Война диктует свои законы. Там, где простой человек, не спеша, почёсываясь, вылезает из "Кубика", чтобы посмотреть, что там мешает ему выехать из колеи, несмотря на все ведущие, в прифронтовой полосе надо действовать не просто быстро, а с колоссальным напряжением сил и на пределе возможностей
Кажется, надо не просто вытолкать машину из залуженной колеи, а вынести ее на руках, что сверх человеческих возможностей. Потому что цена промедления — жизнь твоя и твоих товарищей…
Мы хватаемся за задний бампер, мы рвем машину из колеи, мы проклинаем ее, дорогу, «укров», которые летают где-то над нами в виде беспилотной Бабы-яги. Нас заливает черной жижей, состоящей из рвущейся из-под пробуксовывающих колес воды и земли. Но все бесполезно. И тогда мы чуть ли не хором произносим несколько волшебных фраз…
Армия — не детский сад, не пионерлагерь и даже ни разу не общежитие для холостяков. Хотя здесь сухой закон, который суров, но справедлив, общение происходит на понятном только армейцам языке. «Птички», «приход», «выход» и прочие термины — это лишь профессиональный лексикон. Хорошей лингвистической смазкой для любого дела является русский матерный, на котором говорят все. Или почти все.
И всё же. И все же меня, как человека глубоко гражданского, интеллигента в очках, поразила одна деталь, которая неизменно присутствует в любых прифронтовых сообществах, — все, и офицеры, и рядовые бойцы относятся с каким-то сокровенным уважением к друг другу. Мат, конечно используется, но в сопровождении какого-нибудь рассказа или действия, когда, например, приходится бойцам из всех калашниковых бить по «Бабе-яге». И ее, конечно, не называя по имени, сопровождают отменной характеристикой, которая присуща только падшей женщине.
А еще в подвалах, где живут наши бойцы, низкие потолки и приходится бегать по ним, подвалам, почти вдвое согнувшись. Но тут какая особенность, в подвалах — трубы, которые надо перешагивать и поэтому, перешагивая трубу, вы обязательно жахнетесь головой о балку. И тут так же обязательно следует короткое как выстрел слово, характеризующее женщину с низкой социальной ответственностью.
Другая ситуация, когда противник начинает обстрел позиций. Наши быстро убираются с места обстрела, и тогда с азартом и внутренним смехом, который прорывается сквозь сжатые зубы, солдат скажет, обращаясь к невидимому противнику: «А вот вам фиг!!!» Именно так — с тремя восклицательными знаками. Правда, слово используется другое, хотя и состоящее тоже из трех букв, которые известны всем, кто внимательно читает надписи на заборах.
При этом надо отдать должное нашим бойцам, если откинуть эмоциональную составляющую, то про противника не говорят с использованием идиоматических русских оборотов. Во всяком случае, очень редко. Это потому, что к противнику относятся, хотя и без почтения, но с настороженным пониманием, без уничижения.
И тут что интересно (хотя и не ново вроде): с той стороны в окопах все наши нынешние враги используют в соответствующих ситуациях те же самые выражения, идиоматические словосочетания и просто крепкие мужские слова. О чем это говорит — чуть позже. А сейчас небольшая история, рассказанная в одном из российских подразделений.
В кривом, как согнутое колено, украинском окопе, сошлись две группы бойцов — наших и украинских. Держались на расстоянии, поливая друг друга из автоматов. Похоже, и те, и другие в какой-то момент устали. И тогда украинский солдат (не по национальности, а скорее по принадлежности и паспорту) крикнул нашим: «Давайте передохнем немного, курить охота …». Вместо многоточия в этом предложении, как вы, наверное, догадались, стоит всё тоже слово, обозначающее падшую женщину.
«Давайте», — ответили наши, добавив, как бы это сказать помягче, слово, обозначающее часть мужского организма с предлогом «на».
Ни в том, ни в другом случае, как вы понимаете, сами слова не несли никакого смысла. То есть они не обозначали того самого значения, которое в них заложено. Они были просто эмоциональной оценкой происходящего. «Вы нам ее, а мы вам его».
Но история на этом не заканчивается. Украинец сказал нашим, что, мол, у них сигареты закончились. Видимо, не только со снарядами на той стороне плохо.
Русские парни, простые, как хозяйственной мыло, поделились с противником сигаретами, закинув им пачку в окоп. И те, и другие подымили и через пять минут продолжили бой, который закончился, как пишут в российских сводках, «полным поражением противника и сдачей его в плен».
Вот такая почти анекдотическая история. Впрочем, говорят, не единственная.
И тут ведь главное не в ней, а в морали, которая обязательно присутствует в каждой басне или почти в каждом анекдоте. И с той, и с другой стороны воюют простые русские люди. Только одним тридцать лет внушали, что они совсем не русские, а некие сверхчеловеки, выкопавшие Черное море, чуть ли не построившие пирамиду Хеопса и уж точно основавшие Русское царство и потому имеют право на все, что лежит к северу и востоку от границ Украины.
Трудно сказать, верят ли они в это сами… Может, и верят, а может, прикидываются, чтоб не отстать от политиков в Киеве, которые посылают их на убой, прячась в бункерах с толстыми железобетонными стенами. Политики в Киеве, кстати, в отличие от простых солдат, в выражениях на публике не стесняются, более того, чтобы унизить нас, легко используют их не в виде эмоциональных реплик, а во вполне конкретном значении — говоря про нас, нашу армию, корабль и даже политиков.
Но мораль не про украинских политиков. Вернее, не только про них. Когда приперло, украинский солдат, может, и умеющий правильно произносить слово «паленица», все же переходит на простой русский мат. На нутряное, впитанное, как говорится, с молоком той самой матери — советской родины. На тот язык, на котором говорили его деды и отцы, когда шли в последний бой в Великую Отечественную. И тут, когда припрет, солдату ВСУ уже не до украинских изысков.
А главное, это ведь зарубежные стратеги, в чьих странах нет и четверти таких как у нас сочных, эмоциональных и по сути бессмысленных идиоматических выражений, стравили между собой русский народ. Конечно, не без помощи инфантильных и притом циничных и вороватых украинских политиков.
Но я думаю, нутряное, то, что спрятано под сердцем у каждого украинца, рано или поздно возьмет свое, и тогда пошлют они свое руководство и на…, и в…, и еще дальше. Хотя беда, конечно, в том, что сейчас между нами идет война и убивать нам приходится друг друга.
Так что такие бессмысленные, но беспощадные слова, они тоже имеют свой смысл и значение.
А теперь про машину, с которой начался этот рассказ. Ну, вы, конечно, поняли, какие волшебные слова помогли нам вытолкнуть ее из колеи. Не уверен, что, не произнося их, мы смогли бы с ней, этой, говоря не по-русски, «нехорошей» штуковиной справиться.
Напоследок справка. В редакции издания Украина.ру матерные слова категорически запрещены, и мы их не произносим, даже когда сталкиваемся с физическими или морально-нравственными препятствиями. Да это и понятно. Не в окопах же мы.
