Терещенко стоял у автостанции на остановке маршрутного такси, выделяясь из общей толпы своей стройной фигурой и спортивной осанкой. Он был без формы и привычной фуражки, под которую каждый раз прятал свои непослушные светло-русые волосы, сейчас они рассыпались от ветра в разные стороны и густой волнистой чёлкой упали на лоб. Александр был одет очень просто и не броско, но его чертовское обаяние и открытое лицо заставляли обращать на себя внимание женский пол, даже в этот пасмурный и влажный вечер. Он только что внимательно перечитал общее расписание автобусов на стенде рядом с кассой, а потом предъявил своё служебное удостоверение кассиру и попросил рассказать о рейсах, с которых можно пересесть и добраться до села Фёдоровское. Ему объяснили, как это лучше сделать, и вот в свете зажигающихся дорожных фонарей, он стоял теперь на тротуаре у остановок и ждал приезда своего нужного рейса маршрутки. Уже когда вышел из УВД он понял, что домой идти сегодня, вот просто так - не сможет. Он не сможет спокойно уснуть в тёплой постели зная, что Наташка Егорова сейчас где-нибудь плачет одна на улице или сидит у моря на холодном ветру. "Возможно, - думал он, - Наташка уже уехала оттуда. Где-то теперь болтается, не решаясь вернуться домой. Но я всё-равно поеду по известному адресу. А, иначе куда? Где её искать?"
Он сомневался, что она могла ещё куда-то сбежать, и потому на поездку решился сразу. Нащупал в кармане куртки кошелёк рядом с удостоверением и улыбнулся от того, что догадался его взять.
Прошло уже достаточно времени, а нужный маршрут всё не подходил. После шести вечера стало заметно темнеть. Терещенко посмотрел сперва на часы, а потом поднял глаза вверх на тёмные, быстро сгустившиеся над автостанцией тучи. Он отошёл от остановки и встал у газетного ларька, чтобы хорошо видеть поворот дороги, откуда подъезжают машины такси со стороны Почтовой улицы. И тут рядом скрипнули тормоза.
- Привет, парень! - кто-то весело его окликнул.
Терещенко обернулся. Рядом остановилась "Волга" с шашечками на крыше и на бежевой дверце.
- Это вы мне? - переспросил он, чуть наклонившись к открытому окошку, из которого торчала голова водителя.
- Конечно, вам! Не узнали меня? - спросил шофёр и широко улыбнулся.
- Пока, нет, - признался Александр и продолжал вглядываться в лицо таксиста.
- Ну, как же? Поездку этой весной в Высоково помните? Вы ещё с девушкой были и с двумя большими чемоданами.
- Неужели это вы? - Терещенко шагнул с бордюра на проезжую часть и подошёл к машине. - И вы меня, вот так вот, хорошо запомнили?
- Конечно! У вас внешность запоминающаяся.
- Да? А я думал, что самая заурядная внешность, - с улыбкой произнёс Александр и ещё раз внимательно посмотерл на шофёра. - Ну, правильно, конечно - это вы! - наконец, заключил он, вспомнив этого человека.
- Вот-вот! А где же ваша краля-Галя? Напарница? Ведь вы, как я понимаю, вместе в милиции работаете.
Александр усмехнулся: "Вот, она же говорила тогда, что он нас расшифровал, водитель этот", - сразу пронеслось в голове и перед глазами встала она - Наташка Егорова, от чего по спине побежали холодные мурашки. Он поёжился, но водителю всё же ответил:
- Вот, еду сейчас за ней и думаю застать на месте. А откуда вы узнали, что мы из милиции? Вы провидец?
- Зачем?! - засмеялся шофёр. - Я после той поездки несколько раз видел вас тут, на вокзале, уже в форме майора милиции, судя по погонам.
- Да, так и есть, - кивнул Терещенко, - я майор милиции, следователь, работаю в УВД города Приморска.
- Куда направляетесь? Опять, небось, по работе?
