Как и в большинстве рот, у нас в казарме было табло оповещения. Располагалось оно прямо над головой дневального. Табло было скомбинировано с мощным звонком (типа школьного) . При срабатывании его, загорался яркий транспарант и включался звонок. А дневальный изо всей мочи дублировал его голосом. Причем тембр голоса дневального был настолько специфический (Ну кто служил, тот знает!), что драл по нервам как когтями. Дневального специально тренировали для этого :-).
Недалеко от тумбочки с дневальным был вход в канцелярию, где сидели командир и замполит.
Дверь в канцелярию почти всегда была открыта (Чтобы слышать, что творится в роте). Исключение делалось для совещаний офицеров и других особых случаев. Командир, не вставая с места, мог позвать: «Служба! Кричи строиться на обед», и дневальный тут-же, не рассуждая и не вникая, что есть мочи орал во все дневалье горло: «Рота строиться на обед!».
Пульт управления табло, находился у оперативного дежурного на столе. И пульт и табло видимо были сделаны в стародавние времена. Кроме первых трех транспарантов остальные не использовались (по крайней мере я не помню). Выглядел он вот так:
Первый транспарант - это была «Готовность номер 1». По ней на станции и на пункт управления прибывали усиленные расчеты. Обычно готовность объявлялась по случаю пролета СР-71, или «нашего» самолета», или просто так, два-три раза в неделю в обед (Мы ее так и называли: «Обеденная готовность»). Это раздражало. Только ложку в рот, и уже орут дурным голосом! Причем «Обеденная готовность» явно была ни о чем! Прибегаешь на станцию, а ее через 3 минуты уже отбивают. Ну и что к чему? Секрет этой готовности я так и не открыл, но бегали мы всегда по-настоящему. Видимо оперативные в полку так развлекались (Другое объяснение просто не приходит в голову).
Вторым транспарантом была «Боевая тревога». Тут все понятно. Мы получали оружие, и прибывали на свои места по тревоге. Оружие получали быстро, у каждого в нагрудном кармане лежала расписка на получение. Мы брали в оружейке автоматы, а расписку оставляли дежурному по роте.
Хозвзвод (4-5 человек), во главе со старшиной, занимал позиции на охотской стороне в окопах. Туда-же прикатывался наш ротный ДШК. Один человек (пулеметчик с ручным пулеметом), занимал позицию в дзоте на «Тихой» стороне. У пулеметчика был телефон, и главная задача была, вовремя доложить, что он там видит. Детей, по тревоге, прятали в отдельный блиндаж, под присмотром одной из служащих СА.
Боевую тревогу никогда с полка просто так не объявляли это всегда было серьезное мероприятие «В честь чего-то».
А вот на третьем месте на табло был специальный сигнал «Слон». Есть в армии такие специальные сигналы, по которым все «свои» знают, что делать, а «враги» нет.
Подписчики спрашивали, был ли у нас сигнал «Дрофа» (Пролет SR-71). Нет, такого сигнала не было (Видимо, когда табло делали, такого самолета не существовало). Когда ожидался пролет, так прямо и передавали по кодоточке: «Ожидается пролет SR-71» (Видимо на аэродроме сидел «Крот»). "Дрофы" у нас не было, зато был «Слон».
«Слон», означал опасность нанесения ядерного удара. Понятно, что по нашей роте наносить его никто не будет, но вот ударить по бухте Броутона, вполне могли.
Первый год мой расчет прожил без «нашествия слонов» и даже не знал о такой напасти. Мы боролись с дизелями и станцией, которая периодически «сыпалась». И вот когда мы окончательно победили, командир вызвал меня в канцелярию и объяснил мне, что мы слишком скучно живем и мне необходимо еще заняться дополнительной тренировкой расчета. По мнению командира, по сигналу «Слон», моему расчету нужно было быстро опустить на землю антенну, чтобы уменьшить вероятность ее повреждения ударной волной! То-есть, кроме моего расчета, «слоны» никому в роте не угрожали! Так по "громкой" и говорили: "П-12 вам сигнал СЛОН". Работать с антенной предлагалось в стиле разборки автомата «Разобрал-собрал».
Приказ есть приказ, и мы приступили к тренировкам. Командир подавал сигнал «слон» почти каждую неделю. Он не «злобствовал», ничего не скажу. Ни разу сигнал не был подан ночью, или во время ПХД. Ну и конечно во время боевой работы он тоже не подавался. Но радости от этого было мало.
