Палаша шла в сторону своего дома, так расторопно, что Варвара шедшая рядом была удивлена этим. Посмотрев на лицо тётушки ещё больше удивилась, поняв, что у той чуть заметно шевелятся губы. Похоже она вела внутренний весьма нелёгкий разговор. Глаза сурово смотрели вдаль, нужно было прекратить её терзания, иначе до сердечного приступа недалеко.
Но женщина сама вдруг резко остановилась, так же резко обернулась и строго глядя на племянницу, спросила, словно та была виновата в том, что случилось сегодня.
– Ты мне скажи, как у него ума хватило прийти сюда, да ещё и с целой бандой? А? Он, что не знал какие последствия могут быть после его появления для нас? Хорошо, если обойдётся! А если нет?! Ты с ним говорила? Зачем он сюда явился? Неужели за девчонками?
– Сказал, что за ними, – ответила Варвара, радуясь дому, что Палаша разговаривает чётко, хотя и очень эмоционально.
– Вот как его назвать? А? Как? Живут они в спокойствии и… и… и... любви. Не могу сказать, что в достатке, но не хуже людей!.. – горячилась женщина. – Не хуже! Учатся хорошо! Захотят учиться дальше, Иван Захарович сказал, что пошлём их в город, говорит: «Нам грамотные специалисты по зарез нужны». А этот куда их хотел? По лесам, по болотам таскать?!
– Сказал за границей он был и их туда увезти собирался…
– В заграаааниииицу!.. – выдохнула она с великим возмущением и Варвара поняла, что брату бы не поздоровилось, окажись он рядом. – Заграницу! – повторила она, вскинула на племянницу горевший ненавистью взгляд. – Никогда я бы не отдала их ему! Никогда! Они наши! Наши! Нашей породы! – продолжала удивлять своей эмоциональностью Палаша гостью. – Наши! – крикнула она, при этом довольно сильно ударила себя кулаком в грудь.
Варвара не понимала о чём говорит тётушка, но показалось ей, что та имеет в виду не классовую принадлежность.
Хорошо, что в этот час на улице не было людей. Мужики и многие из женщин ушли на работу в колхоз, а оставшиеся хлопотали по дому.
– Милая моя! Родная моя, успокойся! Теперь уж никто их у тебя не отнимет! – Варвара прижала Палашу к себе, гладила по спине, пытаясь успокоить. – Давайте, соберётесь, да и поедем в город с нами.
Женщина не сразу отреагировала на предложение племянницы, похоже в её тёплых и ласковых объятиях она приходила в себя.
– Голубушка моя, себя не терзай и меня не мучай, не могу я поехать с тобой… – наконец, заговорила тётушка. – Разве же я смогу оставить без присмотра своих… – она замолчала, справляясь с собой. Столько лет прошло, но боль от потери семьи всё ещё горит в её душе. – Да и за могилками твоих уход нужен. Ты лучше навещай нас хотя бы раз в год. Нет! Не смогу я покинуть родную землю. Вот девчонки повзрослеют, может тогда они вас навестят, а то и вовсе им там понравится…
Варвара глубоко вздохнула.
– Ты не волнуйся, родная моя, у нас теперь тихо. Сегодня только вот явились изверги. А так живём тихо, спокойно. Трудимся помаленьку… и живём как Бог велит. Теперь вот и последняя угроза миновала… Жаль деда Степана… Ведь ежели бы не он, кто знает, что нас могло ожидать тогда.
– Мне Иван рассказал, как он вас спас.
Женщина резко остановилась, снова посмотрела Варваре в глаза, но на этот раз удивила племянницу свои озорным взглядом.
– Иван Захарович замечательный мужик. Человека зря не обидит, в доме у него такой порядок, что не у каждой бабы имеется, хотя и очень занятой…
– Ты это к чему, Палаша…
Палаша перебила её.
– Да к тому, что влюблён он в тебя! – смеясь, произнесла женщина громким шёпотом. – Видела я вчера, даже ночь не смогла скрыть его любви к тебе. Глаза сияли как сама Луна…
– Тётушка, ты фантазёрка! – улыбалась Варвара.
