От Эверета, что расположен почти на границе с Канадой, по хайвею № 5 до индейского казино Ilani на автомобиле часов шесть езды. Конечно, можно добраться и за три, но это ночью: в последние годы конгломерат Сиэттл — Такома сплошная пробка. Тормоз — газ — тормоз. Учи испанский или разминай геморрой, сжимая и разжимая ягодицы. Наш хутор находится от этого казино на расстоянии менее километра и лучшего ориентира, чем Ilani, не придумаешь.
Пол Томас обещал «свалиться на голову» года три, не меньше. Мы его и ждать перестали, когда он вдруг на самом деле приехал.
Неожиданно, часа в четыре, ещё солнце палило на всю катушку, на бугре возле разлапистого старого клёна показалась его сгорбленная худая фигурка. Человек семенил к трейлеру через колючки, плотно прижав к груди три бутылки вина.
Понятное дело — три человека, три выстрела. Мы обитаем в глухом лесу с лампочкой Ильича от солнечной батареи, водой в вёдрах и японским туалетом типа «очко» с ольховой стружкой для засыпки готовой продукции. Для среднего американца почти открытый космос.
Обнялись, как положено, поприветствовали друг друга с дальней дороги. Затем Томас попросил стакан. Присел на пластиковый стул и в мгновение ока, без комментариев и оправдательных экивоков, ровно за минуту опрокинул в горло три пролетарские дозы белого французского «Совиньона».
Подобное я видел единственный раз в жизни. Году в 82-ом, после сдачи лосиных шкур в выборгскую заготконтору мы с шофёром Сахаровым поздним февральским вечером возвращались на охотничью базу «120-й километр». Официально сезон отстрела копытных уже закончился, но областной государственный план по мясозаготовкам выполнен не был, и спецбригада ЛОООиР колбасила лосей и кабанов 24/7. В советские годы, если не выполнил план — начальник партбилет на стол, а рядовые сотрудники лишались премии.
Метров за двести до домика Сахаров неожиданно остановил казённый «УАЗ» с брезентовой крышей, достал из сумки портвейн «Три топора» и гранёный стакан. Тот самый, что в конце тридцатых прошлого века довела до эстетического совершенства Вера Мухина.
— Будешь? — Сахаров налил по верхней риске красной жидкости.
— Давай до дома доедем! — я искренне изумился такому ходу событий, тем более что портвейн мне никогда на душу не ложился.
— Двух бутылок на десять человек не хватит! — уверенно сказал Сахаров. — А одной будет в самый раз.
После такого неожиданного либретто он без разминки влил в горло три стакана тёмно-красной жидкости. Крякнул, вытер губы рукавом ватника, включил зажигание и фары.
— Теперь в самый раз приход, — нараспев проблеял раскрасневшийся Сахаров и нажал педаль газа. — Не люблю педерастов!
Ума не приложу, зачем он произнёс последнюю фразу, но чисто интуитивно с ним согласился...
— Жуткая дорога, — чуть прикрыв в блаженстве глаза, тихо произнёс Пол.
— Не поверишь, четверть века назад, когда я работал у Сарпа в Kamchataka Fishing Adventures, то бороздил «пятёрку» от хутора до Эверета раз в неделю! — ответил я. — Правда в те годы и траффика на дороге было в разы меньше, и галлон бензина стоил 99 центов.
Тони Сарп — тот самый парень, что умудрился в начале нулевых судиться с индейцами на Аляске. Конечно, проиграл дело, и задолжав адвокатам кругленькую сумму прямо на глазах у католического падре продырявил себе башку одним выстрелом из «курносого» — так назывался Colt Detective Special, безотказный шестизарядный револьвер 38–го калибра. Пятёрка — это длиннющий хайвей на западе США, от Канады до Мексики, через Вашингтон, Орегон и Калифорнию.
С Полом Томасом я познакомился по камчатским делам, хотя непосредственно на полуострове с ним никогда не пересекался. Но заочно это имя слышал давно. В конце девяностых в штате Вашингтон в любой винной лавочке можно было купить ординарное сухое вино Paul Thomas, пять долларов за флакон. Тем не менее, когда в 2001 году собирал команду на сплав по Пурначу (основной приток Поноя на Кольском), Томас с радостью принял предложение.
