Привет, с вами Игорь Рабинер.
Вот вам по случаю дня спортивного журналиста цитата Льва Филатова из моего с ним интервью в 1990 году для еженедельника «Собеседник». Он - человек, которого все считали образцом объективности - сказал:
«Пока все журналисты живут в страхе, что их упрекнут в «болении» за какую-то команду. Но почему? Если ты болельщик классной команды, почему бы в этом не сознаться? Ты же в репортаже — если ты, конечно, порядочный человек — не врать будешь, а аргументированно доказывать преимущество «своих», а если они уступили — по-джентльменски признавать превосходство противника и искать его причины.
Именно искать причины, а не оправдываться (как часто бывает в репортажах с международных матчей), что наша команда проиграла или потому, что судья где-то свистнул не так, или, дескать, поле не подходило, или «утомительный перелет за несколько часов до матча», и тем самым морочить голову читателям...
Если ты любишь спорт, то люби его в любом проявлении, выигрывает ли советская команда, или бразильская, или итальянская. Ты — журналист при спорте, при футболе, а не при отдельно взятой футбольной державе или спортивном ведомстве».
В пусть и поздние, но все-таки еще советские времена выдавать такой «манифест непатриотизма» было более чем непривычно. Мы же привыкли считать, что, например, чемпионат мира 1986 года был проигран, как нам внушали, исключительно из-за проигнорированных судьей Фредрикссоном двух офсайдов у Бельгии в матче с СССР. А в те самые дни, когда наше интервью было опубликовано, Марадона безнаказанно играл рукой в матче против нашей сборной на ЧМ-1990 — но Лев Иванович беспощадно замечал, что тот матч, как и с румынами, проигрывал для нас не арбитр (кстати, все тот же злополучный Фредрикссон), а мы сами.
Ну, а поднятая Филатовым тема раскрытия собственного клубного боления в тогдашней журналистике вообще была немыслимой. Вышло так, что во многом он заглянул вперед. После того, как советский футбол сменится российским, многие авторы перестанут скрывать собственные симпатии, а дальше уже все станет зависеть — и по-прежнему зависит — от их трезвости мысли и чувства меры. А главное, как правильно писал Лев Иванович, от порядочности.
