Вернувшись домой поздним вечером, Герхард Миллер и Йоганн Гмелин расположились у потрескивающей обугленными дровами печи. Они пили чай и обсуждали подходящий к завершению день. Светильники на стенах были потушены, избу освещал лишь напольный бронзовый канделябр с многочисленными разветвлёнными рожками. Их концы украшали розеточки в виде распустившихся цветов, лепестки которых плотно обхватывали высокие, чуть оплавленные, мерцающие свечи.
— Я поражаюсь, друг мой Йоганн, тому, как удалось господину Де Геннину организовать такой удивительный порядок не только на вверенных ему заводах, но и в самом Екатеринбурге! — с восторгом произнёс Миллер, отхлебнув душистый чай из бокала.
— Соглашусь с вами, Герхард! Мы говаривали с вами об этом. Де Геннин — прекрасный хозяин и отличный инженер. Но я хочу сказать о другом. Вы заметили, что чем дальше мы от столицы, тем разнообразнее природа? Возьмите этот напиток. Разве этот волшебный отвар можно назвать чаем? Сколько аромата в нём и пользы! А почему, спросите вы. Отвечу. Он настоян на травах, собранных в лесах.
— Да, друг мой, напиток действительно превосходный! Но к чему вы это сказали?
— А к тому, Герхард! В скором времени может получиться так, что леса вообще исчезнут с земли. Я, конечно, не против развития различных производств, но при этом уничтожается тайга. А там ещё столько неизведанной флоры!
— Мне кажется, друг мой, что ваши опасения напрасны. Россия — величайшая страна, и лесов в ней хватит на многие века.
В дверь громко постучали.
— Кто это на ночь глядя пожаловал? — вздрогнул Гмелин.
Он поднялся, накинул отороченную мехом безрукавку и вышел в сени.
— Ба! Господин Шаманов! — улыбнулся Йоганн и раскинул руки. — Никак из самого Тобольска, Василий Петрович? Проходите, проходите!
— Здравствуйте, господин Гмелин! Здравствуйте, господин Миллер! Верно, из Тобольска! Я к вам от командора Витуса Беринга и Алексея Ильича Чирикова с личным поручением, — ответил Шаманов, снял полушубок и, стряхнув его, разложил на лавке около печи.
— Погодите с поручением, успеется! Скажите лучше, как добрались, милостивый государь? — поинтересовался Герхард.
— Благодарю, господа! Вполне благополучно. Однако погода, скажу вам, отнюдь не для конца марта. Хотя дело понятное — Урал! — ответил Шаманов, потирая замёрзшие руки.
— Присаживайтесь за стол, — предложил Йоганн. Он до края наполнил бокал отваром и пододвинул его гостю. — Согревайтесь пока, сейчас я служанку кликну, накормит вас с дороги. На ночлег у нас расположитесь, места достаточно.
Заливное из кролика с брусникой и расстегаи с судаком пришлись Василию Петровичу по вкусу. Он довольно причмокивал, покачивал головой и блаженно улыбался.
— Да, господа, — вытерев руки, сказал Шаманов. — Коли бы ведал, что такой ужин ожидает меня, то непременно поторопил бы возницу!
— Ну раз уж вы остались довольны ужином, то можем перейти к делу, — улыбнулся Герхард. — Я думаю, оно довольно серьёзно, если капитан-командор отправил к нам не простого служаку-посыльного, а опытного рудного инженера.
— Да, господин Миллер! — Шаманов отодвинул тарелки. — Дело архиважное и безотлагательное. Прибыла в Тобольск вторая партия пушек, что произведена на Каменском заводе. Как вам известно, господин Чириков — человек уж очень дотошный. Несмотря на большую занятость, как и в прошлый раз, он устроил испытания. И что бы вы думали? Опять разорвало стволы у двух орудий! Хотя эта партия была изготовлена по новому чертежу, переданному на завод господином Де Геннином. И по его же приказу пушки начали лить с прибавкой толщины стенок. Оказалось, что внутри стволов имелись величайшие раковины, что, несомненно, говорит о ненадлежащем качестве чугуна. Командор Беринг распорядился незамедлительно выехать на Каменский завод, во всём разобраться. Алексей Ильич Чириков отписал об этом в письме, которое я сейчас передам. Так что завтра утром мы забираем предписанных к вам рудознатцев и едем в Каменск-Уральский.
Шаманов достал из баула конверт и протянул его Миллеру.
— А теперь, господа, если вас не затруднит, определите меня на покой. Усталость от дальнего пути даёт о себе знать.