- Не совсем так... Но боюсь, сегодня не уеду совсем. До Ольховатского на перекладных придётся добираться, и то транспорта нет, - Александр переступил с ноги на ногу и посмотрел на автобусную остановку но там было опять пусто.
- До Ольховатского?! Это, куда же вам? Куда это вашу кралю занесло? - водитель вылез в окошко головой и с любопытством уставился на майора.
- Ушла в монастырь, - ответил Терещенко, - по семейным обстоятельствам... Еду вызволять!
- Это в Фёдоровское село, что ли? - шофёр даже присвистнул от изумления.
- Да, далеко, верно?
- Верно... Садись - поехали!
Терещенко даже растерялся от такого неожиданного предложения и на шаг отступил от автомобиля:
- Нет, что вы! Это неудобно. Вы ведь на местных рейсах работаете. Туда вам ехать 85 километров, какой резон?
- Садись, говорю! - резко перешёл шофёр на "ты". - Ну, же! А то скоро быстро темнеть начнёт. Туда за полтора часа и доберёмся.
Александр ещё несколько секунд постоял на ветру, а потом решительно открыл дверцу и запрыгнул в такси на заднее сиденье. Машина тронулась с места и, выехав на Почтовую улицу к железнодорожному вокзалу, стала быстро набирать скорость.
- Спасибо! - сказал Терещенко уже в машине. - Почему вы согласились меня везти в такой невыгодный для вас рейс?
- Да, ты не сомневайся, доедем. Понимаешь, отец у меня был опер, погиб во время войны. Он тоже, как и ты, таким вот был, молодым, а начинал с рядовых, а потом так и работал в органах до последнего, что называется... Потому и уважаю вашу героическую профессию, - говорил мужчина, крутя баранку.
- Потому нас сразу и разоблачили! - с неподдельной радостью произнёс Терещенко и в глазах его заплясали весёлые огоньки.
Водитель тоже улыбнулся каким-то своим мыслям и всю дорогу рассказывал о себе. Ему, конечно было любопытно узнать цель поездки майора из УВД и о том, что там произошло с этой милашкой, но расспрашивать он не стал, памятуя, что всё это может оказаться тайной следствия, как и тогда весной, когда он гнал от вокзала машину в село Высокое.
Наташа сидела на лавочке у монастырских ворот под навесом густых шелковичных веток. На подворье она сегодня не осталась. Атмосфера на территории за монастырскими стенами её, почему-то, угнетала. Она металась целый день со своими грустными мыслями о доме, о скандале, о родителях, о коллегах по работе и сделала вывод, что её непременно будут искать. И отец узнает где она, приедет сюда за ней, попросит прощения, или в крайнем случае, пришлёт Жигулина. Да, она ждала Андрея. Вглядывалась в дальний горизонт, что убегал от Тополиной горы вниз в сторону залива, который отсюда просматривался еле-еле, тонкой, тёмной полосой на фоне светлого сентябрьского неба. Но поворот дороги был пуст. Наступили сумерки и она зябко куталась в свой тонкий, без подкладки, летний бежевый плащ. Нет, не мог Андрей так просто оставить её здесь ещё на одну ночь. Он непременно должен приехать. Да, она сбежала с работы в запале, и когда направилась сюда с отцом Иоанном, чтобы помолиться, пообщаться с матушкой игуменьей и набрать святой воды на источнике, то она никого не предупредила, потому что в этот же вечер надеялась вернуться домой. Но потом, уже приехав сюда, она почувствовала, что в монастыре всё забывает. Все заботы и проблемы прошедшего дня - отлетели прочь. А потом пришла обида на отца и жалось к себе. Наташа решила в Приморск не возвращаться, а быть здесь все выходные. Да, ребячество, да - очень неразумно, но ведь у неё не было подобного опыта, всё это она испытала впервые. В душе её на тот момент, будто что-то опрокинулось. Теперь ещё и страх появился перед отцом, а отсюда и невозможность возвращения домой по своей воле. Поэтому она и ждала Андрея. С ним можно вернуться вместе, он же убедит её отца, что она не со зла всё проделала, спонтанно. Но Жигулин, почему-то, всё не ехал. "Неужели они меня не могут найти? Не может быть! А раз так, то я им совсем безразлична, всем!"- думала Наташа. Можно было не сидеть тут, а вернуться в монастырь, там есть гостевая комната, где она и ночевала. Но сейчас шла вечерняя служба в главном храме и двери ворот закрывались. Не хотелось отвлекать служку в будке у входа. Он, наверное, тоже был на молитве.
