— Тащите еще ведра с водой! Пока пожарные приедут, дом дотла сгорит! — кричал Степаныч, пытаясь сбить пламя.
— Эх, да разве тут справиться? Лишь бы на соседние дома не перекинулось, — сетовали остальные мужики, стараясь отлить, как следует строения поблизости.
Вдали послышался рев сирены, и жители села вздохнули с облегчением. А когда пожар был почти потушен, пошли уже и разговоры о том, по какой причине дом загорелся, и где теперь разместятся погорельцы.
— Может быть, Илья Сергеевич сигарету не потушил? — предположила бабка Валентина.
— Да, не курит он, — возразила ей Зинаида, дородная тетка. Она работала в продуктовом магазине и в силу своей профессии, все обо всех знала.
— Тогда проводка, может быть, загорелась? — вставил кто-то из жителей.
— Пожарники сказали, поджог, — проговорил, подошедший Степаныч. После этого сообщения все вокруг замолчали, потому что все знали о том, кто мог поджечь дом и причину тоже знали.
***
Я всегда считал, что мои родители неудачно пошутили, назвав меня Иваном. Дело в том, что я в семье третий сын, то бишь Иван-дурак получается. Дураком мне быть вовсе не хотелось, поэтому с раннего детства я пытался опровергнуть данное прозвище и буквально налетал с кулаками на каждого, кто хотя бы намеком проходился по моему имени и положению в семье. Парнем я рос смышленым, учился хорошо и старших братьев вроде бы как не позорил. Но такова уж участь младшего ребенка в семье, тебя все равно будут постоянно сравнивать с предыдущими детьми. А превзойти сразу двух здоровенных детин, это скажу я вам, ох как не просто. Братья мои, к моему сожалению, тоже были далеко не дураки, один был юристом, а второй работал хирургом. Первого я называл Законник, а второго Мясник, и мне эти прозвища казались очень забавными. Братья не обижались, иногда хорошо быть младшим в семье, все-то тебе сходит с рук. Ну, или сказывалось мое положение Иванушки-дурачка. Тоже вполне может быть.
Сам я недавно окончил исторический факультет и был направлен для прохождения практики в село с прекрасным названием Быково. И именно здесь со мной произошло то, после чего я сам лично готов был напялить на себя табличку с надписью Иван-дурак.
Село Быково располагалось в исторически значимом месте. В далекие времена между первым и вторым Монгольским нашествием было еще одно вторжение. И вот жители этих мест как раз оказали наибольшее сопротивление врагу, и поэтому Быково представляло особый интерес для историков.
В здании администрации располагалось что-то типа музея, где и хранились различные культурные артефакты и прочая интересующая меня дребедень. Я целыми днями просиживал в маленьком душном чулане, разбирая всякий нужный историческому обществу хлам. А вечером выходил на прогулку. Живописная природа поражала меня намного больше, чем древние письмена и я бродил вдоль берега реки до самой темноты, откармливая местных комаров своей молодой горячей кровью.
В одну из таких прогулок я еще издали заприметил лодку, которая переправлялась с другого берега реки. В том направлении находилось другое село, образованное гораздо позже, чем Быково. В лодке сидели двое и, когда они причалили, я разглядел парня и девушку. Привязав плавательное средство, они оба вышли на берег и еще долго стояли, о чем-то тихо беседуя. На прощание парень поцеловал девушку и, прыгнув в лодку, отчалил от берега, а девушка пошла в направлении села. Дорога к поселку была одна, так что я спрятался за куст, чтобы не столкнуться с ней.
— Подглядывать, нехорошо, — громко произнесла девушка, проходя мимо моего укрытия.
Поняв, что рассекречен, я вышел из зарослей и пробурчал:
— Очень надо! Целуйтесь себе сколько хотите.
Она улыбнулась.
— Ты тот молодой историк, о котором все говорят?
— Кто говорит? — не понял я.
— Село небольшое, каждый новый человек на виду. Ничего удивительного, что твоя персона привлекла всеобщее внимание.
— И что говорят? — ухмыльнулся я, подстраиваясь под ее шаг.
— Говорят холостой и симпатичный.
Я задрал вверх подбородок.
— Только немного себе на уме, — добавила она, опуская меня с небес на землю.
Себе на уме — немного напоминало Иван-дурак, так что я насупился.
— У меня работа такая.