Утром отряд выехал из Екатеринбурга. Погоду трудно было назвать весенней. Низко висящие облака густой дымкой перехватывали неяркие лучи зреющего солнца. Нежное тепло с трудом пробивалось сквозь неё, теряло силы и совсем не нагревало землю. Неугомонная позёмка преграждала дорогу снежными перемётами. До Каменска-Уральского добрались только к ночи. Шаманов, учёные и рудознатцы поужинали, расквартировались на ночлег, а утром отправились на завод.
— Итак, господа, — сказал Миллер, — поступим следующим образом. Вы, уважаемый, Василий Петрович, вместе со специалистами, с особой серьёзностью, исследуете состояние руды. Сдаётся мне, что именно в ней кроется проблема. Я изучу документы, сверю передаточные описи и отслежу производство пушек — от доставки сырья до готового орудия. А вы, друг мой Йоганн…
— Простите, Герхард! — перебил Гмелин. — С вашего позволения, я пройдусь по заводу и расспрошу людей.
— Что ж, — хмыкнул Миллер, — хорошая мысль! Я и не подумал, что, возможно, мы имеем дело с намеренной порчей, хотя это вряд ли. Итак, господа, приступим к нашему безотлагательному делу.
Учёные пробыли на заводе до позднего вечера. Шаманов с рудознатцами и вовсе остались там на ночь, чтобы продолжить изучение руды вместе с заводским химиком. Вернувшись домой, друзья по традиции принялись обсуждать прошедший день.
— Друг мой, — сказал Герхард, — вы светитесь, как медный таз! Я чувствую, что вам совсем уж невтерпёж поведать мне нечто очень интересное!
— Да, Герхард! — Йоганн вскинул руки. — Да! И хотя это не имеет отношения к нашим расследованиям, оно напрямую связано с нашим вчерашним разговором об исчезновении уральской тайги. И пока нам готовят ужин, я поведаю вам об этом.
— Я весь во внимании, друг мой. Давайте присядем!
Учёные уселись за стол.
— Скажите мне, Герхард, что в первую очередь необходимо для производства чугуна?
— Издеваетесь, дружище? — улыбнулся Миллер. — Конечно же, руда!
— А вот и нет! Чугун — это в первую очередь топливо! Для обработки руды требуется очень много угля. А хороший уголь получается только из твердолиственных, медленнорастущих пород дерева. Вы представляете, Герхард! Десятки, сотни лет понадобится природе, чтобы возместить потери от этого завода. А таковых на Руси становится больше и больше. Но самое печальное, что вырубают всё подряд: и ольху, и осину, хотя получить пригодный уголь из них невозможно.
Прислуга подала ужин. Миллер удовлетворённо потёр руки, встряхнул салфетку и засунул её конец за воротник.
— Всё, что вы молвите, очень и очень интересно, — сказал он. — Но чувство голода изводит меня. Приступим к трапезе, друг мой!
— Согласен, с вами, Герхард. Но даже неистово притягательный аромат этой жареной тетёрки не заставит меня замолчать.
Он потянулся к блюду, оторвал от птицы зарумяненную ножку и задумчиво посмотрел на неё.
— А что будет с ними?
— С кем? — удивлённо спросил Герхард и посмотрел на друга.
— С животными и птицами! Вырубая леса, мы оставляем их без жилья.
Йоганн покраснел, швырнул ножку в тарелку и отодвинул её в сторону.
— Я спрашиваю: что с ними будет?! — крикнул он.
— У меня спрашиваете? — невозмутимо переспросил Герхард, продолжая жевать.
— Простите мою несдержанность! — поклонился Гмелин, пододвинул к себе тарелку и принялся за еду.
На десерт подали пышущие жаром булочки с хрустящей корочкой, присыпанной сахарной пудрой с корицей, и охлаждённый морс из облепихи и клюквы.
Миллер отложил салфетку:
— Ну что, друг мой? — продолжил он. — Надеюсь, после такого славного ужина вы стали намного добрее. Я с нетерпением жду продолжения вашего рассказа.
— Благодарю вас, Герхард. Я действительно подобрел, но по-прежнему возмущён происходящим. Согласен, России нужны пушки. Но не слишком ли велика цена? Да будет вам известно, Герхард, что руду в этих местах, на месте впадения речки Каменки в Исеть, нашли ещё в прошлом столетии монахи Далматовского монастыря. С разрешения тобольского воеводы они соорудили небольшую печь. Монахи наладили выплавку железа и изготовление пушечных ядер. И всё это — не нанося большого вреда природе. Но после подписания государева указа о строительстве Каменского чугуноплавильного и чугунолитейного завода всё и началось. И народ поднялся на бунт, ведь для них лес — кормилец: это и шкуры, и мясо, и дрова, и ягоды с грибами. Но восстание быстро подавили, а зачинщика публично казнили, чтобы другим неповадно было. А он и не организовывал ничего, бунт вспыхнул сам по себе, словно пожар, без чьего-либо подстрекательства. Люди просто испугались. Как жить-то дальше без промысла? Вот и осталось им, что работать на заводе в невыносимо тяжких условиях. Я сегодня наблюдал за рабочим. Мальчонка совсем, лет двенадцать-четырнадцать от роду. Грязный, потный, одежонка поношена, а местами разорвана, словно у бродяги. А мог ведь с родителем по лесу ходить. А тут — форму для пушки почисти, песочком просыпь и смотри, как расплавленный чугун заливают. Не дай бог, на ноги брызнет!