Мы были первой группой, кто сплавлялся по этой тундровой речке с самых верховьев. Там ещё спокойное течение, и крупный сиг здорово долбит сухую мушку.
Потом пошли перекаты, валуны и пороги. Понятное дело, балованный и всегда недовольный «московский клиент» в количестве двух штук умудрился искупаться при температуре плюс пять. На Кольском летом всегда так — от жары до заморозков один шаг. А чванливее богатеньких московских Буратино я пока ещё не встречал. Подай, принеси, туалетная бумага в три слоя…
Гиды с провизией и имуществом усвистали далеко вперёд. У меня в нагрудном кармане греется плоская бутылочка с водкой на 350 мл. Неприкосновенный запас именно на такой случай.
Налил для «сугрева» по сотке двум утопленникам. Тут вдруг причаливает рафт с Томасом, и он во всю прыть скачет по кочкам в мою сторону с алюминиевой кружкой наперевес.
— Пол, — веско говорю наглому американцу, — водка выдается лишь искупавшимся.
Он напряжённо думал секунд десять и без колебаний, прямо с бугра прыгнул в холоднющий Пурнач. Ну что теперь делать? Пришлось налить остатки водки очередному купальщику.
Затем было ещё много всяких приключений, включая загадочную утреннюю медитацию в палатке и кофе на костре из турки, что он умудрился притащить с собой в рюкзаке.
Рыбалка Томаса не особенно интересовала, а вот по части душевного общения у костра, заокеанский шпунт оказался великим мастером. Пьяным замечен не был, винодельческая закалка давала себя знать. Именно тогда он поведал экспедиции о лечении вином и даже подарил мне книгу графа фон Ингельхайма — «Пейте на здоровье»!
Уже в Питере худой Пол Томас полностью убрал с пробега центнер с плюсом Серёги Иващенко, кто наивно пытался развести его на литр джина с тоником. По Серёгиному рецепту коктейль смешивался в пропорции 60 на 40, где первое число обозначало джин. После чего тинэйджеры Юля с Ильёй повезли американца по ленинским местам. Томас оказался в Ленинграде ещё в шестидесятых годах прошлого века. Выходило, что тайную любовь к СССР — РФ он пронёс через всю жизнь.
Около часу ночи мне в квартиру на Витебском ребята ввалили бездыханное тело американца, вроде бы в конце концов нашедшего свою юность в дешёвом баре у площади Восстания. Там, где в плохую погоду и в наше время греются потёртые дамы низкой социальной ответственности с Невского.
Мы с Ильёй без проблем загрузили сухое тело Томаса на кровать — «мухач» по боксёрской терминологии.
Его рейс в Москву был в районе девяти утра. В то время в аэропортах ещё не было жутких досмотров, на посадку можно было приходить за полчаса до вылета и без проблем иметь в ручной клади поллитра коньячка «три звёздочки», а на поясе мультитул Leatherman.
Я тянул побудку до последнего, но когда в семь тридцать вошёл в комнату, то не поверил глазам — сияющий здоровьем и благоухающий дорогим парфюмом Томас сидел за письменным столом с ручкой и блокнотом. Рядом стояла рюмка с ароматным коньяком. Что-то типа дорогущего Hennesy Richard.
— Пол, у тебя всё в порядке?
— Если утро начинается с хорошего коньяка, то какие могут быть вопросы?
Вот и нынче мы основательно побузили с Томасом, вспомнили прошлое, помечтали о будущем.
— А ты принимаешь таблетки? — зачем-то спросил я перед сном.
— Бывает, но не регулярно, — ответил Пол. — Самая лучшая таблетка — это хорошее вино. Мне 84, жене 82, ежедневно мы принимаем, как минимум, по полтора литра жидких таблеток. Предпочитаю французское.
Затем он ещё что-то долго рассказывал по винной теме, но я быстро провалился в сон и ушёл своей дорогой.
После встреч с такими людьми отчётливо понимаешь — наше будущее будет обязательно светлым!
Андрей Великанов
Санкт–Петербург, Россия