Бывают дни, когда реальная жизнь ярче художественного вымысла.
Ранним утром 6 января 1987 года смешанная группа 335 отдельного боевого вертолетного полка с десантом на борту взяла курс на север - с Джелалабадского аэродрома в ущелье Даринур. Разрывая предрассветное безмолвие, машины на малой высоте прошли над свинцовыми водами реки Кунар и устремились в ущелье. Полчаса лёта и вот он горный кишлак Джаншагаль - две роты специального назначения у цели.
По боевой задаче Сотый отряд должен был десантироваться на горку, внезапным налетом блокировать кишлак сверху, захватить склад в пещере под скалой, триста метров западнее верхних дувалов, и к полудню вернуться на базу.
Что может быть проще для двух рот, по пятьдесят штыков каждая?!
Увидев этот сказочный район воочию, командир смешанной вертолетной группы тут же отменил площадки для десантирования, выбранные заранее по снимкам аэрофотосъемки, и приказал всем машинам немедленно уходить с прямой видимости от кишлака за северную горку. Шли брать склад Инженера Гаффара, главного специалиста ПЗРК «Стингер» на Парачинарском выступе, и то, что его люди внизу забегали, из кабин было видно.
В итоге, четыре Ми-8-ых выгрузили третью роту на лесистом склоне, а борта со второй ротой ушли дальше, к подножию горы.
К семи часам десантирование с корректировкой по карте - севернее три километра, было завершено, и в горах снова воцарилась звенящая тишина.
Недавний главарь, а теперь проводник-наводчик Гаффар-хан находился с третьей ротой, она и получила приказ: не дожидаясь подхода соседнего подразделения, начать движение на юг вверх по склону, в направлении на Джаншагаль.
Вторая рота с командиром наземной операции капитаном Фрезе шла низом с задачей: обойти этот кишлак со стороны восточных террас.
Два часа рота Пархоменко ползла вверх по северному склону, цепляясь за хвойники, местами по колено в снегу, а цели не было видно.
Двойной БК в РД (боекомплект в рюкзаке десантника), пулеметы, огнеметы, ленты оттягивали спины.
К одиннадцати часам рота перевалила хребет и на противоположном склоне увидела Джаншагаль, пояс каменных домов, словно древнюю крепость. Прорываться к складу теперь предстояло снизу вверх.
На южной стороне уже пригрелся март. Солнце припекало, воздух был весенний, прозрачный, снег плакал в тёмных закутках.
Пархоменко приказал разведгруппам соблюдать маскировку: передвигаться строго в тени деревьев, не выходить на освещенные участки.
К полудню отряд поравнялось с кишлаком через ущелье. Напрямую до него было рукой подать – метров шестьсот, а идти вниз-вверх ещё часа два.
Головная разведгруппа Юрия Бурлаки с наводчиком шла метров триста ниже по склону, когда с их стороны раздались выстрелы.
– Приготовиться к бою! – с досадой крикнул командир Пархоменко и сам занял позицию на выступе под деревьями, радист группы связи протянул ему гарнитуру, из шипящего эфира ротный услышал.
– Наводчик прыгнул в расщелину! – докладывал Бурлака. – Мы открыли огонь - вероятно уничтожили его!
Главное было ясно – проводника потеряли, но задачу никто не отменял. Надежда оставалась, что пашаи (народность в районе Даринур) сдадут склад, если он, конечно, чужой, а не их собственный, принадлежавший боевому охранению кишлака, что очень могло быть.
Отряд приготовился к бою. Переводчик роты Соколов находился с командиром Пархоменко, внизу под ними расположился пулеметчик Петрига из группы Абрамова.
– Николай Василич, разрешите мне из пулемёта? - спросил младший лейтенант.
– Давай! – не очень-то одобрительно ответил тот и, оценив позицию сверху, добавил. – Плащ-палатку под сошки постелите, от пыли!
Боец уступил Соколову ПКМ с коробкой и лентой, и тот стал прилаживаться к серьезному "аппарату", высматривая через прицел возможные огневые точки противника на противоположном склоне ущелья.
Сложенные из камня нехитрые постройки громоздились друг на друга, словно птичьи гнезда. Пологий восточный склон слева спускался уступами, уже зелеными полями-террасами. На крыше каменного дувала в центре собрались мужики, человек восемь и о чём–то спорили, указывая руками на противоположный склон, где залегла третья рота.
– Стреляй! Чего ждешь?! – дал команду Пархоменко.
– Так они же без оружия! – удивился Соколов.
– Когда эти ребята возьмут оружие, мало не покажется! – усмехнулся ротный.
Соколов дал пару коротких очередей из ПКМ-а, но попасть с такого расстояния было не просто. Люди с крыши дувала бросились врассыпную, один парень запрыгал, схватившись за ногу, видимо зацепило.
По камням вокруг прошёлся ответный залп, и началась война.
Воздух в ущелье заполнился дымом, раскатистым эхом канонады.
Плащ-палаток хватило ненадолго, на солнечном склоне над пулемётчиками выросли серебристые облака пыли. Камни вокруг них визжали рикошетами, щелкали сотнями раздробленных орехов.
– Расчетам пулеметов, сменить позиции! – скомандовал Пархоменко.
