– Да, Ритка, не думал я, что вы с моим Толиком такие слабаки, – рассуждал седой мужчина, сидевший во главе стола.
– Пап, ну не начинай, – попытался успокоить юбиляра Толя.
– А чего не начинай? У меня, смотри, какая семья, – мужчина рукой указал в сторону гостей, сидевших за праздничным столом, – Девятерых воспитал. И семья дальше растёт, внуками пополняется. А ты? – мужчина ткнул сына пальцем в грудь, – Одного родил и остановился.
– Мы с Ритой так решили. Детей нужно рожать столько, сколько сможешь поднять и обеспечить.
– Да Ритка твоя под каблуком тебя держит, дурень, – мужчина бросил взгляд на стоявшую рядом невестку, – Карьера ей нужна! Работа! Поглядите на неё. Одного охламона родила, который от компьютера нос не отрывает. И это семья? Вот у нас была семья – девятерых родили и ничего, все в люди выбились, – мужчина размахивал указательным пальцем перед лицом старшего сына и его жены.
Этот разговор повторялся из раза в раз, когда большая семья собиралась на семейные торжества. Поводов осталось немного – все свадьбы уже давно отгуляли, встречались на Новый год да на день рождения главы семейства.
Но даже в эти редкие встречи, Фёдор Александрович не упускал возможности при всех обругать Анатолия и Маргариту.
Да, семья у мужа действительно была большая – девять детей. Только выносила и выкормила их Анна Дмитриевна – жена Фёдора и мать всех этих девятерых.
Я была первой невесткой, поэтому успела провести достаточно времени за разговорами со своей свекровью. Как-то мы мылись с ней в бане, я видела её живот. Он выглядел как после атомного взрыва – ни одного живого места, растяжка на растяжке. У неё была обвисшая кожа, которую просто невозможно подтянуть ни диетами, но косметическими средствами. Анна Дмитриевна прятала это безобразие за утягивающими поясами.
У свекрови было высшее образование, она могла сделать блестящую карьеру, не замарав при этом руки, но она положила свою жизнь на алтарь семьи.
Рожала по первому требованию мужа. Порой даже не успев до конца оправиться и восстановиться после прошлой беременности.
– Фёдор всегда мечтал о большой семье. Сам-то он один, ни братьев, ни сестёр, – рассказывала мне за чаем Анна Дмитриевна.
Денег в семье не хватало, а дети это всегда очень недёшево тем более когда их девять. Свекровь перешивала одежду старших для младших, обрезая поношенные и потерявшие вид части ткани. Подрабатывала уборщицей, сиделкой – за копейки выполняла грязную и тяжёлую работу, чтобы хоть что-то купить детям сверх того, на что хватало зарплаты мужа.
А зарплаты хватало только на самое необходимое – еду, одежду первой необходимости. Одевали в семье всех, кроме самой свекрови, она дома сидела, зачем ей платья и костюмы – халат – вот её одежда. Именно такого мнения придерживался Фёдор Александрович. Да и Анна Дмитриевна действительно никуда особо не выходила – куда тут ходить, когда бесконечная готовка и уборка целыми днями. А картошку с рынка таскать вообще лучше в старой одежде.
После школы, института всем время надо уделить: кому-то уроки помочь сделать, кому-то поделку, а с кем-то по душам поговорить, чтобы не упустить ребёнка в столь опасном подростковом возрасте. И всё это не отменяло мытья посуды, стирку, глажку. Старшие со временем начинали помогать матери по дому, но сильно много времени на себя у неё от этого не появилось.
Она практически не ухаживала за собой – не было на это лишних средств и времени. Но всегда держала себя в чистоте, делала простейшую причёску. Всегда в отглаженной, пусть и сильно поношенной и давно вышедшей из моды, одежде сама.
Я помню, как перед нашей свадьбой у нас с ней зашёл разговор о нарядах. И она тогда растерялась. Ей было стыдно – ни одного нарядного платья на выход. Мы вместе пошли с ней по магазинам, и я на свои деньги купила ей платье и костюм с юбкой. Мне тогда показалось, что ей нужнее. “Я лучше сэкономлю на своём наряде, но чтобы свекровь себя чувствовала комфортно”, – подумала тогда я и не зря.
В платье она была на нашей свадьбе, а потом ещё на свадьбах других детей. Чередовала эти два наряда, надевая их по очереди на семейные праздники. Я тогда не понимала – часть детей выросла, почему никто не стремился помогать родителям, а точнее, матери. Но потом поняла, что всё, что давали старшие, она бережно откладывала на младших, ведь организовать свадьбу ребёнку – святая обязанность родителей – так она считала. Это для отца семейства все дети без проблем поступали в коледжи, техникумы и институты. Он даже не интересовался, чего стоили эти поступления Анне Дмитриевне.