Вот и совсем стемнело, над морем гасла последняя малиновая полоса, а она продолжала сидеть на скамейке под шелковицей и смотреть на дорогу. Ей хотелось домой, но объяснений с отцом она решила избегать. Ей был до сих пор непонятен его бешеный порыв запутать её в каких-то неведомых пороках, оскорбить и унизить, чего раньше никогда в жизни не делал.
Уже забывшись своими горькими мыслями, она сквозь невесомое дремотное сознание услышала шум мотора подъезжавшего к воротам автомобиля. Сразу встрепенулась, стряхнула своё оцепенение, но на ноги, отчего-то, подняться не могла. Девушку сковал внутренний страх. Она, дрожа всем телом, посмотрела вниз на дорогу. Там остановилось такси, на пригорок к монастырским стенам оно не поехало. Наташа напряглась в ожидании. Она уже видела мысленно перед собой Жигулина, но задняя дверца открылась и из машины вместо Андрея вышел Терещенко. Она тут же узнала его по фигуре и быстрым движениям. Наташа привстала. Может быть Жигулин тоже приехал вместе с её начальником, и сидит сейчас в автомобиле? Просто остался на месте, не захотел выходить, чего-то ждёт...
Терещенко подбежал к воротам и постучал в деревянную калитку. В ней быстро распахнулось окошко. Он что-то спросил у служащего, и тот ему ответил, что на территории лишних посетителей нет, все на службе в храме.
- Ждите! - долетали до неё отдельные фразы. - К вам подойдут... Была где-то здесь...
Потом с глухим стуком окошко закрылось и майор Терещенко быстро пошёл вдоль забора и буквально тут же наткнулся на скамейку под шелковицей.
- Наташка! - радостно крикнул он и подскочил к Егоровой.
Она отстранила его рукой и села на самый край скамейки, отвернувшись к дороге. Она всё ещё ждала, что из такси сейчас выйдет Андрей. Но его не было. Терещенко, молча, сел рядом.
- Как же ты так, а? - осторожно спросил он. - Зачем так?
Егорова окинула его быстрым лихорадочным взглядом.
- Там Андрей? - спросила она, указав рукой на машину.
Её вопрос прозвучал очень неожиданно, Александр растерялся.
- Нет,- ответил он прямо. - Андрей не смог приехать.
Она вопросительно посмотрела на майора, но Терещенко в этот раз промолчал. Он знал, что в подобных ситуациях лучше говорить только правду, а если это невозможно сделать, как теперь, лучше промолчать или ответить уклончиво.
- Отец знает, где я? - спросила она упавшим голосом.
- Да, знает. Они тебя вместе с Жигулиным искали вчера весь вечер и сегодняшнее утро... А потом... В общем, твой отец запретил Андрею ехать сюда, - ответил Терещенко со свойственной ему откровенностью.
Наташа с какой-то дикой, саркастической улыбкой посмотрела на Терещенко:
- Запретил? - переспросила она.
- Да, - кивнул в ответ майор. Он решил не утаивать этот факт, потому что Наташка всё-равно потом узнает про это, когда вернётся домой.
- Значит, запретил, а он послушался? И даже, получается, не возразил, - Наташа резко поднялась и зашаталась. - Он послушался, но вы ведь, приехали! А вам, наверное, тоже запретили?
- Я никого и спрашивать не стал, - ответил Александр.
Она упрямо мотнула головой и снова опустилась на скамейку, а потом прилегла на её край.
