У Михаила была хорошая квартира, так что с жильем проблем не возникло. И вообще семейная жизнь с ним оказалась комфортной. Муж был неизменно вежлив, внимателен, заботился о жене даже больше, чем в «букетно-конфетный период». А когда Даша сказала ему, что ждет ребенка, вообще был готов носить ее на руках.
На свет появилась девочка, что сделало молодого отца совершенно счастливым. Так и потекли годы, небогатые событиями, но ровные, мирные и как будто счастливые даже. Благосостояние семьи только крепло. Уже и в новую квартиру переехали, и сделали дорогой ремонт по своему вкусу, у мужа с женой были хорошие машины, дочка Саша не знала ни в чем отказа. Отпуск проводили в одной из дальних стран. Даша даже не знала – чего бы она еще могла пожелать, чего у нее не было. Впрочем, нет – она это знала точно. Без Алексея она не сможет обрести полноценного счастья, но что же делать, если он никогда не будет с ней? Жить дальше, больше ничего не остается.
Михаил уверенно поднимался по карьерной лестнице. Занял видный пост. Но такое повышение предполагало и то, что забот у него становилось все больше, времени дома он проводил все меньше. Саша, которая в детстве считала мать своей лучшей подругой, теперь, когда ей исполнилось четырнадцать лет, предпочитала общество ровесниц. И Даша, вернувшись вечером в пустой дом, особенно остро ощущала свое одиночество.
Пару раз в год она навещала родителей, чувствуя свою вину за то, что живет так далеко от них. Вроде бы у папы с мамой есть дочка, зять, внучка, а, с другой стороны, как бы и нет, если общаются они в основном, по телефону. Отец с матерью были уже пожилыми людьми, Даша понимала, что чем дальше, тем больше внимания им потребуется. Возможно, настанет час, когда они не смогут жить одни.
Как-то раз, во время очередного визита к родным, Даша решила прогуляться прохладным майским вечером. За мыслями о том, как бы им съехаться с отцом и матерью – купить родителям квартиру недалеко от своей, или построить дом для всей семьи, женщина не заметила, что оказалась в том самом сквере, где встречалась с Алексеем много лет назад. Это было их любимое место. Лешка часто любил повторять: «Место встречи изменить нельзя». Как много приятных воспоминаний хранили в себе эти деревья с раскидистыми ветками, которые порой их укрывали от дождя; эта скамейка под плакучей ивой в дальнем углу, где они любили сидеть подолгу, наперебой пересказывая друг другу все, что произошло с ними за то время, что они не виделись. А вот там, возле старого клена он однажды собрал букет огромных ярких листьев и подарил счастливой Даше. А тут… Тут она его не дождалась в тот злополучный день… Дарья невольно всхлипнула и смахнула слезу, покатившуюся по щеке так некстати.
Женщина встрепенулась и обратила внимание на мужчину, медленно шагающего впереди нее. Она видела его со спины, но что-то в его облике показалось ей знакомым. Она так увлеченно разглядывала его с головы до ног, пытаясь понять, что именно привлекло ее внимание, что не заметила отсутствие нескольких плиток на тротуаре, оступилась и невольно вскрикнула от боли. Мужчина резко развернулся, а у нее упало сердце – куда-то далеко, и дышать стало трудно. Никогда она не ожидала от себя такой реакции. Это был Алексей, только теперь уже не юноша, а красивый мужчина – шарм чувствовался на расстоянии. Таких мужчин обычно женщины провожают невольными взглядами. Мужчина остановился и тоже замер.
— Даша?! — Произнес он неуверенно.
И вот уже он стоял напротив нее и смотрел так, как будто не было всех этих лет. И она почувствовала, что ничего не может с собой сделать – продолжает его любить, и все тут. Причем не той полудетской любовью-мечтой, которая готова наделить возлюбленного чертами принца. Нет, стоило ему взять ее руки в свои, как Дашу потянуло к нему неудержимо – как к мужчине, которого она всегда желала подсознательно.
— Почему ты сбежала тогда? — спросил он мягко.
— Потому что ты меня предал.
Он только вскинул брови в знак того, что ничего не понимает.
— Ты никому ничего не объяснила. Родители твои отказались со мной говорить, из подруг никто ничего не знал. Много позже до меня косвенно дошла весть, что ты вышла замуж…
— А ты женился на той девушке? — в ее голосе невольно прозвучала горечь.
— На какой?
И тогда она ему все рассказала. И про то, как ждала в условленный час в оговоренном месте, и как тревожилась, что с ним что-то может случиться, и как пришла смс-ка. И, наконец, переведя дыхание, о том, что увидела в квартире знакомой девчонки.
Алексей отвернулся и несколько мгновений смотрел куда-то в сторону. А потом повернулся и начал говорить опять для Даши.
— Знаешь, что самое главное в любви? Наверное, для каждого что-то свое, но для себя я сделал вывод. Это – доверие.
— Так ты ж и обманул мое доверие к тебе! Именно так!