К шестидесяти годам свекровь выглядела как древняя старуха, хоть и сохранила бодрость духа, храбрилась, чтобы ей доверяли нянчить внуков. Получала унизительно низкую пенсию в восемь тысяч, как не работавшая ни дня. А в шестьдесят один её не стало. За год сгорела от рака.
На похоронах я посмотрела на свёкра – он всю жизнь проработал на оборонном заводе. Ходил на работу в костюме, перебирал бумажки, не надрывался. Задерживался, проводя время с друзьями или просто просиживая штаны, дожидаясь момента, когда жена уложит всех детей спать, чтобы не слушать их истерики и крики. Ни о каких подработках и не думал никогда, не по статусу ему вагоны разгружать – сколько зарабатывал, столько и хорошо.
Возвращался домой – отдыхал. Он ведь кормилец, это жена дома целый день сидит, а ему полежать нужно, газету полистать.
Выглядел он прекрасно – подтянутый, поджарый – мужчина хоть куда. Всегда следил за здоровьем, лечил зубы, поэтому у него такая улыбка, белизне которой молодые позавидуют.
Питался правильно и полноценно, в то время, когда жена, загруженная домашними делами, в лучшем случае завтракала и ужинала, и то, если успевала.
Я периодически выводила свекровь в парикмахерскую, по магазинам, когда все дети разлетелись. Но она неохотно это делала – не привыкла так жить.
В последний год её жизни мы особенно много времени проводили вместе – ездили по врачам, я ухаживала за ней, когда она слегла. Не мужское это дело, женщине менять памперсы и мыть её в ванной – так считал свёкр, поэтому и переложил эти заботы на плечи старшей снохи. Сам брезговал даже лишний раз заходить в комнату, где она лежала.
Нет, свёкр никогда не гулял, не обижал жену, руку не поднимал. В глазах других выглядел образцовым мужем. Он действительно хотел большую семью, много детей, что, собственно и получил. Но участия в жизни семьи он принимал ровно столько, сколько хотел. Как это модно сейчас говорить – не выходил из зоны комфорта, не надрывался. Он просто приносил столько денег, сколько ему платили, а всё остальное возложил на жену, позволяя ей погрязнуть бытовухе и угробить здоровье.
Он считал себя мужчиной и не позволял порочить это гордое звание всякими женскими делами, вроде уборки, готовки и воспитания детей.
На его юбилее по случаю шестидесяти пяти лет я не выдержала. Каждый год одно и то же – позорил меня с мужем перед всей семьёй за то, что у нас всего один сын. Меня гнобил за стремление строить карьеру, хорошо выглядеть, следить за здоровьем. А мужа унижал за неумение приструнить жену и заставить выполнять прихоти свёкра.
Хвастался своими заслугами, хотя роль его в рождении и воспитании детей была минимальной.
Пришла моя очередь говорить тост, и я выдала всё, что копилось столько лет. Говорила долго, сначала муж пытался меня остановить, потом свёкр пытался перекричать и отобрать микрофон. Но я сказала всё, что хотела.
– Дорогой Фёдор Александрович, ваша жена родила и воспитала прекрасных детей. В том числе моего супруга, который ночами вставал к новорождённому сыну, менял ему подгузники и ходил с ним гулять, чтобы у меня была возможность поспать лишний час.
То, что он помогал мне по дому, не делает его каким-то неполноценным мужчиной – подкаблучником, как у вас принято говорить. Наоборот, любящий муж заботится о своей жене и семье. Вам, видимо, полноценное значение этого слова не знакомо. В семье должны совместно приниматься важные решения, такие как рождение детей.
Я счастлива быть женой вашего сына, потому что он совершенно не похож на вас. Он не приносит в жертву своим прихотям свою любимую женщину. Он работает и зарабатывает столько, сколько нужно для нашей комфортной жизни. И, если понимает, что нам чего-то не хватает, не считает постыдным взять подработку.
А вы только и знаете, что хвастаться заслугами своей жены, выдавая их за свои. Каждый год отмечаете свой день рождения в ресторане, а в честь Анны Дмитриевны мы вне дома собирались лишь единожды – на поминках после её похорон.
Желаю вам сил, чтобы дальше жить с этим грузом, о котором вы никогда не задумывались.
С юбилея мы уехали сразу после моего тоста. И уже три года никто из членов большой и дружной семьи со мной не общается. Фёдор Александрович обиделся на правду, а остальные на то, что посторонний человек посмел обидеть их отца. Наверное, только мне на самом деле посчастливилось узнать всю подноготную этой замечательной семьи, потому что я так много времени успела провести со свекровью. Хочется верить, что остальные не видят ничего плохого в поведении главы семейства, не потому, что одобряют это, а потому что просто не знают всех нюансов. Иначе как-то совсем грустно становится.