Вот любят женщины жаловаться: не помогают им супруги по хозяйству. И все на личных плечах нести приходится. Работа домашняя - бесконечная и неблагодарная - на женщин этих рушится одновременно с фактом регистрации любви.
А Люся Ложкина таким бы хозяйкам одно сказала: радуйтесь, женщины, а не нойте. Это вам по жизни даже повезло.
Потому что у самой Люси в семье ситуация иная.
У супруга ее характер педантичный. И больше всего он в жизни обожает чистоту. А семья его - жена Люся и трое прекрасных сыновей - к порядку в доме довольно поверхностно относятся. Придут ребята из школы, ноги задерут, на диванах печенья погрызут. Супруга Люся ужин готовит - и плита у нее жиром сияет, и раковина не сильно чистая. Вечно в раковине какая-та жизнь наблюдается.
- Ужин свой сама ешь, - Гена с порога объявляет, - я с такого запущенного пищеблока питаться отказываюсь. Федорино горе какое-то, а не пищеблок. И раковина - лицо хозяйки.
И не ест дома. И даже не пьет. Хотя у него своя личная кружечка имеется, и тарелочка, и вилка с ложкой. И запрещает он к посуде этой домочадцам даже пальцем касаться. Прячет утварь в шкаф с надежным замком.
Как домой зайдет - так и лицом чернеет. Бродит по комнатам, брови хмурит. И придирчиво углы рассматривает. Рассмотрит - и на ребят набрасывается.
- Опять, - кричит, - крошек своих накидали всюду! Взрослые лбы, а свинство разводите! Пришел отец с работы - и порядка ему никакого. И зачем я вообще женился да детей развел, если покоя мне нет. Дисфория у меня в стенах семейных сплошная. Все не в радость.
И за шваброй бежит. Даже галстука не снимет. Носится со шваброй, трет всюду энергично. “Пылищей вашей, - бормочет, - дышать не хочется. Прямо с души воротит в хаосине такой существовать. И что за люди - разведут бардачелло и хоть бы хны им. Живут и радуются. И будто ничего не случилось у них”.
Семья даже эксперименты ставила. Перед батиным приходом сами со шваброй энергично бегали. Но не меняли эксперименты положения - брови хмурые все равно появлялись.
А сам Гена Ложкин - по должности большой начальник, если что. И мог бы дома жить поспокойнее. Хватит ему и служебных передряг.
- Ежели тебе не по вкусу, - Люся с ним договориться пыталась, - наш домашний антураж, то давай клининговую женщину приглашать будем. Материальное положение позволяет. Пусть приходит пару раз в неделю - воротит хаосину. Коль уж я не устраиваю в разрезе уборки.
- Дудки, - Гена отказывается, - потом еще и за этой женщиной пол мой. Еще и за ней хаосину убирай! Не позволю! Мне и вас тут предостаточно!
И снова за швабру - хвать. Волосы торчком, галстук на загривке. Квартира у Ложкиных метров триста - есть где побегать.
И видит семья Гену только в двух обличьях - в пиджаке и галстуке по утрам, при швабре и в галстуке - по вечерам. И никто сильно не радуется такой помощи по хозяйству. И дети его Мойдодыром обзывают шепотом.
А на службе - люди отзываются - Геннадий Андреич - начальник нормальный. Справедливый и вдумчивый. И даже без особенных заскоков.
Такая вот метаморфоза с человеком много лет творится.