— Погодите, друг мой! — нетерпеливо перебил Герхард. — Каким песочком?
— Не знаю. Может, не песочком. Он пригоршню из тачки зачерпнул и в протёртую форму кинул. А взгляд у него боязливый, как у затравленного волчонка, всё по сторонам рыскает.
— Простите, Йоганн, но в форму для отлива пушек ничего не добавляют. Она должна быть чистой и сухой.
— Не могу знать, — Гмелин пожал плечами. — Я с технологией не знаком, а лишь поведал вам то, что видел.
— Хорошо! — Миллер поднялся из-за стола. — Понаблюдаем завтра за этим юношей. А теперь давайте готовиться ко сну. Предчувствую, что завтра нам предстоит много работы.
— Согласен с вами, Герхард! — ответил Йоганн. — Опасаюсь только, что после столь обильного ужина заснуть не сразу удастся.
Друзья разошлись по спальням.
Утром, подъехав к заводу, они увидели Шаманова. Инженер стоял без шапки, в расстёгнутом полушубке. Высоко задрав голову к небу, он закрыл глаза и, широко открыв рот, глубоко дышал.
— Что с вами, Василий Петрович? — испуганно спросил Герхард.
Увидев учёных, Шаманов улыбнулся.
— Всё в порядке, господа! — ответил он. — Вышел подышать. Скажу вам, что сутки на заводе — это истинная каторга: жара, спёртый воздух! Ужасные условия!
— Да, Василий Петрович, заметно. Даже лицо ваше потеряло свежесть, — хмыкнул Йоганн. — Но, как врач, заявляю: не волнуйтесь, это поправимо. Надеюсь, что время вы потратили не напрасно?
— Верно, не напрасно, — Шаманов застегнул полушубок и поднял воротник. — Насколько позволил инструментарий, мы исследовали не только образцы руды, но и готовый чугун.
— Так, очень интересно! — сказал Герхард. — И что же?
— Терпение, господа, — ответил Василий Петрович. — Окончательные выводы делать рано, но думаю к обеду подготовить отчёт. А как ваши успехи?
— По документам всё сходится, — развёл руками Герхард. — Накладные, акты в исключительном порядке. Ну что же, господин Шаманов, с нетерпением ждём вашего заключения! Пойдёмте, Йоганн, осмотрим цеха.
— Вот этот мальчонка, — сказал Гмелин, когда учёные зашли в формовочный цех.
— Прекрасное место для наблюдения, — отозвался Миллер, прячась за широкую колонну. Посмотрим.
Парнишка делал всё так, как рассказал Йоганн. Он ловко протирал формы, озирался, и если никого рядом не было — кидал в них песок.
Немного постояв, Герхард покачал головой, кинулся к парню и схватил его за плечо.
— Стой, охальник! — крикнул он. — Что же ты делаешь?
Мальчишка вздрогнул, вжал голову в плечи и заплакал.
— Только не бейте! — пробормотал он.
Йоганн подошёл к тачке и зачерпнул горсть мелких, неровных гранул, похожих на застывшую пузырчатую пену.
— Что это, Герхард? — удивлённо спросил он. — Горная порода?
Миллер прищурился и, не отпуская парня, ответил:
— Нет, это шлак, отходы.
Лицо его потемнело, Миллер тряхнул парня.
— Ах ты, вымесок, порчу чинишь! В смирительный дом захотел?
— Объясните, Герхард, что происходит? Я ничего не понимаю! И отпустите уже мальчонку. Никуда он не денется!
Гмелин нахмурил брови и посмотрел на парня:
— Не сбежишь?
Тот, размазывая слёзы по грязным щекам, покрутил головой.
Миллер разжал руку.
— Вы представляете, друг мой, этот паршивец намеренно портит пушки! При попадании в расплавленный чугун шлак не растворяется и при высверливании ствола может выпасть, оставив после себя пустоты-раковины. Вот из-за этого и разрывает стволы!
— Соглашусь с вами, Герхард. Но почему тогда не у всех пушек они рвутся?
— Видите ли, Йоганн, иногда шлак вплавляется в чугун и не выпадает, тогда орудие сохраняет прочность.
