Из цикла «Семь загадок Старой Рязани»
Купец старшего сословия, с правом торговать во всех городах по речному пути от персидского моря до самых северных притоков Итиля, что на границе известного мира, подданный йылтырвара Алмуша, владелец трёх речных стругов и собственного торгового склада в Булгаре, Урал сын Бекбулата стоял на носу корабля, что возглавлял его торговый караван. Данный отрезок реки был коварным своими резкими изгибами и поворотами. Корабли шли ровно по течению против несильного ветра от чего паруса были убраны, а команда гребцов не спеша налегала на вёсла.
Главным умением купца на реке было не способность торговать и торговаться, а знать всю дорогу как свою ладонь. Все изгибы, отмели и песчаные банки, омуты, пороги, и размытые последним сильным паводком острова. По этому пути ходил его отец он и передал все знания сыну. А ему его отец, и тому его отец и так шло с тех времен, что память человеческая уже не помнит.
Места по краям дикие, поселений на реке не видно. Всё из-за того, что варяги промышляют разбоем и промыслом на рабов. Изредка на высоких откосах крутого берега можно увидеть костры на местах святилищ, а по ночам с тех мест раздаются многоголосые женские пения.
Выйдя из-за очередного изгиба реки, купец увидел лодку с одним человеком, а на носу лодки стояли какие-то предметы издали похожие на кадки. Человек в лодке приветливо махал руками и что-то кричал на своем лесном языке. По всему было видно, что это местный житель, что он хочет что-то предложить на продажу проезжим купцам. Такие сделки для любого купца несли чрезвычайную выгоду поскольку, на городских рынках торговали уже посредники после второго или третьего перекупа товара. А там ещё и пошлину местному князю заплати, и подношения местным богам, и за простой корабля у берега так и получается что втридорога.
Торговать на самой реке, напрямую с аборигенами дело выгодное, но опасное. Это может быть и частью засады. Хотя видно, что и продавец выбрал место, что бы купцы могли видеть оба берега. Ни кустов, ни камышей, не протоки, из которой внезапно на легких лодках могут выскочить разбойники, в общем, никаких условий для засады.
Урал дал знак гребцам сушить вёсла, а кормчему вести струг в сторону торговца на лодке. Крепкий коренастый мужчина в чистой незаношенной рубахе, портках и кожаных ботах со шнуровкой по лодыжкам, кожаный пояс с медной пряжкой, в ножнах на поясе небольшой нож и шерстяная шапка на голове. Стриженая борода и чёсаные волосы. Всё указывало на то, что речной торговец был мужиком основательным, опрятным, хозяйственным и трудолюбивым.
Ещё одним доказательством трудолюбия и хозяйского мастерства была сама лодка, в которой находился торговец. Это была не грубая долблёнка из цельного ствола дерева. Это была хорошо сделанная из досок лодка с широкими бортами, просмолённая, законопаченная и даже украшенная весьма искусной резьбой по дереву.
Лодка глухо ударилась о борт торгового струга, торговец зацепился рукой за борт корабля, что бы плыть по течению с одной скоростью. Второй рукой он открыл крышку одной из пяти осиновых кадок, что стояли на борту лодки и показал содержимое. Это был янтарного вида сверкающий на солнце, густой и ароматный лесной мёд. Сладковатый запах моментально заполонил всё пространство, так что даже кормчий умилённо заводил носом по ветру.
Речной торговец показал плацем на кадку, затем выставил ладонь с пятью пальцами и произнёс «резана». Тем самым давя понять, что готов продать весь товар по цене два с половиной дирхема за кадку. Слово «дирхем» у местных народов, в связи с особенностью речи, не выговаривалось, тогда как более понятное «резана» было в обороте и использовалось повсеместно от Мурома до Ладоги. Вообще в том, что местный абориген, вышедший из леса, просил за свой товар именно серебряными монетами, ничего удивительно не было. Серебро у здешних речных народов давно было в цене, оно пользовалось большим спросом не только в виде денег, но и на вес брусками, что назывались гривны. Торговля по реке идёт многие поколения, торговые караваны с варягами, булгарами, персами и даже купцами из Багдада на реке Итиль это такая же обыденность как утро, ветер или дождь. Этот речной торговец за день может встретить с десяток кораблей в числе нескольких караванов. Поэтому он знал цену своему товару и прекрасно знал и пользовался серебряными деньгами.
С другой стороны, для купцов из Булгара и Персии торговать за серебро было чрезвычайно выгодно. В здешних землях серебро стоило в разы и на порядки выше, чем в Персии, Булгаре и Багдаде. Разница цены серебра позволяла покупать местные товары с невероятной прибылью в продаже даже в самом Булгаре. Например, вот эта кадка с мёдом будет продана, если не торговаться за пять-шесть полноценных дирхемов. Мёд всегда был в цене, а лесной мед славился своими целебными и магическими свойствами, от чего стоил дороже чем степной.
Единственная сложность в торговле с речными народами закачалось в том, что они не принимали медные деньги. Вообще, не принимали и не желали принимать. Поэтому в качестве разменной мелочи использовали резаные части дирхемов. Сам дирхем они называли куной, половину дирхема – резаной, более мелкие части называли ногатой и веревицей. Последние меры денег использовались редко и зачастую просто на вес. Тогда как, резана была распространена в расчетах повсеместно и пользовалась большим доверием даже у простого не занятого торговлей населения.
