Все. Закончился карантин. Меня и еще четверых салаг отвели в кубрик БРСа — комната где то восемь на пять, и кровати в два яруса. Мой этаж второй, как у всех молодых. Все закрутилось и завертелось вокруг, но я вырвал немного времени и пошел на разведку по части.
Похоже, мы на полуострове. Забор вроде как один, там ворота и КПП (контрольно пропускной пункт). Там же рядом и гараж. Довольно много машин. А вокруг, куда не ткнись — всюду берег и морской прибой. А внутри полуострова выкопана бухта. Большая, квадратная. Вход в бухту длинный и защищенный от волн. С одной стороны - огромными кубами из бетона, насыпанными длинной бесформенной грядой. А с другой стороны — пирс, тоже из бетона, но ровный и на конце его небольшой маяк. Если этот вход представить как древко флага, то полотнищем флаги и будет вся бухта. Верх флага — северный пирс, там какие то склады, какие то заброшенные постройки. Пацаны говорят там заправка кораблей. Кораблей, которые все стоят напротив, на южном пирсе. На восточном СРЗ (судоремонтный завод), небольшой. Возле его стенки пришвартован какой то корабль на ремонте. А на западном нет ничего, болото и кусты. Кораблей много, разные, но все маленькие, не то что «Таджикистан». Основная территория части примыкает к южному пирсу. Ну, вот где то так.
Так устроено, что все срочники части — весенних призывов. Это вызвано тем, что Анапа длится девять месяцев. Потому, сейчас в части троевластие. Истинные дедушки, которые вот вот демобилизуются. Вице дедушки, которые займут их места. И мы — салаги. Надо понимать, что все работы падают на нас. А нас в БРС всего пятеро. А древних и полу древних около двадцати. Расклад не в нашу пользу. Хотя, через год все поменяется.
Нас четыре радиста и один телефонист — Сашка Степанов (Степашка). Он наш боцман (как бы завхоз), он свой пацан, он красавец. На гражданке играл на саксофоне теноре. А мы, четыре радиста, тянем непрерывную вахту в эфире. Сутки разбиты на пять смен, а нас четверо. Потому смены постоянно меняются, создавая беличье колесо из мелькающих дней и ночей. Мы все перезнакомились, т. к. в Анапе друг друга не знали. Нас сразу бросили в омут дежурств в эфире. Поначалу это был просто бред. В наушниках рев и шум помехи, лезет музыки и какие то голоса. Где то там далеко, в месиве звуков прорывается комариным писком морзянка корабля. Руки дрожат, весь мокрый, ни черта понять не могу, что он там пищит? Это не радио класс, где ты тет а тет с трансмиттером. Я думал будет полегче. Фигушки! Благо, пацаны которых мы сменили в эфире теперь заступают дежурными по связи. У них опыт. Всегда помогут. Мы в одной лодке.
Постепенно и довольно быстро освоились в эфире. Мы главная радиостанция, а там, на том конце тоненькой нити радиосвязи такой же как мы пацан из девятой роты (или его старший). Нас так специально подобрали, что мы чуть лучше чем они шпарим в эфире. Мы очень быстро набираемся опыта и практики. У ребят на кораблях такой возможности нет.
Теперь я в эфире как в собственной квартире. Помеха и плохая слышимость стали по барабану. Теперь основная проблема, это скука и обыденность. Но это если нет боевой тревоги, что случается довольно часто. Когда у меня выпадала ночная смена и дежурный уходил дрыхнуть в соседнюю комнату, я лазил по узлу связи изучая, что тут у нас интересненькое есть. Аппаратуры море, пацаны говорят что флагманский связист (наш непосредственный начальник) помешан на аппаратуре и выписывает все, что только может. Действительно, аппаратуры полно. У нас три большие комнаты в штабе на втором этаже. У нас есть балкон, с видом на море и небольшое подсохшее болото под окнами. Я сижу возле этого балкона в обнимку с приемником «Оникс». Хороший приемник размером с прикроватную тумбочку. Сейчас бы такой приемник поместился в кармане, но тогда….
Комната, где я сижу полностью набита одними приемниками. Смежная комната со стеклянной дверью — комната с передатчиками. Их там три. Один автомобильный на киловатт Р-102, второй такого же размера тоже на киловатт Р-642, и один какой то допотопный, несуразный из двух частей, покрашенный желтой краской. Он не работает.
Другая комната с отдельным входом — набита засекречивающей аппаратурой.
Я включил динамик и хожу по двум комнатам как медведь в клетке, маясь от скуки. Ну, вот чем заняться? Может попробовать отремонтировать дохлый передатчик? Ну что он стоит без толку? Я как то привык в учебке заниматься с аппаратурой. Мне тут как то не хватает любимого дела. У меня старший — Федя Шилов. Средненький, между нами говоря, радист. Я считаюсь его «бычиком». Не знаю толком что сие значит. Думаю это производное от сокращения БЧ (боевая часть). Экипаж корабля состоит из отдельных боевых частей. Мы БЧ4 — связь и наблюдение. Т.е. я из его БЧ.
- Федь, может я посмотрю в ночную смену неисправный передатчик? Что он стоит без дела?
- Серый, оно тебе надо? Если хочешь, то я не возражаю. Он давно не работает. Молва говорит, что он уже много лет так стоит.
Вот так я получил развлекаловку на ночные смены. Думаю, несколько месяце это у меня займет.
В первую же ночную смену я включил этот шедевр радиоэлектроники.
Грохот, стук и лязг металла. Выключил быстрее. Я так всех сейчас побужу! Полез смотреть, что же там гремит. Внутри передатчика есть вентилятор охлаждения. Ослабел винт крепления крыльчатки на валу, она сползла и стучит по решетке фильтра. Поправил и включил снова. Все работает, машина классно пере настраивается, отличная связь с антенной. Меня слышат великолепно. И всего то неисправность! Я надеялся на месяцы занятости, а тут… Выходит, в этой богадельне никто не может отремонтировать даже такую мелочь. Кажется у меня открывается солидное поле непаханной целины.