Командир заявил, что антенну нужно «Уронить» за 5 минут (Откуда он это взял я не знаю). Чтобы уложиться в норматив, нам пришлось серьезно подумать. В результате сложилась определенная технология, учитывающая что нас было всего трое (Два оператора и я).
Спуск антенны производился методом «падающей стрелы». Причем стрела, для этого действа, входила в комплект станции и штатно располагалась уже на крыше кунга.
Дежурный оператор, получив сигнал «Слон», ставил антенну перпендикулярно оси станции и лез на крышу (Там на торце была лесенка). Он цеплял крюк стрелы на рым редуктора антенны, а трос лебедки к стреле. Заранее все тросы были выбраны как нужно и лежали на крыше. После этого оператор начинал отвинчивать большие накидные болты, которые держали антенну. Ключ для болтов тоже лежал на крыше. Пока дежурный оператор занимался этим, мы с вторым оператором бежали на станцию.
Мы как раз прибегали к тому моменту, как оператор уже все подготовительные работы провел. Второй оператор сразу же брался за ручную лебедку и начинал опускать антенну. А я начинал готовить специальные деревянные козлы, на которые антенна должна лечь.
С каждой тренировкой результат был все лучше и лучше. Сначала мы дошли до 6-ти минут, но командир требовал уложиться в 5.
Мне эти тренировки сильно не нравились. Я считал, что такая операция не должна проводиться «На время». Если что-то пойдет не так, то можно запросто угробить станцию. В институте, мы на коллективной радиостанции UK0AAB, постоянно работали с подобными антеннами и периодически случались нештатные ситуации. То лопнет трос, то вырвет болт… в общем, не такое это простое дело.
И вот, на 5-ом или 6-том «Слоне» дурные предчувствия меня не обманули.
Сначала все шло нормально, но, когда я пошел уже поднимать козлы, со стороны лебедки вдруг раздался странный вой (напоминаю, лебедка была ручная). Я кинулся на звук и оторопел. Хорошо смазанная лебедка, которая за время наших тренировок отлично разработалась, ушла в неконтролируемое вращение. Оператор упустил ручку и теперь с ужасом смотрел на гудящую как взлетающий самолет лебедку. Лебедка вращалась с такой скоростью, что ручка превратилась в блестящий круг.
На лебедке был стопор, но он работал на подъем и был отключен. Антенна, набирая скорость шла к земле. Действовать нужно было быстро, а к ручке лебедки невозможно было подступиться.
Я скинул с себя верхнюю куртку и набросил ее на ручку. Раздался треск разрываемой ткани, и куртку замотало в лебедку. Но лебедка при этом плавно остановилась. Все получилось, как нельзя лучше. Если бы я просто заблокировал ручку (Например-доской), то ручка могла обломиться, и тогда антенне пришел-бы кирдык! Но разрываемая ткань смягчила торможение.
И хорошо, что это была рабочая куртка. Не без труда, мы потом выковыряли эту куртку из лебедки. Ее прилично пожевало, и в нескольких местах порвало, но она вполне еще могла послужить. Я зашил куртку "Боцманским" швом. Получилось вполне сносно. Именно этой курткой Сашка потом, во время тайфуна, заткнул разбитое окно, после чего она до весны висела в нашем окне между рамами.
Я доложил о ЧП командиру и от себя добавил, что мой расчет, конечно, готов выполнить любой приказ командования, но баловаться с такой серьезной операцией нежелательно. Я попросил командира такие тренировки прекратить, если мы не хотим угробить станцию. Обычно в армии приказы не обсуждаются. Сказали: «Бурундук – птичка» вот и лети! Но в этот раз, к моему удивлению, командир внял моей просьбе, и больше «Слон» к нам не приходил.
Никто не был наказан. Ну как наказывать оператора, который хотел, как можно быстрее исполнить приказ? Сначала ему говорили: «Быстрей-быстрей», а потом: «Ты чего так быстро крутил?». Ну конечно мы не знали, что такое вообще может быть. «Разнос» лебедки стал для всех нас полной неожиданностью.
Кстати, на более новых модификациях П-12, лебедка была электрическая и с ней такой истории быть не могло.
Остальные транспаранты оперативного табло нами не использовались, и я их не помню. И на фото они плохо читаются. Читается только следующий транспарант за «Слоном» - «Радиационная опасность» но по ней никаких тренировок мы не проводили.