Через два дня после выхода "Dust", оказавшейся последней пластинки "Screaming Trees", в рамках тура "Lollapalooza" мы отыграли свой первый концерт в 1996 году. Мы каждый день выступали вторыми на главной сцене, чаще всего играя, пока люди все еще медленно стекались к месту проведения концерта, которым обычно были большие поля в стороне от основных дорог и крупных городов. Хедлайнерами была безумно популярная в то время "Metallica", с которыми у нас были общие менеджеры, благодаря чему нас и включили в тур. Поскольку они без проблем заполняли гораздо большие площадки и могли там зашибать кучу денег сами по себе, "Lollapalooza" в основном разъезжала по второстепенным городам. Наша группа наняла вторым гитаристом молодого парня, знакомого Вэна Коннера по имени Джош Хомм. Я даже не был на репетиции, когда они впервые играли с ним, но узнав, что он был гитаристом в группе "Kyuss", я сразу одобрил их решение, даже не встречаясь с ним лично. Я был большим поклонникам творчества "Kyuss" и понимал, что нам повезло его заполучить.
Мы, ветераны группы, уже с трудом выносили общество друг друга. В нашем автобусе я почти все время проводил в одиночестве в задней части салона. Джош сразу произвел на меня впечатление. Он не только намного превосходил Ли, как гитарист, но был очень умен и в своем юном возрасте уже был опытным ветераном рок-сцены. Я обнаружил, что Джош оказывает на группу такое позитивное, успокаивающее влияние, которого у нас никогда раньше не было. Он также был очень веселым парнем с великолепным чувством юмора. Несмотря на разницу в возрасте и опыте, у нас было много общего. Джош быстро понял, что остальные парни не хотели выкладываться, чтобы полностью раскрыть свой потенциал. Они с трудом терпели мое присутствие, справедливо обвиняя меня во всех наших мучениях с сочинением и записью запоздавшего продолжения "Sweet Oblivion". Теперь они просто отбывали номер. Джош рассказал мне, что когда поступило предложение поиграть с нами, он планировал вообще бросить музыку, а в Сиэтл приехал учиться в колледже. Несмотря на все мои отвратительные вредные привычки, он считал, что я был единственным в группе, кто старался изо всех сил, когда дело шло о моей работе, то есть пении. Я, в свою очередь, быстро принял его как равного, единственного парня в группе, которого я к тому времени мог назвать близким другом и союзником.
Нам обоим было даже как-то неловко выходить каждый день на сцену. Выкрутасы Ли Коннера на концертах в то время уже стали просто клоунадой. Тем не менее, мы оба по-прежнему старались играть как можно лучше и вести себя профессионально. Свои простые партии на ритм-гитаре Джош мог бы сыграть и во сне, и я в шутку спрашивал его, как ему удавалось при этом не заснуть. Я познакомил его с классическим андерграундным роком, которого он раньше не слышал, и он с нетерпением искал записи, о которых я рассказывал. Джош хотел быть оригинальным и стремился добиться успеха. Я так долго играл с парнями, которым, казалось, было все пофиг, что его отношение как-то освежило даже меня самого. Мне с самого начала было ясно, что в нем больше таланта и творческого начала, чем во всех остальных членах группы, вместе взятых. Он признался мне, что его сбивали с толку и смешили отсутствие настоящего музыкального мастерства у группы и тяжелая напряженность между участниками, свидетелем которой он был ежедневно.
"Ты не одинок, братишка," – ответил я. С того момента и до окончательного распада группы его присутствие было для меня настоящим спасением. Я благодарил Бога, что наконец-то появился кто-то, с кем я мог общаться и кому мог довериться.
Каким бы монотонным и скучным ни был этот тур, все же были и позитивные впечатления. Мы с Джошем каждый день смотрели выступления "Ramones". И каждый день они жгли по-настоящему. Выступать в этом туре стоило хотя бы из-за возможности делить сцену с этими богами панк-рока.
Однажды в начале тура мы с Джошем тусовались с Джонни Рамоном, гитаристом, создавшим их гениальное звучание. Он производил впечатление безобидного, сварливого пожилого дядюшки, который постоянно жаловался и крайне редко улыбался. Пока мы стояли и слушали, как он ворчит о том и о сем, из-за трейлера позади него вышел Джоуи Рамон. Выйдя из-за угла и ухмыляясь от уха до уха, как какой-то школьник-переросток, он приложил палец к губам. Продолжая слушать Джонни, мы украдкой наблюдали, как Джоуи достает из-за спины гигантский водяной пистолет. Прицелившись в затылок Джонни, он выпустил в него огромную струю воды. Прическа Джонни была уничтожена. Он повернулся и заорал: “Ах ты, гад, убью!” и бросился бежать за Джоуи, который, давясь от смеха, побежал прочь.
Позже в тот же день на главной сцене выступали "Cheap Trick", группа родом из самого Рокфорда. Еще подростком я был на их концерте на ипподроме в Якиме, недалеко от моего родного города. Мы с друзьями сняли номер в мотеле, чтобы позависать там до и после концерта. За несколько часов до концерта я шел по пустынной улице недалеко от мотеля в поисках магазина. Подняв глаза, я увидел, что мне навстречу на машине едут несколько парней, крича и показывая на меня. Небольшой город Якима в центре штата Вашингтон с населением около 100 000 человек в то время имел один из самых высоких показателей преступности на душу населения во всей стране. В общем, опасное место. На мгновение я подумал, что вот-вот стану жертвой нападения, но потом понял, что они указывали на другого парня, который бежал трусцой по пустому тротуару в мою сторону. Когда он приблизился, я с подростковым восторгом осознал, что бегун был Риком Нильсеном, легендарным гитаристом и автором песен "Cheap Trick". Когда он пробегал мимо, я сказал: "Здорово, Рик!" Он поднял руку, хлопнул по моей ладони и побежал дальше. Я был в восторге. Конечно, когда я, задыхаясь от возбуждения, вернулся в наш номер и рассказал эту историю друзьям, никто мне не поверил.