- Ты собираешься здесь спать укладываться? - Терещенко с улыбкой дотронулся до её плеча. - Я бы тоже не прочь, но только с монашками в монастыре. Как думаешь, пустят меня туда на ночлег?
Егорова в ответ на это всхлипнула.
- Наташка, давай поедем домой, а? - Александр подсел ещё ближе, но она промолчала и, подтянув ноги от края, легла на скамейку всем корпусом.
- Эй, майор, бери её силой и поехали! - донеслось от дороги и таксист с этими словами вылез из автомобиля.
- Ну, что ж, силой - значит силой! - произнёс Терещенко, встал над Егоровой, подсунул ладони под её талию и колени, а потом легко поднял на руки, точно пушинку.
Она была очень хрупкая, почти невесомая. Ему показалось, что вся она как-то обмякла сразу после его столь решительного натиска. Александр спустился с ней к автомобилю и посадил Наташу на заднее сиденье в открытую заранее дверь. "Господи, каким Богам молиться, что так всё удачно получилось?" - подумал он. Обошёл машину и сел с ней рядом с другой стороны. Такси завелось, газануло и покатило в сторону города Приморска, оставляя за собой мелькающий вдоль дороги частный сектор и длинные ряды построек одноэтажной молочной фермы.
Егорова сидела, как неживая в одной позе, Терещенко даже испугался её состояния.
- Наташка, ты чего это такая бледная? - участливо спросил он. - Ты голодная? Ела что-нибудь?
Она отрицательно замотала головой.
- Что, ничего со вчерашнего дня? - он взял в свои руки её холодную правую ладонь.
- Я ничего не могу ни есть, ни пить, - сказала она сквозь слёзы. - Нет ни аппетита, ни желания...
- Там термос под сиденьем, возьми, - сказал водитель, обернувшись к ним. - Там чай ещё, наверное, не остыл. Дай ей выпить. Уж очень она бледная, в чём душа!
Терещенко быстро запустил руку под сиденье рядом с водительским и достал из пакета блестящий термос. Он ловко открутил крышку и налил в неё горячий чай.
- Ну, возьми пожалуйста, выпей, хоть немного, - ласково попросил он, и от этих его слов с нежными нотками в голосе, Егорова растаяла.
Она взяла эту небольшую крышку-кружку и отпила немного сладкой жидкости с ароматом крепкого бергамота.
- Ну, чего? - усмехнулся водитель и обратился к Терещенко. - Не пустили тебя в монастырь? Чего сказали-то?
- Нет, не пустили, - со вздохом ответил Александр и весело откинулся на спинку сиденья. - Открыли окошко, поговорили и поняли, что от моей немыслимой красоты все монахини штабелями упадут - поднимай их потом!
В машине раздался дикий хохот. Водитель затрясся весь, и аж прослезился от смеха. Даже сама Егорова улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась: "Ну, конечно, кто же перед ним устоит?!" - весело подумала она. Майор в этот момент поглядывал в тёмное окно на дорогу.
- Ну вот, Егорова, уже и улыбаемся? - снова ласково спросил он и наклонился к её лицу.
Она отдала ему стаканчик от термоса, и в тот момент, когда протягивала руку, взгляд Александра упал на её синее запястье, на него точно браслет одели.
- Что это? - спросил он, но Егорова резко отстранилась и спрятала свою кисть в рукаве плаща.
Он не стал настаивать на ответе, просто сразу сделал вид, что не обратил на это внимание и отвернулся к окну.
Машина вылетела на окраины небольшого городка Тамаровка и по пустой дороге помчалась дальше уже к пригородам Приморска. Они долго молчали, каждый думал о своём. За окном мелькали огни проспектов и площадей, ещё несколько поворотов и будет автовокзал. Терещенко повернулся к Наташе и неожиданно серьёзно, немного срывающимся голосом произнёс: - Ты, прости своего отца, Наташка. Пожалуйста, прости его и никогда больше не вспоминай вашу ссору.
