Смурно живём, во многом непонятно.
Казалось, ясно всем, как дважды два:
Нельзя объять всё то, что необъято
И это – мудрость, это – не слова.
Мы ненасытны бременем желаний,
И истину туманом заслонив,
Всё гоним переполненные сани,
По-бычьи тупо голову склонив.
Скрипят полозья, ветер треплет гривы
Уж загнанных до пены лошадей,
А мы хотим ещё: нетерпеливы
В объятьях тесных низменных страстей.
А где же идеалы романтизма
Строителей желанного добра?
Ковали нас железом эгоизма
Совсем не из Адамова ребра.
Пелёнки слишком часто нам меняли,
Чтобы сухими вышли из воды,
И, не подумав, главное отняли,
В нас пожиная горькие плоды.
Оставим споры о предназначенье
Людей на бренной, каверзной земле,
Мы в вечном поиске, в безудержном ученье
Познать природу пробуем в тепле.
Она же за окном, она нас выше,
Она вся правда та, что не соврёт.
Она в душе, в слезах, в саду, на крыше,
Она везде, из каждой щели прёт.
А мы её в натуге сапогами.
Железом, камнем… Что тут говорить?
Нельзя нам быть заклятыми врагами,
Природу невозможно покорить!
Она умней, богаче и добрее,
Но в то же время, в мудрости строга.
Покаемся же перед ней скорее,
Она, как мать нам вечно дорога.
И нашему дурному поколенью
Давно б пора понять её завет,
Что просто так, по щучьему веленью
Ничто не появляется на свет.
Отдай себя не для себя, на благо
Того, кому обязан жизнь вручить,
Чтоб вырос не потомок-бедолага,
Который не способен научить.
Силён росток своим могучим корнем,
Проросшим в землю – жизни постамент,
И пусть растёт настырным, непокорным,
Собой являя главный аргумент
Богословский Николай Дмитриевич, 18 сентября 1987 г.