— И как тебе наши места? — девушка быстро сменила тему.
— Здесь красиво и тихо. Только от цивилизации далеко, такое чувство, что попал в прошлый век.
— Ну, что ж, сменить обстановку всегда полезно. А уж побывать в прошлом и того интереснее.
Девушка рассмеялась и свернула с тропы. Только тут до меня дошло, что мы даже не познакомились.
— А как тебя зовут? — прокричал я.
— Настя, — обернулась она.
— А я Иван.
— А я знаю, — девчонка снова звонко рассмеялась и бросилась бежать.
По дороге домой, я понял, что на моем лице застыла улыбка. Не понятно только, чему я там улыбался? Тому, что в деревне обсуждают мою физиономию, да еще и считают странным? Или тому, что я провожал девушку, перед этим целовавшуюся с другим?
На следующий день был выходной, и я встретил Настю на улице. При свете дня ее изумрудные глаза показались мне светло-зелеными, а волосы еще более светлыми. Она улыбнулась мне, как старому знакомому и пошла рядом, что-то там рассказывая.
Так мы с Настей стали иногда видеться. То она зайдет ко мне за какой-нибудь книжкой, то я, купить свежих яиц у ее соседки, а за одним и Настю проведать. Ничего между нами не было, мои мысленные желания не в счет.
Тем большим было мое удивление, когда однажды после окончания трудового дня, меня подкараулили несколько парней. Совершенно мне незнакомых парней, надо сказать. Эти деревенские Терминаторы так отделали меня, не предъявив ни одного объяснения своему поступку, что моя бедная мама ни за чтобы, ни признала во мне своего сына, хоть и третьего по счету.
Как мне потом объяснили, в деревне свои законы и дружбы между женщиной и мужчиной здесь не существует. Парень Насти из соседнего села, которого звали Виктор, оказался крайне ревнивым и совершенно не стал разбираться, что к чему. Но вот в чем загвоздка, мы Иваны, третьи по счету сыновья, имея двух старших братьев, потасовок не боимся. С самого детства привыкли давать отпор. А, если взять в расчет мое личное упрямство, то тут уж ничего не попишешь. Я решил, что раз так, то Настя мне даже очень нужна. Вернее она была мне нужна с самого начала, но я смотрел на нее по принципу — на чужой каравай рот не разевай. А теперь Виктор своим поведением оказал сам себе медвежью услугу. «Вот теперь поборемся!», решил я и, не успели мои раны зажить, как я пригласил Настю на свидание. На настоящее свидание с поцелуями и вздохами под луной. Она, между прочим, согласилась, так что я сразу понял — нас свела судьба и никакой злой рок, или Виктор из соседнего поселка нам не помеха!
Настя, как честная и справедливая личность сразу же сообщила бывшему парню, что он бывший. Как ни странно Виктор в бывшие записываться не захотел и решил повторить мордобой. Только на этот раз я был подготовлен. Нужно сказать, что проживал я в Быково в доме здоровенного мужика Степаныча и его крайне миниатюрной супруги тети Ани. Я снимал у них комнату, но эти люди с первых дней так прикипели ко мне, что считали, чуть ли не своим сыном. Первым, между прочим, а не третьим. Так как сыновей у них не было, а были только две замужние дочери, давно живущие в городе.
Так вот, Степаныч, разглядывая мои прошлые боевые ранения, по тихой подогнал мне охотничье ружье. С одним патроном, правда, который я обещался выпустить куда-нибудь в сторону, сугубо для острастки нападающих.
Так и получилось, когда толпа, во главе с Виктором снова вышла мне на встречу, я метнулся в свой уголок внутри здания музея, схватил ружье и выбежал обратно. Сначала мой воинственный вид не особо напугал их, но когда я выпустил один патрон и разнес поленницу, сложенную во дворе, парни умерили свой пыл.
— Ты об этом еще пожалеешь! — Виктор сплюнул слюну перед собой.
— Вижу, ты совершенно не знаком с правилами чести, иначе бы наш разговор состоялся один на один.
— Думаешь, я тебя боюсь?
— Пока не понятно. Если не боишься, то зачем привел группу поддержки?
— Чтобы проучить городского выскочку.
— Проучил?
— Еще не совсем, но утро вечера мудренее. Не будешь же ты вечно таскать с собой ружье.