– Ты представить не можешь, что ему приходится терпеть! – говорила сквозь смех женщина. – Какой натиск порой приходится отражать! Где бы он ни появлялся, бабы начинают над ним подтрунивать… Кто-то в шутку, а кто-то и всерьёз. Вдовушек и одиноких-то у нас полно. А он жених-то завидный. Только посмотрит на них равнодушно или улыбнётся иногда. Порой одёрнет! Скажет: «Хватит языком чесать! Кабы лопатой так проворно работали!» Бабы хохочут, не унимаются. Так и уйдёт под смешки. Некоторые особо не стесняясь отпускают недвусмысленные шуточки, на них он никак не реагирует. Ходили слухи, что он был тяжело ранен и теперь вот… бабами не интересуется… Кто-то говорил, что у него зазноба в посёлке имеется… А мне теперь понятно кто его зазноба… Боже мой! Столько лет хранить безответное чувство и такую верность… Варвара, ты не имеешь права его отталкивать!
– Тётя, всё о чём ты говоришь очень интересно! Но ты скорее всего преувеличиваешь! – румянец тронул щёки молодой женщины.
– Ээээх! Глупая ты! Вот поверь мне, что сама скоро поймёшь, какие чувства он к тебе испытывает!
Они подошли к дому и были удивлены тем, что все трое детей ожидали их сидя на крылечке. При том, что голова Гриши ещё не просохла.
– Ты успел искупаться? – удивилась его мама, она растрепала его влажные волосы.
– Девочки показали мне удобное место для купания, – ответил тот, улыбнулся, глядя на близняшек.
– Так вода-то наверное ещё холодная! – искренне удивилась хозяйка, в свою очередь, обняла девочек. Объятия её были очень трепетными, что не осталось незамеченным Варварой. Горло сжал спазм. Приросла Палаша к девочкам, похоже считает их за собственных детей.
– У нас, тётя Палаша, даже в самое жаркое лето такой тёплой воды не бывает, – ответил Гриша, разворошив свои отросшие за лето волосы.
– Ну раз нравится тебе плавать в такой воде, то и плавай в своё удовольствие, а пока давайте завтракать. Вы идите готовьте, а я навещу соседку. Муж у неё небось в поле ушёл, а она с детьми одна осталась. – сообщила Палаша, по её взгляду Варвара поняла, что та хочет сказать ей что-то важное, но не решается. Наконец, глядя прямо в глаза племяннице, добавила, – Дуняша сестра Яшки… Вот такие у нас чудеса в жизни случаются. Даже, если бы знала, что он тебя похитил тогда, не оставила бы её без помощи…
– И правильно, моя дорогая! И мне порой таким людям приходится помогать, что… сердце не выдерживает, а долг обязывает.
– Да и Федот тогда бросился в огонь спасать Стёпу, так и сгинул вместе с ним… – глаза заволокли слёзы. – Ладно потом поговорим… пойду один пирог возьму, порадую деток.
После завтрака дети убежали куда-то, а женщины вышли в огород, там на берегу речки была врыта небольшая скамейка. Они расположились рядом, обнялись, их головы касались друг друга.
– Палаша, ты сказала, что девочки нашей породы, что это значит? – спросила Варвара, решаясь вызвать тётушку на разговор, который похоже будет не из простых.
– Ну, сказала в горячках, чего не ляпнешь в расстройстве, – пыталась оправдаться женщина, ей не хотелось продолжать разговор на эту тему.
Варвара видела как её взгляд потемнел, словно туча набежала на её лицо. Женщина молчала довольно долго, а гостья терпеливо ждала, не настаивая на немедленном пояснении.
– Ладно! Чего уж там! – Палаша откашлялась, словно изгоняя из груди какую-то тяжесть. – Яшка и Фёдор наш – братья.
– Что? – не понимая о чём говорит тётушка, удивилась Варвара. – Я сплю? Палаша… что ты говоришь? Этого же никак не может быть!
– Слушай и по возможности не перебивай. Мне не легко и я не вру. Обо всём этом я узнала от твоей матушки.
– Но этого никак не может быть! – не верилось Варваре.
– Да в голове не укладывается, но в жизни так сложилось… Если хочешь знать это, слушай! Пока рядом никого нет. Правда обещала я Агаше никому ничего не рассказывать, но ты должна это знать. Так мне думается! Да и не из болтливых ты…
– Обещаю, что уберегу семейную тайну, хотя кому это теперь интересно… – медленно говорила гостья, – а Фёдор знает об этом?