Так что в том, что вышедший из дикого леса человек, пусть даже и опрятно одетый, стриженный и здоровый, но всё равно, по меркам цивилизованных южных народов это был дикарь. Так вот, то, что дикарь торговался за серебряные деньги, это для купца из Булгара не стало удивлением. А потому торговля началась.
Урал, указал пальцами число три и внятно повторил слово «резана». Речной торговец, скривил кислую физиономию и замотал головой, указывая, что это неприемлемая вообще, и никак сумма. Он поднял руку с пятью растопыренными пальцами и снова настойчивым голосом произнёс «резана».
В свою очередь купец всем видом показывал своё спокойствие и равнодушие к предложению торговца, дескать, мне этот товар и даром не дался, а так могу взять его по три резаны за кадку. Торговец в ответ опять выставил пятерню и, теряя добродушие, снова произнёс «резана». Так торг продолжался какое-то время. В ходе чего торговец достал чистую заготовленную заранее веточку, обмакнут в мёде, и дал на пробу купцу. Купец попробовал товар, облизал губы и всё равно выставил три пальца со словом «резана»
Речной торговец эмоционально что-то рассказывал на непонятном купцу языке, так что лодка начала раскачиваться, видимо расхваливал свой вкусный и полезный товар. Но, купец был непреклонен и жестами указывал, что готов купить всё по три резаны за штуку. Команда на борту торгового струга уже ехидно улыбалась, особенно когда речной торговец побагровел от гневного раздражения, был готов прекратить торг и, в этот момент, Урал сделал снисходительное лицо, взмахнул руками, сделав пируэт добродетели и, показав четыре пальца, сказал то самое заветное «резана».
Речной торговец передумал отплывать, он сделал задумчивое лицо, в уме прикидывая и размышляя о своей прибыли. Потом в сердцах махнул рукой, что-то эмоционально высказал, не смотря в лицо купцу, после чего подал правую руку для рукопожатия, тем самым закрепляя условия сделки.
Купец снял с пояса кошель, отчитал нужную сумму в целых дирхемах, предал деньги продавцу и подал знак двум гребцам забрать мёд на бор струга. В свою очередь, речной торговец ловким движением руки спрятал монеты в небольшой кожаный мешочек, что висел у него на шее под рубахой.
Когда мёд оказался на борту, купец жестом поблагодарил продавца за выгодную сделку и хотел уже уходить, как вдруг речной торговец, что-то забормотал на своём непонятном языке, жестом показывая, что это не всё и где-то там за следующим поворотом их может ждать что-то ещё. Купец насторожился, и дал тайный знак всем на корабле быть готовым на случай засады разбойников.
Когда струги вышли за очередной поворот реки, тогда купец увидел, что на большом пологом берегу в месте впадения небольшой речушки в основное русло стояла группа людей, четыре взрослых и два ребёнка. На берегу был виден большой деревянный плот и две лодки долблёнки. На самом плоту стояли точно такие же кадки с мёдом, числом, примерно в два десятка.
Урал посмотрел на речного торговца, тот с добродушной улыбкой и деловым прищуром взгляда показал на плот с кадками, затем выставил четыре пальца и сказал – резана.
Это была очень выгодная сделка как для торговца таки для купца. Поэтому, торговаться снова не было никакого смысла. Урал дал приказ чалить к брегу. Там он посмотрел каждую кадку, чтобы обмана не было, дал указание гребцам грузить всё на борт струга и рассчитался с торговцем серебряными монетами из своего кошеля.
Проплывая по тому же маршруту через год, Купец из Булгара увидел на том же песчаном берегу при впадении мелкой речушки уже с десяток торговцев, что предлагали не только мёд, но и воск, бобровые шкуры и сосновую смолу. И, все они, расхваливая свой товар, показывали на пальцах цену, повторяли слово – резана. Среди тех торговцев особенно выделялся один в соболиной шапке, шелковой рубахе, штаны из ворстеда, а на ногах красные кожаные сапоги с острым носом. Это был тот самый торговец, что год назад выгодно продал ему мёд.
Через десять лет на том же месте уже стояли несколько домов, навесы для хранения товаров от дождя, два причала на которых постоянно шла погрузка или разгрузка товаров. На берегу и по реке сновали десятки лодок, из двух харчевен тянуло ароматами жареного гуся, копченого мяса, наваристой ухи и свежеиспечённого хлеба. Десяток языков, ещё больше наречий и диалектов, никто никого не понимал и только вездесущее «резана» звучало у всех на устах, повторяясь по разу на три других слова. Так и прозвали тот берег Резань. Затем и город, что отстроился на крутом, высоком берегу, ну, а за ним, и всю землю по берегам извилистой реки зажатой с одной стороны дремучим лесом с другой бескрайней степью, стали называть так же - Резань.
Используемые материалы и научные статьи:
В. Л. Янин Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода.
Кирпичников А.Н. Великий волжский путь, международная торговля и этнокультурная интеграция в эпоху раннего средневековья
