-Господи, почему ж так холодно! Отопление что ли ночью выключали…
Лиза хотела потереть заледеневшие ладони рук, но в них оказалась какая-то бумажка, свернутая рулончиком.
Она протянула руку, чтоб включить ночник, однако пальцы мгновенно уткнулись в стену, почему-то ставшую бархатистой на ощупь. Она подняла руку вверх. Тут тоже стена. И слева. Неприятное чувство сковало все тело. Она ненавидит закрытые пространства. Если это сон, то нужно скорее проснуться.
Лиза стала ворочаться, насколько позволяли стесненные условия. Что-то холодное скользнуло по груди, и упало подмышку. Она аккуратно нащупала его и взяла в руку. Что-то маленькое, железное, видимо в рамке.
В темноте ощущения стали будто острее. Пальцы чувствовали каждую впадинку и шероховатость. Уши улавливали малейшее шевеление. Справа кто-то ползёт. Возможно червяк. Она слышит как под длинным тонким телом шуршит земля. Сверху шумит ветер и что-то лёгкое падает. Похоже листья. Такой едва уловимый шорох.
Она пыталась себя отвлечь. Но мозг неизменно возвращался к одной мысли:
-Где я? Что это за место? И как отсюда выйти?
-Никак! - прошептал равнодушный голос.
-Кто здесь? - испуганно хотела закричать Лиза, но вышел только свист. Однако говоривший как-то понял.
-Я не здесь, я у себя.
-Где у себя? Что это за место?
-Подумай. Ты знаешь.
Лиза испуганно вцепилась в прямоугольную рамку. Она знала. Это иконка. Маленькая дешевая репродукция.
-Молодец! - похвалил голос.
Иконка! Но она неверующая. Точнее редко верующая. Когда совсем прижмёт жизнь. И то в церковь не ходит, свечки не ставит. Нехорошо ей там, как чужая. Тогда откуда?
Она на ощупь нашла листок, что держала в руке до этого. Провела кончиками пальцев. Готова поклясться, что чувствует буквы. Ровные строчки, завитушки, точки. Это же молитва!
-Иже еси на небеси.. - пробормотал голос невнятно.
-Что?
-Рабу божию Елизавету …
Лизу прошиб холодный пот. Руки стали ватными. Она выронила листок, он громко зашелестел по бархатной обивке. Жёсткая подушка под головой резко впилась в затылок, причиняя боль. Она дернула головой и тут же ударилась любом о крышку гроба. Своего гроба. Она умерла.
-Браво! - похвалил голос, - ты сообразительная. У меня ушло два дня, чтоб принять эту новость.
Но девушка не ответила. Мысль о том, что над ней толща земли, парализовала ее. Выхода нет, скоро рассвет. Она прищурилась и к удивлению действительно увидела розовую полоску света над ровными рядами крестов и стелл. Это было ..
красиво.
Удивительно, но на ум приходило только такое слово. Умиротворяюще и прекрасно.
Видение погасло и опять стало темно. Паника нарастала. Лёгкие сдавило, гортань сжало спазмом.
-Я хочу выйти! Я не могу дышать! - взмолилась она.
-Тебе и не надо. Ты же мёртвая, - ответил голос.
Лиза перестала удивляться, что кто-то невидимый так хорошо разбирает то шипение, что выходит у неё вместо слов. Присутствие путь незримого, но соседа, не давало окончательно удариться в панику.
-Давно я здесь?
-Вчера привезли.
-Странно. Я совсем ничего не помню. Мне казалось, я просто спала.
-Вспомнишь. Все вспоминают. Через сорок дней точно все вспомнишь, - мрачно ответил собеседник. Голос был не мужской, и не женский. Непонятный голос. Хотя может тут это уже не важно.
-Почему через сорок?
-Когда уже навредить не сможешь. Все, мне пора, мои пришли. Сейчас жаловаться будут друг на друга. Несносные!
Лиза осталась в тишине и темноте. Она снова попробовала прищурится, чтоб увидеть, что происходит наверху. Но тщетно. Отвлекал невнятный шум, доносившийся справа. Она прислушалась.
-Представляешь, бабуль, все себе забрал. И часы, и монеты серебрянные. И даже телевизор. У него итак три. Куда ещё? А ещё говорит, что ты завещание оставила. На него. Мы не верим. Не могла ты так с нами поступить. Он же нас на улицу выставит. Ты нам только подай знак, есть оно или нет.
Значит ее соседка пожилая женщина. И раз родственники ещё делят наследство, то представилась она не так давно.
Как жаль, что у неё ничего нет. Родным даже поговорить будет не о чем. Муж все записывал на себя. Считал ее глупой и транжирой. Не способной распоряжаться деньгами.
-Уфф! Ушли наконец- то! - пробурчала соседка недовольно, - пришлось ворону напугать, чтоб она на них налетела. А то будут стенать полдня. Словно мне заняться больше нечем.
Лиза хотела ответить, что дел у них на самом деле тут не богато. Но промолчала.
-Знак им подай! Надо же! Когда меня инсульт разбил, так никто никаких знаков не видел. Все отмахнулись, кроме Жорки. Заняты были. Лежачая никому не нужна. А как добро делить, так набежали. Сестры мои непутёвые. Я до сорока дней снилась им каждую ночь. Так они сюда траншею протоптали, все ходили прощения просить. Свечек вон из церкви натащили, иконостас тут устроили. Только поздно. Второй раз умереть ни у кого не выходит.
Бабулька ещё что-то бубнила. Но Лиза не слышала. Голова стала пустой и очень легкой . В ней крутились две совершенно разных фразы «проси прощения» и «сама виновата». И эти фразы имели огромное значение. Только она не могла вспомнить какое.