Лето. Сочи. И раннее утро. Тихий шум прибоя. Ёся Дариев едва проснулся на громадной кровати под навесом. «А Петрович уже уплыл на рыбалку. Молодец! В обед будет свежая рыба. Живёт мужик морем – счастливая жизнь у него».
С теплотой вспомнил о друге – начальнике пляжа, капитане первого ранга в отставке. «Эх, сколько уже нашей дружбе? А сколько вина выпито и баб принято здесь – в его маленьком домике у моря. Хорошо как!».
Он слегка повернул голову. «Так и есть - очередная красотка. И как же я её приволок из ресторана? Ах, да! Она же больше всех мне заказывала песни. А, потом, мы танцевали. А дальше смотрели на звёзды и целовались. И, конечно, привёл сюда».
Лёгкий бриз шевелил занавески на балдахине. Аромат фруктовых деревьев и цветов наполнял пространство. Он приподнял одеяло, чтобы снова насладиться прелестями наготы новой знакомой. Персик!
Ёся Дариев разгладил усы и улыбнулся. «А ведь, стервы, на усы ведутся, как мотыльки на свет. Ну, и конечно, на внешность «вождя народов».
Послали небеса такой подарок. И теперь можно с этого получать проценты и безбедно жить. Это мне ещё Лизка всё сказала, когда ехал, в скором, на юг».
Она, директор вагона-ресторана, подсела к нему за столик в обед. И сказала: «О, мужчина! Как вы на товарища Сталина похожи. Словно воскресли!».
Он даже зажмурился от удовольствия той первой ночи с ней. Лизка была волшебницей в постели. Вытворяла такое, будто и вправду ублажала главу громадного государства.
Эх, сколько ещё затем было баб: разного звания, возраста и объёма талии? И все «тащились» от усов, запаха табака и узнаваемого лица.
Сам Петрович сказал: «Иосиф! Это тебя будет кормить всю жизнь. Жаль, что ты на одной бабе не можешь остановиться и создать семью. Хотя, может быть, для этого и сделал Господь, чтоб разбивать дамские сердца и судьбы».
Ёся Дариев снова повернул голову. Блондинка уже разметала свою гриву по подушке и слегка улыбалась во сне. Может, опять переживая те оргазмы, которые ей накануне дарил певец в темноте.
«А, всё же, как её зовут? Вот эту прекрасную незнакомку. Да, на баб мне везёт. Такие крали вешаются, что мама не горюй. Ещё, и с ними, подружек привожу - для Петровича. Слушай, а что сегодня за день? Четверг или пятница? Ё моё, так Ленкин день».
Будущее служение, в будуаре известной чиновницы, подарило ему уверенность в себе. «А, как не крути, но востребован по жизни. И бабы-то всё мне какие - крутые попадаются и денежные».
В голове услужливо поплыл ряд тех, кто его всегда ждал в Сочи. И тех, кто летел из любой точки огромной страны – лишь по первому его зову. Или куда он ездил по интимному приглашению.
«А, ведь, за свои-то сорок пять, я уже всю Россию объездил и половину Европы захватил. Хотя не сын арабского шейха, и не внук члена Политбюро».
Женщина рядом застонала, видимо кончая во сне. И он вспомнил, что у неё чудное имя – Ангелина. Посмотрел на неё внимательно, когда нагнулся и затаил дыхание. Прекрасное лицо было радостно и спокойно.
«Наверное, в детстве, и была сущим ангелом во плоти. А кем же, сейчас, она есть? Ладно, и так видно, что сильно преуспевает». Он придвинулся к ушку и прошептал: «Ангелиночка моя! Я иду к тебе!».
Холёная рука, с дивными ногтями, нежно погладила по виску. И, дальше, требовательно, за ухо, сразу потянула всё ниже, под одеяло. Он понял и нырнул в теплоту мрака. Она застонала. «Ах, Сталин! О, какой кайф!».