– Об этом скорее всего теперь знаю только я, – тоже задумчиво произнесла Палаша. – Слушай…
Женщина снова немного помолчала и начала своё повествование…
– Семён очень любил Агашу, уже и сосватали её и день свадьбы назначили, но вдруг она пропала. На улице не появляется, на свидания не приходит. Тятя твой переживать начал. Родители её сами ничего не понимают. А время-то ко дню свадьбы движется. И всё же однажды влюблённые встретились… На берегу крутояра. На том, что печальную славу имеет. Увидев его, девка бросилась бежать, да только разве же убежишь от влюблённого человека.
Стал расспрашивать её Сёма, что стряслось-то, да как так может быть, ведь договорились же обо всём. Тут и призналась она бедняжка, рыдая, что обесчестил её Федот. Встретились они однажды на гумне... Почему тогда никого там не было? Уговаривал не выходить замуж, потому как он её любит больше жизни… А она-то Сёму любит и счастлива, что выходит замуж по любви. Не смогла она тогда от него вырваться... В итоге девка изводила себя до потери сознания, а тут ещё стало известно, что понесла она… Вот и решилась кинуться в воду…
А Семён-то своей жизни не мыслил без своей Агаши, поклялся, что ни словом, ни делом, даже взглядом не упрекнёт её в том, что с ней случилось. А ребёночка растить будет как собственного и никто об этом не узнает, если Федот не проболтается… А проболтается, он найдёт на него управу.
– Не «проболтался» Федот, раз это никому не известно. А то бы до сих пор шум стоял бы…
– Рассказал он всё же одному мужику из соседнего села. Тот зажиточный тоже был, Федот нанялся у него что-то строить и вот в разговоре каким-то образом коснувшегося нашего Семёна… тот мужик с восторгом говорил о нём, мол умеет жить, хотя и трудиться приходится ему немала. А тот возьми и ляпни: «Богатый-то он богатый, только вот жена-то ему уже использованной попала».
– Боже! А это-то как стало известно?
– Тот мужик и рассказал Семёну об этом…
– И что?
– Что? Что? Помнишь, привезли тятю твоего всего окровавленного.
– Так медведь же…
Палаша многозначительно посмотрела на племянницу.
– Они подрались?
– Они не дрались! Убивали друг друга… И, если бы неслучайно проезжавшие мимо мужики, не знаю чем бы всё это закончилось…
– Но столько лет прошло с тех пор… Не простил выходи тятя Федота?
– Не простил… Не появлялся в селе он года два или три. Сначала отлёживался где-то, потом на приисках ошивался.
– Ужас! А тот мужик из соседнего села оказался не из болтливых…
– Очень он уважал твоего тятю. Он помог ему чем-то… Не помню теперь, а может и не знала, – улыбнулась женщина.
– В это невозможно поверить! Тётя, а матушка почему тебе всё это рассказала, а ты всё это в себе носила столько лет?
– Поведала она мне всё это за год до того как ты исчезла.
– Ты кремень, моя дорогая! Я ведь не заметила изменений твоего отношения к Феде. Как любила ты его так и любила…
– А чего меня ей бояться-то было. Я ведь заговорила в тот день когда тебя этот упырь похитил. Наследственность её никуда не денешь. Вот и Федька бесшабашным оказался, – произнесла Палаша, смахнув набежавшую слезу. – Что люд порой творит со своей жизнью, умом не понять…
Немного помолчали. Палаша ощутила душевное облегчение – нелегко хранить подобные тайны, а Варвара пыталась переосмыслить то, какова же была сила любви отца, если он смог принять, простить и при этом продолжать так любить…
– А ты мне так и не рассказала, что с тобой-то случилось после похищения. Или вспоминать невмоготу?
– Прошло столько лет, что немного улеглось. Да и события происходили такие, что это уже кажется теперь не таким страшным.
Варваре пришлось поведать родному человеку всё, из чего состояла её жизнь, после того как она исчезла из дома.
Палаша слушая её рассказ, то замирала в оцепенении, то заливалась слезами, то смотрела с недоумением, поражаясь тому как её племянница смогла пережить свалившееся на её хрупкие плечи. Только когда повествование коснулось недавнего времени вздохнула с облегчением и порадовалась её успехам.
Гостья умолкла, закончив свой рассказах, а хозяйка дома всё ещё сидела, глядя вдаль.
– Надо же! Вот не случись тогда этого, ведь жизнь пошла бы по-другому. И кто знает, может тот поворот должен был случиться, чтобы продлить твою жизнь...