— Почему же ты не пришла и мне ничего не рассказала? Тебе никогда не приходило в голову, что вся эта история была подстроена?
Она на миг свела брови, и в первый раз задумалась над тем – а кто же написал ту злополучную смс-ку, если оба «возлюбленных» крепко спали?
— Я дружил с братом Милы. Мы с ним случайно встретились накануне. Я проводил тебя и возвращался домой. Тут столкнулся с Пашкой, и мы разговорились. Когда я сказал, что мы с тобой собираемся на другой день подавать заявление в ЗАГС, он стал меня поздравлять и заявил, что необходимо срочно устроить «мальчишник». Я ответил, что это делается, кажется, накануне самой свадьбы, и у меня вообще нет особого желания устраивать «прощание с холостяцкой жизнью». Ведь я не грустил о том, с чем расстаюсь, самое большое мое желание было – быть с тобой.
Но Пашка заявил, что у него родители на даче, и он приглашает меня к себе. Люди они небедные, есть и ром, и виски, и коньяк – настоящие мужские напитки, просто грех не обмыть помолвку. Кроме того, он добавил, что хочет о чем-то меня спросить. Мол, на улице не получится об этом поговорить, слишком важная тема.
И я поддался на уговоры. Предупредил, правда, что не пью и начинать не собираюсь. Пашка похихикал – мол, раз так – вот тебе бокал вина, подними за будущее семейное счастье. Вино французское, где ты еще такое попробуешь.
Я выпил и… Долго потом не мог понять, почему меня так развезло. Знаешь, мне один раз делали операцию, несложную, под каким-то «легким» наркозом. Когда стали вводить препарат в вену, я дурак, еще решил крепиться – мол, у меня крепкий организм, я нарочно не засну. А потом передо мной начали кружиться окна, я видел светящиеся лампы, голоса медиков стали странными, растянутыми, как будто поставили на медленную перемотку ленту. И вот тут, в Пашкиной квартире происходило что-то похожее. Утром просыпаюсь – впрочем, какое там утром, уже был разгар дня. Голова ничего не соображает, трещит просто – и рядом Мила. Боже ты мой! Хоть мы и учились в одном классе, но я эту девушку едва знал, и она меня никогда не привлекала.
Когда я уходил, Мила еще спала. Я побежал сначала к себе – быстренько переодеться и выпить крепкого кофе, чтобы хоть немного прийти в себя. А потом рванул к тебе. Звонил по дороге, но ты не отвечала. Родители твои разговаривали со мной чрезвычайно сухо, мне казалось, что еще несколько слов, и твой отец просто выставил бы меня вон. Но он сказал только, что ты уехала, и больше не будешь жить в этом городе. Вот так – сорвалась и умчалась, не объясняя причин.
Я не хотел, не мог в это верить… Сидел возле твоего подъезда, все надеялся, что это какой-то странный злой розыгрыш судьбы, что ты в конце концов выйдешь.
Мне было тогда не до того, чтобы поступать в институт, думать о будущем, я мог думать только о тебе. А через месяц Мила пришла ко мне и сказала, что беременна. Сомнений у нее нет, и в том, что я отец младенца – тоже. Больше у нее ни с кем связи не было, и избавляться от ребенка она не собирается – первый аборт очень опасен.
Мы поженились. Сама понимаешь, насколько «крепким» — мужчина усмехнулся, — было наше семейное счастье. Мила постоянно раздражалась, спорила, упрекала меня то в одном, то в другом. Я старался ей не противоречить. Списывал ее капризы на беременность.
А потом произошло то, о чем я сейчас думаю, тоже как о постановке, розыгрыше… У Милы бывали страшные истерики, она кричала, что сейчас выбросится в окно, если я не поклянусь ей в любви и верности. Наверное, надо было обратиться к психиатру и, может быть, лечить ее принудительно. Но я не успел. Во время одной из таких сцен она опять бросилась на балкон, я стал ее оттаскивать, она вырывалась, в результате мы оба упали на пол, я на нее…
Она стала жаловаться на боли, и на следующий день сказала мне, что случился выкидыш. А через несколько недель после этого заявила, что она побывала у врача, и тот сказал ей совершенно точно – детей она больше иметь не сможет. И снова истерика – она во всем обвиняла меня…
Ну, скажи мне, от простого падения…если до этого все было хорошо, разве можно не просто потерять ребенка, а получить такой безнадежный диагноз? Обычно даже если у женщины серьезные проблемы, врачи не ставят на ней сразу крест – обследуют, лечат… А тут эскулап взглянул и все понял… Темнит Милка, во всяком случае она теперь этим пользуется, требует – раз это я сделал ее бездетной, остаток жизни я должен посвятить ей.
А мне потом знакомые сказали – у них сумасшествие в роду. Бабушка полностью потеряла рассудок, в старости высовывалась из окна, кричала, что ее убивают, звала на помощь. Мать могла в одном исподнем бродить по двору. Так что у Милы это наследственное. А что ты? Как сложилась жизнь у тебя, после того как ты сбежала, посчитав меня безнадежным предателем?