Итальянец проникся духом советских 50-х и изучил все доступное о ГУЛАГе.
В прокате стартует новый фильм про Эдуарда Стрельцова и его тяжелую историю с алкогольной вечеринкой, которая привела лучшего футболиста поколения в тюрьму вместо чемпионата мира-1958, где он должен был зажечь.
Оказывается, историей яркого футболиста со сложной судьбой интересуются не только в России: в 2010-м книга про Стрельцова вышла на итальянском. Она называется «Женщины, водка и ГУЛАГ. Разбитая жизнь Эдуарда Стрельцова», ее автор – Марко Иария журналист, сотрудничающий с La Gazzetta dello Sport.
«Он был мальчиком, которого обожала толпа, но его поведение было слишком «западным» для режима. После спорного обвинительного приговора он пять лет перевозил стволы деревьев и обрабатывал уран, а затем вернулся в футбол и снова сделал чемпионом свое «Торпедо». Это правдивая история белого Пеле, которую СССР отрицал», – пишет Иария в аннотации.
Sports.ru заинтересовался, почему вдруг итальянский журналист вообще обратил внимание на историю из СССР 1950-х, как он проникался духом времени и разбирался в деталях такого запутанного уголовного дела.
Ниже – рассказ Марко о работе над книгой про Стрельцова.
• Я впервые услышал об истории Стрельцова в 2007-м, когда посмотрел документальный фильм BBC «Коммунизм и футбол», там был эпизод на несколько минут, посвященный Стрельцову. Я тут же зацепился и стал искать все, что про это написано. Вообще-то в La Gazzetta dello Sport я писал про футбольный бизнес, но меня всегда вдохновляли истории, где спорт переплетен с политикой – мечтал найти малоизвестный для Италии сюжет, чтобы написать об этом книгу. И тут узнал про драму Стрельцова!
• В Италии, да и в Европе вообще, об этой истории написано совсем мало – это меня только мотивировало погрузиться в детали, разузнать максимум. Начал с западной прессы, но быстро понял: там дело Стрельцова упоминали чисто символически, во время Холодной войны и при железном занавесе никто толком не знал, что там в СССР происходит, поэтому все факты очень размыты, никаких деталей, а где-то даже издевка. Даже авторитетный журнал Time просто включил Стрельцова в галерею карикатур, стилизованную под полицейские тюремные снимки – что-то в духе подборки спортсменов из коммунистических стран, которых наказывали как жуликов и разбойников. Хотя на самом деле случай Стрельцова – трагедия, страдания человека.
• Конечно, мне было сложно погрузиться в социально-политический контекст – но это было очень увлекательно. Я прочитал несколько книг об истории СССР и конкретно о системе ГУЛАГа, встретился с представителями итальянской организации, которая занимается историей советского периода и уделяет много внимания последствиям ГУЛАГа, поговорил с Джеймсом Риорданом – английским профессором, который был членом коммунистической партии, который как раз жил в России во времена Стрельцова и написал книгу о том, что с ним происходило в Советском Союзе. Риордан, кстати, видел вживую игру Стрельцова после тюрьмы: он обращал внимание, например, что после выхода Эдуарда отличали выпавшие волосы, более тучное тело – но при этом футбольный класс остался на том же топ-уровне.
• Что меня больше всего поразило: дело Стрельцова появилось как раз в тот период, который вошел в историю как эпоха оттепели. Известно же, что дело было в поле зрения Хрущева, и он лично решил не откладывать наказание Эдуарда, решил сразу отправить его на принудительные работы. И это тот самый Хрущев, который всего за два года до того осудил культ личности Сталина, публично заявил о его преступлениях против своего народа. Конечно, режим в то время в целом становился гуманнее, однако и эпизодов необъяснимой нетолерантности к собственным гражданам было очень много. Можно вспомнить, например, и Бориса Пастернака, которого в том же 1958-м вынудили отказаться от Нобелевской премии за «Доктора Живаго».
• К сожалению, у меня не получилось самому съездить в Россию, но мой друг Дарио Маньяти, учитель языка и переводчик, помог мне с переводом оригинальных документов и в общении с русскоязычными экспертами. Например, я говорил с футбольным историком Акселем Вартаняном – он очень помог данными своих исследований, а также уточнениями по эпизодам, которые казались мне спорными. Еще одним из основных моих источников была биография Стрельцова, написанная Александром Нилиным.
• Самая сложная часть работы – восстановить то, что происходило со Стрельцовым в ГУЛАГе. Честно говоря, мне казалось, что невозможно, что у меня не получится – но я понимал: именно реконструкция тех событий придаст книге особую ценность. После нескольких заходов я наконец нашел зацепку и обнаружил воспоминания родственников и друзей тех, кто тоже был заключенным в Вятлаге – там же, где Стрельцов. К тому же мне удалось связаться с его племянником, тоже Эдуардом, а он поделился со мной семейным фотоархивом.
• У меня сразу же сложилось впечатление, что дело Стрельцова – одна из многих махинаций, характерных для того режима. Конечно, никто и никогда не сможет рассказать, что на самом деле произошло между Стрельцовым и Мариной Лебедевой на той даче (Марко так и пишет латиницей – dacha – Sports.ru), было изнасилование или нет. Точно одно – расследование было крайне приблизительным, иного и не может быть, если оно длилось всего два дня.
• Еще факт в том, что Стрельцов давно был мишенью спецслужб. Он раздражал: например, тем, что отказывался переходить в ЦДСА и «Динамо» или своим жестким поведением в ответ на предложение стать женихом влиятельной дамы из Политбюро (Екатерины Фурцевой, тогда – единственной женщине в Политбюро, поэтому самой влиятельной женщине страны – Sports.ru) – было много причин, почему Стрельцова чиновники не любили. И в итоге с ним обошлись как с врагом народа, который подстрекал к чему-то страшному, а на самом деле это всего лишь 21-летний парень, который просто любил повеселиться – как и любой его сверстник, в том числе в западных странах.
• Образ жизни Стрельцова не соответствовал идеалу советского человека – а по мнению партии, спортсмены, особенно футболисты, должны были как раз наоборот олицетворять его. Поэтому еще до происшествия на даче в прессе началась целая кампания с едкими публикациями против Эдуарда – например, статья Семена Нариньяни «Звездная болезнь». Странное совпадение: Стрельцова закрыли за несколько дней до отъезда на ЧМ-1958, а по возвращении Эдуард не участвовал ни в одном финальном турнире чемпионата мира или Европы.
• Естественно, я тоже не знаю, тоже не смог понять, что же произошло там на даче. Но, на мой взгляд, работа реабилитационного комитета, который собирали в 2001-м, заслуживает большего внимания. Он, например, обратил внимание, что 25 из 39 опрошенных свидетелей находились в десятках километров от места преступления, а 14 оставшихся не свидетельствовали против Стрельцова, максимум – предполагали, что агрессором мог быть и кто-то другой. С учетом слабости улик, скорости расследования и прозвучавшего в зале суда комитет пришел к выводу, что здесь есть все признаки политического приговора.
• Стрельцова в Италии практически не знали: я изучал и местные издания – например, в 1990-м после его смерти только в паре газет появились маленькие заметочки. а благодаря книге многие из итальянцев впервые узнали об Эдуарде и его истории – я более чем горд этим. В 2010-м вышла тысяча экземпляров книги – продали все, в 2018-м, из-за возросшего интереса к России и как раз в год 60-летия дела, мы выпустили дополнительную небольшую партию – они в продаже еще остались.
Первое издание