В том туре было несколько незабываемых случаев. Я с восхищением наблюдал из-за кулис, как группа "Wu Tang Clan" покоряла толпу во время своих коротких выступлений. Их на сцене было одновременно человек пятнадцать-двадцать. Когда их зубодробительные выступления заканчивались, вся сцена была завалена пустыми литровыми бутылками из-под пива, которое они выпивали за получасовой сет. Джеймс Хэтфилд из "Metallica" изо всех сил старался завязать дружеский разговор всякий раз, когда мы встречались. Собственно, все наши встречи и в последующие годы проходили так же. Марки Рамон и Си Джей Рамон, их новый басист, бывший морской пехотинец, энергичный и добродушный парень, также вовсю старались быть дружелюбными, общаться и тусоваться со всеми остальными.
Через две песни после начала концерта где-то недалеко от Сиракуз, в штате Нью-Йорк, в меня бросили теннисным мячом, попавшим прямо в лоб. Я лишь встряхнул головой и продолжал петь. Еще песню спустя в меня швырнули целым сэндвичем, который попал мне прямо в грудь с таким громким стуком, что он был слышен в микрофон. К счастью, он был плотно завернут в пленку, так что меня особо не испачкало. Но в моем и без того дерьмовом настроении я просто бросил микрофон и свалил со сцены, направляясь в автобус. Нужен мне такой концерт.
Во время нашего выступления в Индианаполисе Ли Коннер в какой-то момент вдруг решил снять свой микрофон с подставки и покрутить его за шнур. Довольной тяжелый, микрофон внезапно оборвался, пролетел через сцену и ударил меня прямо в позвоночник. Боль была адской, а разозлился я еще больше. Я в ярости ушел со сцены, чтобы поискать свое "обезболивающее", которое припрятал в автобусе. Вмазавшись, я бродил, погруженный в ярость и отчаяние, по огромной стоянке, на которой все автобусы были припаркованы на ночь. Избить Ли Коннера, уйти из группы, улететь домой? А может, вообще умереть нахрен? Я просто не знал, сколько еще этих самоистязаний и унижений я смогу вынести.
Пока я расхаживал взад и вперед между длинными рядами автобусов, кто-то подошел ко мне сзади, мягко положил руку мне на плечо и заговорил с сильным техасским акцентом:
"Сынок, вижу, день у тебя выдался не самый удачный. По себе знаю, как это бывает".
Я обернулся и, к своему изумлению, увидел, что со мной заговорил Вэйлон Дженнингс, легенда кантри-музыки. Он тоже принимал участие в туре с несколькими концертами. Его грустная улыбка будто говорила, что он действительно понимал мое состояние и сочувствовал мне. За его спиной я увидел моего друга, продюсера из Хьюстона Рэндалла Джамела, который широко и застенчиво улыбнулся. Он, очевидно, видел, насколько я не в себе, и попросил Вэйлона сказать мне что-нибудь, зная, что я его большой поклонник и для меня это много будет значить. Эту доброту Вэйлона я запомнил на всю жизнь. Он везде побывал и все повидал, но все же нашел время, чтобы совершить такой простой и красивый поступок, который разбитый, законченный наркоман будет помнить до конца своих дней.
Когда турне подходило к концу в Калифорнии, мы отыграли пару концертов в Ирвине, рядом с Лос-Анджелесом, в этот раз недалеко от большого города. Я был очень взволнован, потому что в последних нескольких концертах участвовала одна из моих любимых групп, "Devo". Они были очень оригинальной группой из Акрона, штат Огайо, легендами андерграунда, которые завоевали популярность и у широкой публики. Их альбомы были настоящей классикой. Благодаря уникальному, ни на что не похожему, звуку и эпатажным выступлениям на сцене, включавшим синхронные движения, фирменные ярко-желтые костюмы уборщиков и пластиковые шляпы, напоминающие миски для собачьего корма, их версия “Satisfaction”, классического хита "Rolling Stones", была настолько необычной, что ее можно считать их собственной песней. Когда я еще был в старших классах, я доехал на автобусе до Сиэтла и пробрался на их концерт. Я переночевал в общаге у студентов, восхищавшихся "Devo", с которыми познакомился во время концерта. Я им понравился за смелость, с которой смог пробраться на концерт. Вокалист "Devo", невысокий мужик в очках по имени Марк Мотерсбо, был в центре внимания и пел высоким, звучавшим немного истерично голосом. Он играл в группе с братом, а два других участника тоже были братьями. Я их просто обожал.
Отыграв концерт на поле в Ирвине, я терпеливо ждал выступление "Devo". Оно было таким же невероятным и увлекательным, как и их предыдущие выступления в ходе тура. Я восхищался ими так же сильно, как когда был подростком. После этого я остался за сценой, чтобы посмотреть следующую группу, но примерно в середине мне стало скучно, и я решил спуститься в гримерную. Внезапно мне навстречу выбежал Марк Мотерсбо, уже переодевшийся в шелковые шорты и белую футболку, с бутылкой "Heineken" в руке. Когда мы сблизились, он протянул ладонь, совсем как Рик Нильсен в тот раз, когда я был еще подростком. Когда мы дали друг другу "пять", он своим высоким, будто возбужденным, голосом прокричал:
"Здорово спел, чувак!"
Ради этого случая, который поднял мое настроение до небес, стоило проделать весь этот проклятый тур. Круг странным образом замкнулся.
