Во время Великой Отечественной войны в советской столице произошла история, почти предвосхитившая сюжет набоковской «Лолиты». В роли последней оказалась единственная дочка самого Сталина. В конце 1942 года у 16-летней ученицы 10-го класса Светланы Аллилуевой-Сталиной завязался роман с известным сценаристом Алексеем Каплером, которому к тому времени уже исполнилось 42. Позже Светлана назовёт Каплера «человеком, из-за которого навсегда испортились мои отношения с отцом».
Со знаменитым кинодраматургом Алексеем Каплером (автором фильмов «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году» и «Котовский») Светлану познакомил её старший брат Василий, вокруг которого постоянно собиралась богемная компания. Влюблённость у юной девушки наступила мгновенно – с того самого застолья, происходившего на одной из сталинских дач в усадьбе Зубалово, когда взрослый, непринуждённый и уверенный в себе Каплер вдруг без церемоний пригласил барышню на танец. «Я чувствовала какое-то необычайное доверие к этому толстому дружелюбному человеку, – писала Аллилуева в воспоминаниях. – Мне захотелось вдруг положить голову к нему на грудь и закрыть глаза».
Письмо из Сталинграда
Каплер, сразу почувствовав возникший у старшеклассницы интерес, решил окончательно её поразить, в чём быстро преуспел. Они сразу же начали встречаться. Говорил в основном сценарист – Светлана же только слушала, разинув рот. Бывалому 40-летнему человеку нетрудно было впечатлить плохо знавшую реальную жизнь советскую принцессу, с которой до этого почти никто из посторонних не смел общаться запросто.
Подкупала Светлану и некоторая «крамола», проскальзывавшая в речах Каплера. Так, о самой актуальной пьесе военных лет – восхвалённом лично Сталиным «Фронте» Александра Корнейчука – сценарист брезгливо высказался: мол, «искусство там и не ночевало». Также Каплер снабжал юную Сталину книгами, которые, на его взгляд, отвечали всем требованиям высокого искусства. Это были романы Хемингуэя и Олдингтона, стихи Гумилёва, Ахматовой и Ходасевича.
В декабре 1942 года Каплер отправился в командировку в Сталинград от газеты «Правда». 14 декабря в этой газете появилась его корреспонденция «Письма лейтенанта Л. из Сталинграда». Основное содержание публикации было адресовано конкретно Светлане. «Письмо первое» начиналось с обращения «Моя любимая», а ниже были такие, например, строчки: «Как-то ты живёшь сейчас? Помнишь Замоскворечье? Наши свидания в Третьяковской галерее. Как закрывался музей и сторож гнал нас, звеня колокольчиком, и как мы не могли припомнить, перед какой картиной просидели весь день, потому что мы смотрели в глаза друг другу». Всё это было правдой: незадолго до отъезда Алексей и Светлана гуляли в Замоскворечье, посещали Третьяковку – и, видимо, действительно часами смотрели друг на друга.
Неизвестно, сознавал ли Каплер, что обо всех этих романтических играх неминуемо станет известно её отцу, однако реакция Сталина не заставила себя ждать. Уже в день публикации «Писем лейтенанта» на стол членам ЦК ВКП(б) Маленкову, Щербакову и Андрееву легла докладная записка «о рассказе А.Я. Каплера» за авторством начальника управления пропаганды и агитации. «В сегодняшнем номере газеты «Правда», – докладывал начальник, – опубликован антихудожественный рассказ А. Каплера. От начала и до конца рассказ заполнен ходульными, шаблонными, затасканными, как стёртая копеечная монета, словами». Выводы, впрочем, пока ещё делались довольно безобидные: «Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) считает необходимым указать редколлегии «Правды» на то, что она допустила ошибку, опубликовав этот рассказ».
Нисколько, по-видимому, не испугавшись выговора за «антихудожественность», Каплер по возвращении из Сталинграда в Москву как ни в чём не бывало возобновил встречи со Светланой.
Разоблачение «английского шпиона»
В начале 1943 года Каплеру позвонил начальник личной охраны Сталина Василий Румянцев. Он прозрачно намекнул, что драматургу стоило бы поехать ещё в одну командировку, желательно более длительную. В ответ Каплер бесстрашно послал советчика к чёрту.