Рядовой Петрига выполнил приказ: вскочил, схватил ПКМ, рванул вправо по склону в поисках места для нового СПСа (стрелково-пулеметного сооружения). Добежав до края уступа, он решил подняться на площадку выше и стал карабкаться вверх, но висевший на шее пулемёт с торчавшими сошками мешал рукам цепляться за каменные выступы. Под ногой выскочил и покатился вниз камень, Александр стал сползать вниз. Он развернулся спиной к горе, сопротивляясь всем телом. Рюкзак десантника зацепился в расщелине, и боец повис, превратившись в мишень на освещённой скале.
Перекинув автомат через шею, Соколов бросился к Петриге, подпер бойца ногой снизу, вытолкал наверх и уже развернулся, чтобы отбежать...
В этот момент его кто-то ломом огрел по правому плечу – рука повисла словно плеть. Он прыгнул под деревья вниз. Там была группа Абрамова. По цепочке крикнули:
- У нас трехсотый! Доктора давай!
Лавируя среди камней, с медицинской сумкой подбежал Стокич. Сержант ножом вспорол шерстяной коричневый свитер и обработал Соколову рану, крови было не много.
– Повезло, товарищ лейтенант! – сказал санинструктор, перевязывая плечо. – Ничего не скажешь – здорово повезло! – подвесил он раненую руку к груди за лямку из бинта.
– Игорёк! Вколи летёхе промедол! – хрипло усмехнулся боец Ковзон. – Пусть потащится, пока у духов перекур. В оранжевой коробке два шприца, товарищ лейтенант! – весело растолковал Леха. – Второй накрайняк держите, когда уж совсем невмоготу.
– С промедолом торопиться не надо! – не согласился Стокич. – Не известно, на сколько мы здесь застряли. Будет невтерпеж, товарищ лейтенант, скажите! Сам вколю.
Бой в горах шёл дотемна. Ночь своим приходом как-то сразу выключила всполохи и звуки.
В сумерках подошла вторая рота. У них были двое раненых бойцов, слава богу, не тяжелые.
Капитан Фрезе с группой бойцов досмотрел ближние дувалы и нашел три ствола, в том числе американскую винтовку М-16.
– Зуб даю! Тарджумона (переводчика) с неё и подстрелили!– полушутя, полусерьёзно уверял любимец роты Леха Ковзон. На перевязке видел вход и выход. Точно М-16, пацаны! Не чикай мозги, братуха!– сказал он товарищу рядом. – С бура, калаша - дыра совсем другая!
– Да-а! Слабовата подготовка у духов! – посмеивался командир 131 группы Виктор Абрамов, похлопывая подранка по левому плечу. – Не сделали они поправочку на ветер при стрельбе в ущелье!
Потом в роте говорили, что из солдатских истин «Чужое оружие без нужды не хватай», «На войну не просись – от войны не бегай», правило «На безоружного ствола не поднимай!" Соколов поставил на первое место.
Сверху или снизу налет всегда был самым опасным видом боевых действий. По сути, это атака на укрепленные позиции противника, тем более в горах, где соотношение сил наступающих должно быть восемь к одному.
Сколько наших ребят осталось бы навечно в Джаншагале? Что было на том складе? - История умалчивает.
Тот, кто Свыше, отвел руку командира смешанной вертолетной группы, посчитав, что 6 января Он создал для иных дел.
На ночном небе взошла яркая звезда. В Сочельник для всего мира она одна.
Виктор Абрамов закинул себе на плечо автомат подранка, вручив ему свою гранату "Ф-1". Тот зажал её в левой руке и пронес до самого утра. Так они и пошли вдвоём впереди отряда – на выход из ущелья. Для Соколова это был первый головной дозор, а командир группы Абрамов давно сбился со счета.
Среди тёмных деревьев они спустились вниз, прыгали по камням, переходя ручей, на другой стороне склона нашли едва заметную тропу вдоль нижних дувалов Джаншагаля и двинули по ней влево.
На них лаяли местные собаки, но ни одна человеческая душа не высунула носа.
К полуночи дозор вышел на большую тропу у кишлака Дудрег. Там Абрамов сделал привал, давая отряду подтянуться.
К ним подошла первая группа с замкомвзводом Яцковским. Сержант достал из РД банку сгущенного молока, пробил ножом разведчика две дырки и протянул Соколову.
– Энергетический продукт! – улыбнулся Сергей. – Восстанавливает силы при ранении, по себе знаю...
Пока отцы-командиры давали указания, выстраивали походный порядок, Абрамов, Яцковский, Соколов так и стояли втроем - добили все свои запасы сгущенки. А потом кто-то из ребят подбросил им ещё. Баночки из сухпая были маленькие, а радость большая. Впереди их ждал длинный переход, но после гор по ровной тропе двигаться легко. А ещё появилась уверенность, что они обязательно выйдут из этого района без потерь. И это был лучший Подарок. Рождество – отличный праздник, даже в ущелье Даринур!
Ранним утром седьмого января у реки Кунар две роты специального назначения вышли к броне, а троих раненых бойцов забрали вертолеты...
Позже афганская агентура сообщила, что главарь Гаффар-хан был ранен, сломал ногу, но каким-то чудом остался жив.
А через три недели 27 января 1987 года во время захвата ДШК и уничтожения тренировочной базы Умара в Черных горах Виктор Абрамов был тяжело ранен, а Сергей Яцковский погиб.