Вопреки его угрозам, некоторое время мы о Викторе ничего не слышали, и я даже подумал, что парень смирился и успокоился. Но не тут-то было. Как-то раз ночью в здании музея был совершен акт вандализма. Помимо разрушений, были уничтожены все мои труды и те результаты, которых достигли прежние сотрудники тоже.
Никаких доказательств вины Виктора, или его приспешников обнаружить не удалось, и дело вскоре закрыли. Но я точно знал, чьих рук это дело и не собирался спускать все на тормозах. Моя деятельность не казалась мне такой пустяковой, как, возможно она виделась недалеким потомкам воинственных предков этой земли.
Я выпросил у Степаныча лодку и, переправившись на другой берег, отыскал дом Виктора. Парень мирно колол дрова и складывал их в, стоящую рядом, тачку.
— Поговорим? — спросил я, подойдя к нему вплотную.
— Говори, — Виктор, не глядя на меня, продолжал свою работу.
— Ты ее любил?
— Кого? — не понял он и даже опустил топор.
— Настю.
— Твое какое дело?!
— А такое! Я планирую сделать ей предложение. Если у тебя в отношении нее были столь же серьезные намерения, то я согласен принести свои извинения. Вот только, насколько я знаю, Настя была не единственной девушкой, с которой ты встречался в тот момент. И она рано или поздно, все равно бы попрощалась с тобой, не такой она человек, чтобы с кем-то что-то делить. Вот мне и непонятно, чего ты так вцепился в нее? Зачем лезешь на рожон? Взлом этот устроил, такой урон собственной родине учинил. Если бы все то, что я откопал пустить в дело, сюда бы и финансовая поддержка от государства поступила, а теперь что?
— Не учинял я никакой разгром! Достали уже! Участковый сначала, односельчане и Быковские, теперь еще ты. Иди отсюда, подобру-поздорову и оставьте меня уже в покое! Я к вам не лезу, и вы ко мне не суйтесь.
Парень будто бы говорил искренне, и я совершенно опешил. Тем более странными показались следующие события. Когда сгорел дом Насти и ее отца Ильи Сергеевича и пожарные определили поджог, вся деревня считала, что это дело рук Виктора. Однако я отчего-то сомневался. К тому же у парня оказалось железное алиби и у его дружков тоже. Половина из них вообще в это время были на шабашке в соседнем городке, а сам Виктор гулял по лесу в поисках грибов в компании двух односельчан.
На пожаре я так старался помочь и сохранить имущество Насти, что лез, куда не нужно и в итоге сломал ногу. Перелом был сложный. Врач соседнего городишки, дыша перегаром, кое-как сложил мои кости и через некоторое время отправил меня восвояси. Ходил я теперь, прихрамывая. Но все же надеялся, что со временем это пройдет.
Настя, моя бедная Настя вся извелась за это время. Она постоянно плакала, винила себя во всех неприятностях, включая мировой кризис, и периодически просила бросить ее. Бросать я ее не собирался, потому что к тому времени ее зеленые глаза, ее улыбка и главное ее добрая душа стали мне необходимы как воздух.
Настя с отцом временно поселились у ее тетки, живущей в том же селе. И как только я вернулся из больницы, мы с Ильей Сергеевичем стали вести разговоры о том, как восстановить сгоревший дом.
А потом в соседнем селе тоже случился пожар, и на этот раз сгорел дом Виктора. Тут уже обвинения посыпались в мой адрес. Никакого алиби у меня не было, в тот день я в одиночку сидел в закутке в музее, пытаясь восстановить хоть что-то из потерянных реликвий. День был выходной и кроме меня в здании ни кого больше не было. Кто же захочет торчать на работе во время законного отдыха? Так вот, свидетелей моего пребывания в импровизированном офисе тоже не было. Поэтому меня быстренько взяли под стражу, чтобы еще и оградить от разъяренных местных жителей, которые теперь обвиняли меня во всех своих бедствиях. И во взломе музея, и в обоих поджогах и даже в том, что у тракториста Олега случился приступ аппендицита, а также в том, что у тетки Зины корова отравилась. В общем, я стал настоящим изгоем. История моего появления в деревне обрастала все новыми и новыми небылицами. Откуда-то всплыла информация, что я в семье третий сын и, привязав добытые сведения к моему имени, не трудно догадаться, что получилось.
