршит. Ногти намажет - и сидит. К ночи ближе баланду подозрительную сготовит.
- Посуду сам мой, - Олегу сообщит, - а я за равенство полов. Мы сейчас домостроя терпеть не привыкшие. Кончились ваши деньки золотые, когда из женщин вы веревки вили. Долой средневековье. И на новые рельсы корячьтесь, Олег Иваныч, а то уж и замордовали кухонными обязанностями.
А у Олега всю жизнь привычка имелась - ежели на площадь женского пола человек заселяется, то и требовательный он к хозчасти сразу делается. А с Верой так не получается. Церемонии всякие Олег с ней разводит. Исподнее свое самостоятельно в машину стиральную тащит, лицо за столом не сильно морщит - хоть студентка в кулинарном деле несостоятельность стабильно показывает.
Порой и хочется Вере на вид поставить руки ее кривые, но и боязно. Сбежит, пожалуй. Такая вот дилемма интересная сложилась. А ничего супротив молодости не поставишь. Все она, окаянная, под свой размер кроит. И воспитывать Веру поздно - сразу уж себя поставил бледным рыцарем с объемным кошелем Олег Иваныч. И про хозчасть с такого положения не заикнешься.
А в один прекрасный вечер зевать Вера начала. И так зевала, что даже челюсть у нее захрустела.
- Скучно, - сквозь зевание сказала, - прямо скукотища, Олег Иваныч, одолела. Не о таком мечтала принце. И очень уж надоело мне прислужницей шуршать - то питание готовь, то постели стели. Лучше бы книгу я про мамонтов читала. Или в клуб направилась со сверстниками скакать. Или с подружками по бульварам прогуливаться. И чего я к вам тогда заехала? Может, жить мне негде было? И не помню уж. Заехала - а вы мне какой-то домострой устроили. Будто банальная жена я в бигуди. Буду, пожалуй, с подружкой Маней комнату лучше снимать. Мне с ней проживать куда удобнее. Завтраков она не просит, носом в пыль не тычет. И не храпит почти.
И ушла преспокойно с Маней комнату снимать. На прощание в лоб Олега Иваныча поцеловала.
А он погрустил и убытки посчитал. "Накладно, - решил, - студенток этих заселять. И сердце разбила, и кошель пустой. Постарше бы мне девушку какую. Лет двадцати пяти бы специалиста молодого встретить. И воспитывать сразу начну специалиста этого - пока лавки поперек лежит".