— Но как юнец может это понимать? И зачем ему портить пушки? — удивился Гмелин.
Он присел перед мальчишкой и взял его за руку.
— Сколько годов тебе?
— Четырнадцать вроде.
— Зачем порчей промышляешь?
Мальчишка снова заплакал. Слёзы текли по щекам, оставляя мутные подтёки.
— Они брата моего казнили, я мелкий ещё был. А мамка с батей умерли потом. От горя. Сестра сказала.
Йоганн выпрямился, провёл рукой по затёкшей спине и сказал:
— Мне кажется, Герхард, я начинаю кое-что понимать.
— Так объясните, друг мой!
— Секунду, — Йоганн снова посмотрел на парня.
— А почему брата казнили?
— Говорили, что бунтарь он и против указа царя пошёл. Сестра сказала.
— И ты решил мстить?
— Да.
— Сам придумал?
— Да.
— Откуда дело чугуноплавильное знаешь?
Мальчишка пожал плечами:
— Смотрел, как мужики работают. Я смышлёный. Сестра сказала.
— Смышлёный он! Срамец! — закричал Герхард. — Ты понимаешь, что пушки эти по государеву заказу делают?! А ты, значит, супротив всей России пошёл?
— Нет-нет! — залепетал парнишка. — Я не знал, я не хотел!
Он упал на колени и начал креститься.
— Не казните меня, не надо! Я не буду больше. Вот вам крест, не буду!
— А ну встань, — прервал его Миллер. — Понял, что натворил?
Мальчишка не переставая кивал головой.
— Понял, понял. Никогда не буду больше! Не казните!
Вид у него был жалкий: взъерошенные, слипшиеся от пота волосы стояли дыбом, веки покраснели и набухли. Синяя жилка на бледной шее пульсировала. Грязная, рваная рубашка, широкие штаны заправлены в намотанные до колен портянки, лыковый шнурок от лаптей удерживал их от разматывания.
— Иди работай! — приказал Герхард. — Подумаем, что с тобой делать. И не вздумай в бега податься, а то уж точно не сносить тебе головы!
После обеда учёные, инженер и рудознатцы собрались в конторе управляющего завода.
— Итак, господа, — сказал Шаманов, — на основании проведённых обследований предлагаю оставить ваши подписи под следующим отчётом. Позвольте зачитать вывод.
Он взял в руки лист бумаги:
«Исследования образцов готового чугуна и рудного сырья позволяют на научном уровне раскрыть причины брака при производстве каменских пушек. Исследования структуры чугуна показали наличие шлаковых засоров и газовых раковин, что свидетельствует о низком уровне литейного дела. Составы формовочных смесей недостаточно отработаны, а литейные формы не отличаются совершенством». Все согласны?
— Простите, Василий Петрович, — сказал Йоганн. — Отчего появляются шлаковые засоры?
— Я же указал в акте — низкий уровень литейного дела, — ответил Шаманов.
— А это не может быть сделано специально? Может, кто намеренно вредит? — не унимался Йоганн.
— Конечно, возможно и такое, — ухмыльнулся Шаманов. — Но у нас нет объективных оснований это предполагать. Может, они есть у вас, господа?
Йоганн вопросительно посмотрел на друга.
— Нет, господин Шаманов, — твёрдо ответил Герхард. — Подобных предположений у нас не имеется.
— Если никто не возражает, тогда подписываем отчёт.
Выходя из кабинета, Миллер обратился к управляющему.
— Милостивый государь, у вас на очистке форм работает малец.
— Знаю, знаю, — сказал управляющий. — Стёпка. Хотя мал он, но по закону можно ему работать. Всё оформлено как положено.
— Я даже не сомневаюсь, — продолжил Герхард. — Мне кажется, вам надобно присматривать за ним. Толковый парнишка, обучать его необходимо. Знатный литейщик может получиться!
— Непременно, господин Миллер, присмотрим! И обучать будем!
Через час Шаманов с отчётом выехал в Тобольск, а учёные и рудознатцы отправились в Екатеринбург.
Погода стояла весенняя. Сани легко скользили по схватившемуся настом снегу. Набравшее силу солнце слепило глаза и баловало первым теплом.
— Посмотрите по сторонам, Герхард, — тихо сказал Йоганн. — Какие тут прекрасные леса! Мы должны с вами сделать всё, чтобы сберечь их для наших потомков.
— Будем стараться, друг мой, будем стараться, — ответил Герхард. Он улыбнулся, опустил голову и задремал.
До Екатеринбурга оставалось ещё восемьдесят вёрст пути.
Рассказ "Каменские пушки" из книги "Дорогами земли русской"
Все рассказы из книги читайте ЗДЕСЬ