Когда же через несколько недель Алексей Каплер всё же собрался в очередную командировку (в Ташкент), ему не дали туда поехать – 2 марта он был арестован. Официальным поводом для ареста послужили «подозрительные» связи с иностранцами. Каплер и впрямь без опасений общался со многими зарубежными журналистами. В сталинское время вообще, а в военное – в особенности, наличия подобных контактов было более чем достаточно для уголовного дела.
На следующий день Сталин сообщил дочери: «Твой Каплер – английский шпион. Нашла с кем связаться…» Вождь был разгневан. По воспоминаниям Светланы, она ещё никогда не видела отца в таком состоянии. «Обычно сдержанный и на слова и на эмоции, он задыхался от гнева, он едва мог говорить: «Где, где это всё? – выговорил он. – Где все эти письма твоего писателя?»
В ответ Светлана вывалила перед отцом на стол все рукописи и фотографии, подаренные ей Каплером, и заявила, что любит Алексея. «Любишь!» – выкрикнул отец с невыразимой злостью к самому этому слову – и я получила две пощёчины, впервые в своей жизни». Под занавес этой сцены Сталин уничижительно бросил дочери: «Ты бы посмотрела на себя – кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!»
В неприятии Сталиным увлечения его дочери сказался не только возраст ухажёра, но и его национальность. На следующий день после её скандального признания Светлана застала отца за яростным уничтожением каплеровских бумаг. «Отец рвал и бросал в корзину мои письма и фотографии. «Писатель! – бормотал он. – Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти!» То, что Каплер – еврей, раздражало его, кажется, больше всего».
И всё равно литератор, можно считать, отделался лёгким испугом. Несмотря на то, что его вроде как признали «английским шпионом», после чего спокойно могли расстрелять, наказание оказалось весьма мягким – ссылка в Воркуту. Там Каплер занял необременительную должность заведующего городской фотографией.
В 1948 году сценаристу разрешили переехать в его родной город Киев. Но Каплер, казалось, продолжал искать неприятностей и лезть на рожон: несмотря на строгое запрещение, вскоре он нанёс визит в Москву (впрочем, встреч со Светланой уже не искал). За это своеволие драматург поплатился уже более серьёзно – его отправили на общие лагерные работы в Республику Коми.
Освободили Каплера в 1953-м, сразу после смерти Сталина. В следующем году сценариста реабилитировали, и он вернулся к плодотворной работе в кино. Светлана, как выяснилось, все эти годы не забывала о своём первом возлюбленном. Хотя до возвращения Каплера в Москву она уже успела побывать в двух браках: сначала с сотрудником московской ГАИ Григорием Морозовым, а затем – с Юрием Ждановым, сыном виднейшего сталинского соратника.
В 1953 году дочь Сталина, однако, снова была свободна. Но не был свободен сам Каплер. Ещё в Воркуте он познакомился с актрисой лагерного театра Валентиной Токарской (до войны работавшей в Московском театре сатиры). Вернувшись в столицу, Алексей решил немедленно зарегистрировать свои отношения с Валентиной. Светлана Сталина пыталась этому помешать. Она даже встречалась с Токарской, пытаясь убедить артистку, что они с Люсей (так называли Каплера близкие) созданы друг для друга. Но у Каплера к тому времени, вероятно, уже не оставалось к Светлане никаких чувств (если они когда-нибудь и были). Как вспоминала Токарская, когда она вернулась домой после встречи с Аллилуевой, «Каплер метался по квартире, как тигр по клетке. Не мог понять, чем всё это кончится. И злился на неё».
Дальнейшая личная жизнь бывших возлюбленных протекала исключительно порознь, но с похожей бурностью. В 1960 году Каплер вступил в свой последний брак, наконец оказавшийся счастливым, с поэтессой Юлией Друниной.
Аллилуева с конца 1950-х годов ещё трижды побывала замужем. Судя по всему, Светлана так и продолжала вспоминать своего Люсю. В её знаменитой мемуарной книге «Двадцать писем к другу», впервые изданной в 1967 году в США, страниц, посвящённых Каплеру, больше, чем кому-либо другому из тех, кто не был связан с Аллилуевой кровными узами. Может быть, ему-то и была адресована эта книга?