Она вся напряглась, слёзы были готовы снова брызнуть из глаз, которые уже наполнились тяжёлой влагой, после этих слов. Она закусила губы и молчала.
- Ну вот, какие же вы, девчонки, все упрямые! - сказал Терещенко, глядя на её реакцию.
- Мы, мальчишки, не лучше, - произнёс водитель и посмотрел на них обоих в зеркало заднего вида.
- Да, не подарки! - заключил Александр. - Только, Наташ, пойми, у него с войны всё это...
- Что "это"? - повернула Егорова голову и заинтересованно взглянула на своего попутчика.
- Он тебе ничего не рассказывал про своё военное детство и юность? Про Карпаты, например?
- Нет, ничего! Он о войне никогда не говорит, не любит эту тему поднимать. А что? - Егорова насторожилась.
- Если не говорил, тогда и я ничего не расскажу... Мы с твоим отцом уже 15 лет вместе работаем и за это время приступы такого бесконтрольного поведения у него были на моей памяти, раньше очень часто. Ведь то, что случилось с ним в пятнадцатилетнем возрасте, ещё на войне, оно отпечаток свой оставило. А теперь, вот, в Москве побыл и нервный оттуда приехал. Видимо, что-то там явилось спусковым крючком для его психики. Это так бывает, Наташ, потерпи! Он иногда, в такие дни, на всё болезненно реагирует, на всякие мелочи, даже на упавшую со стола шариковую ручку. Он может так сорваться - мама не горюй! И таблетки ему разные от этого выписывали, но они на сердце здорово влияют и он постепенно от их приёма отказался.
Наташа встрепенулась: - Да, я замечаю, что он в последнее время, часто за сердце хватается, - подтвердила она.
- Вот, видишь, значит не пьёт он те лекарства, отсюда и такая несдержанность, - ответил Терещенко.
- Но, при чём тут Москва? - спросила Наташа и всхлипнула.
- Видимо обстоятельства сложились не так, как он планировал и всё пошло по другому. Я думаю, что он очень рассчитывал на эту поездку, а вернулся оттуда весь выжатый. Может винит себя в чём, а может быть в цепи событий, которые опять же с войной связаны, что-то оборвалось. Я просил его не ввязываться больше в эти исторические расследования, не будет от них толку. Но и тут его война догнала, потому что одно из его последних дел было связано напрямую с его прошлым. Но ни он, ни Султанов не хотят раскрывать все подробности. Поэтому, как помочь? - Терещенко после своего монолога, опять откинулся на спинку сиденья.
- Но я же ведь, не имею никакого отношения к его давним делам. Зачем же он так со мной? - возразила Наташа. - А потом, он очень хорошо соображал когда со мной разговаривал. Вот и обидно...
- И всё-таки, прости его. Он хоть и соображает, но оценивает всё по другому. Возникает гнев на твои слова, как ему кажется, несправедливые, на твои замечания и возражения - и сразу пошла ответная реакция. Молчи пока, не разговаривай с ним на ту тему, из-за которой у вас всё и вышло, дошло до скандала, - и тут Александр уловил на себе Наташкин ответный взгляд. Егорова так на него посмотрела в этот момент, что под куртку аж холод пробрался.
Он зябко запахнул на себе ветровку и замолчал до конца поездки.
Машина затормозила и встала у автовокзала.
-Ну вот, и приехали, ребята! - весело сказал шофёр.- Куда вас в городе-то отвезти? Где она живёт-то? - спросил он у Терещенко.
- На Парковой.
- Значит, едем на Парковую...Куда там вас везти? Парковая большая. Ближе к набережной или к Центральному?
- Недалеко от парка, дом номер 16. Знаете, там где большая арка у остановки в старой сталинке?
- Да, конечно. Поехали!
- Только вы в саму арку не въезжайте, - сказала Наташа. - Она хоть и широкая для проезда машины, но во дворе потом нормально не развернётесь.
- О"кей! Высажу вас тогда рядом на остановке, - сказал водитель и снова завёл мотор.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