Итак, Иван-дурак стало моим вторым, да, пожалуй, даже единственным именем, и произносили его селяне так, будто сплевывали под ноги при виде меня. Хромой Иванушка-дурачок, ненавидимый всеми — просто печальная печаль. Даже хозяева дома, в котором я проживал, теперь поглядывали на меня с опаской.
Бедная моя невеста Настя ходила словно тень, опустив голову. Я понимал, что в деревне нам житья больше не будет, и постоянно пытался перевестись на другую работу. Но, увы, мне все время отказывали, восстановление утерянных записей об исторической значимости села лежало только на моих плечах.
И вот, когда я уже совсем отчаялся, в поселок нагрянула команда спасения. Два моих старших брата, разумеется.
— Ну, что, Ванька, пожил самостоятельной жизнью? — загоготал с порога старший брат Слава, тот который юрист.
— Такого даже мы от тебя не ожидали! — поддержал его Дима, средний брат, работающий хирургом. — В столь короткие сроки умудрился искалечиться, попасть в тюрьму и почти жениться!
— Жениться я до сих пор планирую, — пробурчал я, глядя на брата исподлобья.
— Ну и женись себе на здоровье, кто же против? Только может быть для начала стоит снять с тебя обвинения, да о и здоровье ноги побеспокоиться? А то как-то не очень ты будешь смотреться рядом с невестой на костылях и в наручниках.
— Ага, и в полосатой робе, — опять загоготал Слава.
Старший братец, хоть и постоянно потешался надо мной, вызывая мои гневные взгляды, едва взялся за дело, довольно быстро вычислил настоящего виновника всех происшествий. Ею оказалась миловидная девушка Катя, скромная и молчаливая. К тому же без удержу влюбленная в нашего знакомого Виктора. О, любовь! Способная созидать и разрушать одновременно! На мой взгляд, сила любви такова, что это именно она заставляет двигаться нашу планету. Без любви давно бы уже все умерло и пришло в негодность, так что не стоит обвинять любовь в том, что она порой толкает людей на подобные поступки.
Бедная Катя, итак, настрадалась, пытаясь привлечь внимание предмета своих мечтаний. Но в результате, ей это удалось. Виктору так польстило то, что ради него девушка решилась на такое, что он таки дождался Катю из мест заключения. Срок ей был определен, нужно сказать, не такой уж и длительный, ведь оба села встали на защиту девчонки и ее любви. Жители гордились тем, что в их краях произошли такие Шекспировские страсти, и Катя стала местной легендой. Как только девушку освободили, они с Виктором поженились, такой вот счастливый конец этой истории.
Мой средний брат фактически силой заставил меня лечь на повторную операцию, которую произвел лично. После этого моя нога срослась, как надо. А я вынужден был признать, что Иван-дурак мне очень подходит, и спорить со старшими братьями — дело не только бесполезное, но и глупое.
С Настей мы поженились следующей весной, когда на селе зацвели все садовые деревья разом. Белоснежные яблони и вишни старились затмить своей красотой мою невесту, но даже весенним соцветиям это было не под силу.
Вскоре после нашей свадьбы отец Насти удивил всех односельчан и уехал в направлении города Анапы. Оказалось, в тех краях проживала женщина, которую он любил еще с армейских времен. Теперь они оба овдовели, и ничто не мешало их счастью. Говорю же, любовь — великая сила!
Мы же с Настей смогли, наконец, отправиться домой, в мой город точнее. Работа моя подошла к концу. Я сумел-таки найти доказательства того, что жители земель, где сейчас располагается село Быково, были именно тем народом, который дольше всех сопротивлялся Монголам. А разве могло быть иначе, когда у них такие потомки?
Когда у нас с Настей уже было два сына, я с замиранием сердца ожидал известий из роддома. Настя рожала третьего ребенка, и больше всего на свете я боялся, что это будет мальчик. И что кто-нибудь из моих братьев предложит назвать его Иваном Ивановичем. А Настя, как всегда, послушает их мнения, и история повторится. Но, к счастью у нас родилась девочка. Моя маленькая Дашенька. Свет моих очей и избавление от страданий.
Я написал эту историю как раз для нее, чтобы вручить во время ее свадьбы, которая состоится через десять, ой нет, уже через пять минут! Чувствую, если опоздаю, старшие братья весь вечер будут потешаться надо мной, так что пора бежать, пора…
Автор Светлана Юферева