Антонина когда узнала, что от тётки остался ей дом, сильно-то не радовалась. До того дома добираться на перекладных целый день - не наездишься. Это только если жить там.
А чего, подумала Антонина, будет дача мне на старости лет. Чего-нито уж всяко вырастет, хотя бы зелень к столу.
Когда впервые приехала, поразилась мрачности дома. Тёмный, весь будто обгорелый. Но не горел отродясь. Внутри тоже - вроде чистенько и опрятно, а долго там находиться тяжко, хочется поскорее наружу.
Ну, огород, конечно, колодец во дворе, поленница, всё как полагается. И даже клумба с какими-то многолетниками, яркие такие цветочки.
Соседей увидела у забора, мучимых любопытством - кто да что?
Объяснила, чтобы сразу отсечь всякие домыслы - наследница я, понятно? Тётка Рая мне дом отписала. Буду жить здеся, вот только на пенсию выйду.
Бабка в цветастом платье прямо поразилась - жить? вот прямо в доме жить? А чего такого, не поняла Антонина. Ой, смутилась соседка, мне вот хоть даром этот дом отдай, я там не то что жить, даже не войду ни за что. А кто ж тебе его отдаст даром, хмыкнула Антонина.
Другая старуха посоветовала - продай его, дочка, от греха. С чего бы вдруг продавать, спросила Тоня. Да уж лучше сбыть его поскорее с рук, пусть другие мучаются, прошамкал дедок в панамке.
Тоня отмахнулась - что за глупости такие, ничего я продавать не собираюсь. Небось решили соседушки, что на дуру напали, намылились по дешевке такой ладный дом приобресть.
Дак ты, девонька, прошамкала цветастая бабка, разве не знаешь, что тётка твоя Раиса, не тем будь помянута, ворожея была? Чего, удивилась Тоня. Колдовала, говорю, ответила бабка, парней к девкам присушивала, коров наших портила, и всякое такое. Ведьма, одно слово.
Это вы, баушка, сказала Антонина, телевизору пересмотрели. Там наговорят, только уши развесь.
И вот по весне, оформив наконец долгожданную пенсию, явилась Антонина в деревню. Все окна в доме распахнула, воды на плитке нагрела и давай всё подряд мыть-намывать да паутину из углов выметать. Пылищи накопились чёртовы кучи, крутилась да вертелась хозяйка до темноты.
А ближе к ночи, расстелив новые половики, найденные в чулане, уселась Тоня к телевизору. Чайник вскипятила, бутербродов нарезала - впервые за день и поесть-то села, не могла угомониться, пока всюду чистоту не навела.
И тут в старинном буфете раздались какие-то звуки. Вроде постукивания да потрескивания. Тоня тяжело встала, держась за поясницу, подошла, дверцы распахнула. Вот только мышей мне не хватало, подумала, надоть кошку завести.
Внутри буфета стояли старые тарелки, чашки и какая-то коробка, большая, красивая. Тоня вынула её, понесла к столу, открыла. И вдруг повеяло холодом, будто ветер ледяной задул. Хотя теплынь стояла, всё-таки май месяц. А потом раздался вой - тихий, приглушённый.
Что за хрень, рассердилась Тоня, нешто соседские гопники дурят? Но на улице стояла ночная тишина, даже собаки не лаяли.
Тоня заглянула в коробку - пучки травы, огарки свечей валялись, стеклышки какие-то разноцветные. Тоня вытряхнула всё в мусорное ведро и легла спать.
Ночью её вновь разбудил тихий стук. Тоня полежала сколько-то, потом не выдержала, встала. Вновь распахнула буфет, взялась за него, встряхнула как следует. А ну цыть, прикрикнула, чтобы тихо мне! Наступила тишина.
Вновь легла Тоня и уснула как провалилась - устала за день-то.
С утра опять нашлись всякие дела во дворе да в огороде - заросло всё, крапива в рост человеческий, сухие будылья торчат у забора, трава по колено. Нашла в сарайке косу, наточила и давай махать да намахивать. К ночи вновь едва до койки доползла, да тут же и уснула.
Под утро вновь услышала сквозь сон стуки-бряки в проклятом буфете, и холодом опять повеяло. Открыла глаза - и тётку Раису увидела. Сидит на стуле у кровати - ну как живая. Ты чего это, удивилась Тоня, тебя ж похоронили.
Тётка была страшная, синяя, вонючая.
Расселась тут, понимаешь, а тебя кто звал-то, строго спросила Тоня. Тётка прошелестела что-то типа "а меня звать не нать, сама являюся когда желаю-ю-ю". Желает она, возмутилась племянница, ишь ты! Я теперь здеся хозяйка, а потому вали прочь, и дорогу сюда забудь.
Тётка удивилась, потом рассердилась. С собой тебя, нахалку, заберу, не боишься? А забери, попробуй, ухмыльнулась Тоня. Тётка встала, взялась руками махать, выть и трястись как в припадке. Кругом посыпались какие-то ошмётки, сухие листья, пылища поднялась столбом.
Ну, обозлилась Тоня, придётся тебя, видать, силой отселя гнать, если слов не понимаешь. Встала, подняла стул, ножками вперёд выставила и давай Раису к выходу толкать. Та завыла ещё громче, но Тоне оно было фиолетово - видали мы таких страшных.
Вытолкала наружу, а тётка и растаяла в воздухе, оставив после себя кучку мусора. Ну надо же, проворчала Тоня, мало что припёрлась незваная, так ещё и грязи мне тута натрясла.
На следующую ночь тётка вместо себя прислала мелких каких-то человечков, волосатых и с рожками, которые запрыгали по комнате, завизжали, захихикали. Ишь ты, подумала Тоня, какие мне тута концерты бесплатные посередь ночи организуют.
Встала, взяла баллончик с дихлофосом, которым углы от пауков обрабатывала, да как давай брызгать на бесенят. Те расчихались, стали глазёнки тереть. Потом обозвали хозяйку дурой и сбежали в щель на полу.
Утром Тоня в ту щель насыпала сухой горчицы, налила уксусу да сверху добавила жидкость для снятия ржавчины.
И вот явилась ей тётка Рая в последний раз, так и сказала - в последний. Ух ты, ухмыльнулась Тоня, вот и правильно, нечего тут делать всяким.
Тётка сокрушённо сообщила, что хотела силу свою ведьмовскую племяннице передать, но теперь уж и не проси, хулиганка.
А на что она мне, удивилась Тоня. Гадить да с людями ссориться? Да пойди-ка ты с силой своей сама знаешь куда. И пойду, провыла тётка, а потом растаяла в темноте.
Утром Тоня вышла во двор, на дом-то глянула - а он уже и не чёрный. Посветлел весь, окошками заблестел-заулыбался.
А кота Тоня всё-таки завела, подобрала на улице - лохматый был котище, ухо драное, характер суровый. Прижился он в доме, правда скучал всё - мышами-то и не пахло. Тоня наливала ему сливки, называла суперменом.
Кот отвечал хриплым мявом и сверкал изумрудными глазищами.
Когда Тоня шла вдоль деревни, кот сопровождал её, грозно оглядывая улицу. И все кошки прятались, даже собаки визгливо тяфкали из-под заборов, а выходить не смели.