Наш уважаемый автор Б.Н. Григорьев снова радует читателя своим материалом, откопанным в дебрях дореволюционных журналов. Хоть и 200 лет минуло, а есть чему поучиться в части обращения с уважаемыми западными партнерами.
По материалам статьи К.Р. в журнале «Русская старина» т.CXLIX 1912 г.
А.И.Михайловский-Данилевский в своём труде «Описание войны 1812 года», том V глава 3 стр. 47, пишет, как Наполеон с помощью отца А.И.Герцена, гвардии капитана в отставке И.А.Яковлева (1767-1846), предпринял неудачную попытку начать мирные переговоры с Александром I. Как известно, царь просто не принял посланца. Из упомянутой выше статьи следует, что Наполеон одновременно пытался связаться с царём и по другому каналу.
Накануне отправления Яковлева с письмом к царю император французов послал за начальником уцелевшего от пожара Воспитательного дома И.А.Тутолминым (1752-1815). Он велел Тутолмину как бы продублировать содержание своего послания, отправленного Александру I с Яковлевым, и приказал пропустить его через аванпосты французских войск. «И этот способ сближения с императором», - пишет историк, - «остался тщетным: на донесение Тутолмина не последовало ответа».
Автор статьи, сохранивший своё имя за аббревиатурой «К.Р.», сообщил в «Русскую старину» об обнаружении в фамильных бумагах документов, проливающих свет на интересные детали миссии Тутолмина.
…Имущество и воспитанники Воспитательного дома, находившегося под опекой императрицы Марии Фёдоровны, при приближении французов к Москве были отправлены в Казань, а дом остался под присмотром Тутолмина и нескольких его сотрудников.
7 сентября Наполеон повелел Тутолмину выбрать из своих подчинённых чиновника, способного выполнить его важное поручение, и прислать его в Кремль. Среди таких у Ивана Акинфовича был комиссар крестовой палаты Филипп Рухин, которого он использовал в качестве переводчика в переговорах с французами.
Рухин, явившись в Кремлёвский дворец, был представлен маршалу Мюрату. Мюрат допросил Рухина, чтобы удостовериться в его способностях, а затем, вручив ему незапечатанные депеши, исполненные на французском языке, приказал передать их в Петербурге императору Александру. Затем Мюрат взял с Рухина список членов его семейства и приказал ему явиться на следующий день за получением паспорта для беспрепятственного следования сквозь французские кордоны.
Возвратившись обратно, Рухин показал депеши Тутолмину. Депеши содержали донесение Мюрата, в которых, в частности, говорилось, что «бедствия Москвы и её жителей происходят, собственно, от её обитателей, а не от французских войск. Император Наполеон для сохранения города и богатств жителей не уклонится от заключения мира». Тутолмин, прочитав донесение Мюрата, решил восстановить истину о злоключениях Москвы и её жителей, написал своё донесение на имя императора Александра и его матери, вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, и приказал Рухину доставить его вместе с бумагой Мюрата лично в руки царя. Паспорт Рухина, полученный на следующий день, и своё донесение Тутолмин вложил в один пакет и запечатал его своей печатью. Отсюда и начались неприятности, с которыми посланец Мюрата столкнулся на пути в Петербург.
8 сентября Рухин тронулся в путь и на французской заставе получил 20 червонцев и обещание Наполеона, что если он выполнит его повеление и получит от императора Александра согласие на заключение мира, то его ждёт большое денежное вознаграждение и место при дворе императора французов – если он, конечно, пожелает приобрести французское подданство. В случае неудачи членам его семейства, оставшимся в Москве, грозила гибель.
Французские драгуны сопроводили Рухина до села Чёрная Грязь, где находились русские казачьи аванпосты. Казаки привели его к своему командиру, походному атаману Войска Донского генералу А.В.Иловайскому (1767-1842), а когда тот увидел у Рухова паспорт, выданный Мюратом, то сразу приказал арестовать его как французского шпиона и посадить под караул. Рухин, конечно, отпирался и попытался рассказать об истинном положении дела, но Иловайский не поверил ему и приказал не давать арестованному пищу, надеясь таким способом вырвать у Рухина нужное признание.
Продержав Рухина несколько дней под арестом и не добившись от него признания, Иловайский отправил его в село Подсолнечное в штаб графа Ф.Ф.Винценгероде (1770-1818), командира летучими кавалерийскими отрядами. Граф, получив донесение Иловайского, продолжил применять в отношении Рухина ту же методику: морить голодом и требовать назвать своё истинное имя, цели поездки в Петербург и бумаги французов. Рухин снова отпирался, объяснялся, но немец Винценгероде, как и донской казак Иловайский отказывался верить словам бедного Рухина и, тщательно обыскав его и не найдя бумаг, продолжал держать его под арестом. Между тем послание Мюрата было «мастерски» зашито в мундир комиссара крестовой палаты, и люди Винценгероде его почему-то не нашли.
Впрочем, граф догадался отобрать у Рухина выданный ему Мюратом паспорт и отослать его в собственную Её Величества императрицы Марии Фёдоровны канцелярию с запросом, действительно ли Филипп Рухин числится чиновником Воспитательного московского дома. На четвёртый день из Петербурга поступило повеление императора Александра «немедленно прислать находящегося под арестом чиновника Рухина». К этому времени Рухин от голода впал в болезненное состояние: ещё один день задержки с ответом из столицы – и Рухин отдал бы Богу душу.
Арестованного накормили и под сильным конвоем с фельдъегерем отправили в Петербург. По дороге в столицу конвой остановился на отдых в с. Пешки, жители которого, узнав о том, что везут французского шпиона, едва не разгромили избу, где содержался Рухин, и не убили его. Конвой с трудом отбился от разозлившихся мужиков и баб - и то после того, как командир конвоя князь Голицын разрешил им посмотреть на Рухина и досконально расспросить его.
В Петербурге Рухина сразу показали военному министру графу А.А.Аракчееву, который приветливо встретил «посланца французов», накормил его и даже поинтересовался, как он перенёс дорогу. Вечером Рухин под конвоем был доставлен графом пред очи самих императора и Марии Фёдоровны, которым, как пишет К.Р., он имел счастие вручить депеши. Мария Фёдоровна приказала выдать Рухину 300 рублей на обмундирование с повелением «не носить мундира и хранить в тайне содержание депеш».
Ответа на второе послание Наполеона (Мюрата) к Александру I тоже не последовало.
На этом авторский текст заканчивается. Но мы бы еще добавили, что при всем сочувствии к положению упомянутого Рухина в ТЕ времена, можно смело утверждать, что если бы некоторых миротворцев последних 30 лет по ошибке и скудоумию "уронили" с лестницы головой вниз дуболомы-конвоиры, было бы всем лучше, а главное, было бы лучше Стране в исторической перспективе.