Паспорт и трудовую книжку Шатунову привезли прямо в Барановку. И вскоре Юра прилетел в Питер для работы над альбомом. На оплату его производства пошла часть долларового гонорара Виктора за фильм «Цитадель смерти», без особой надежды что-либо отбить.
Новость о том, что Цой и команда окончательно свихнулись на бабле, совсем потеряли всякий стыд, исписались, поэтому хотят возродить «Ласковый Май» и зарабатывать на сиротах, мгновенно разнеслась по питерской и столичной тусовке. Для части киноманов весть о том, что их кумир пошел на такое экстравагантное сотрудничество и пренебрег идеалами рока, стала поводом говорить предельно жестко и бескомпромиссно: «Цой – предатель».
На кухне в московской квартире у Константина Кинчева было уютно. За стеной капризничала Вера – ее никак не удавалось уложить спать, несмотря на все старания Александры и старшей Маши. На столе стояла бутылка красного полусухого. Цой любил приезжать в этот дом к Кинчеву. Они оба жили на два города и у обоих похоже складывались обстоятельства личной жизни. Их дружба – точнее, сначала взаимная симпатия – началась еще в 85-м на совместном концерте в Таллине. Вечером в общежитии, где их разместили, под яблочное вино они продолжили выступление для своих – играли на гитарах, Кинчев пел: «У-у-у транквилизатор», а Цой ему в ответ «Экс-пе, экс-пе».
И хотя пресса не упускала случая выставить их конкурентами и соперниками, Кинчев был одним из немногих из ближнего окружения Цоя, кому он очень доверял и даже более того – спокойно-снисходительно выслушивал абсолютно все, что Костя говорил по запальчивости или просто по пьяни, считая, что режет правду-матку. Иногда его заносило, это точно.
Сейчас «Алиса» на студии в Сокольниках только что завершила работу над альбомом «Для тех, кто свалился с Луны», поэтому разговор шел вокруг этой темы. Но Виктор даже не сомневался – Костя непременно даст ему несколько ценных наставлений, без этого не обойдется. И не ошибся.
– Вить, ты че творишь вообще? Фильм этот твой американский, если честно…
– Такой же, как «Взломщик»?
– Ну…. типа того. Кем ты себя окружил вообще? Сначала Густав, потом Шатунов….
– Ну вы же меня осенью в парк в Пушкин с собой гулять не позвали, – в глазах Цоя плясали хитрые чертики.
– Ты что, стал продюсером его нового альбома? – продолжал допрос Кинчев.
– Костя, это просто песни… Мои песни. Пусть их поет Шатунов. У него хорошо получается.
Кинчев сфокусировал на Цое свои глаза-бездны и изрек:
– Из тебя такой же продюсер…. как из говна… Не, как из меня… наставник молодежи[1].
Виктор не стал спорить – знал, что это бесполезно.
– Знаешь, когда снимали «Детей Солнца», Нигматулин рассказал мне интересную притчу… Вспомню сейчас… Жил молодой человек, о его добродетелях говорил весь город. Однажды его пригласил к себе богатый купец и сказал: «Я отправляюсь в долгое путешествие. И пока меня не будет, только вам могу доверить дом и красавицу-дочь». Юноша попросил дать время подумать. Пошел к своему Учителю, объяснил: «Я не могу отказать уважаемому человеку. Но у него очень красивая дочь. Не знаю, смогу ли сдержаться, относиться к ней как к вещи, которую должен вернуть хозяину в сохранности?»
Учитель ответил: «Иди в такую-то деревню, там живет сумасшедший, он тебе скажет, что делать». Юноша про себя удивился: к сумасшедшему за советом? Но раз Учитель сказал, надо идти. Добрался до деревни. Видит, у порога лачуги развалился пьяный мужик и песни распевает. А водку ему подает мальчишка. Юноше стало противно, но он рассказал о предложении купца. И услышал: «Дорогой друг. В этих чашечках для саке вода из родника. А ухаживает за мной мой сын». «Вы же нормальный человек. Зачем всех обманываете? — удивился юноша. «Затем, чтобы никто не оставлял мне своих дочерей, когда отправляется в далекое путешествие...» А смысл такой — сказал Учитель юноше, когда тот вернулся: «Запомни, в клетку сажают не сову, а певчую птичку».
– Делать тебе нечего, – покачал головой Кинчев.
Когда альбом Шатунова «Любовь – это не шутка», записанный по традиции в авральных условиях, все-таки вышел, он стал главным событием осени 1992 года в танцевальной электронной музыке. Западные ритмы с русской задушевностью – так о нем отозвался Иван Демидов в программе «МузОБОЗ» (правда, не без подсказки Евгения Додолева).
Внимание, конечно, привлек и сам факт такого эпатажного сотрудничества. Шатунова многие считали сбитым летчиком, однодневкой, одним из многих, кто после оглушительной популярности выпал из обоймы, а «Кино» – мастодонтами старого доброго, но подрастерявшего аудиторию русского рока. Удивить модным звучанием, снова точно попасть во время и даже чуть его опередить – это надо было уметь.
– По-моему, перфоманс удался, – кивнул Виктор, когда они в первый раз сами прослушали готовый материал, и подмигнул Гурьянову.
Хотя работа над песнями шла непросто. От стиля типа «The Smiths» было решено отказаться. «Не смешите людей, уже 90-е на дворе!» – возмущался Гурьянов. Он же предложил привлечь в союзники группу «Новые композиторы». У них уже был опыт совместной записи с «Кино» в 1987-м, когда Цой снимался в «Игле», в то время как «киношники» и «композиторы» делали студийный альбом «Start». А лично с Гурьяновым они организовывали первую ленинградскую рейв-вечеринку. Музыканты только что издали в Голландии сингл «Танц-танцевать!» и были не прочь поэкспериментировать.
Юре тоже было любопытно поработать с этими первопроходцами отечественного сэмплирования. Впрочем, он продолжал считать их творение «Именно сегодня! И именно сейчас!», которое когда-то услышал в машине Цоя, откровенной фигней.
Во многом благодаря «Новым композиторам» песни «Разреши мне», «Братская любовь», «Когда твоя девушка» и «Любовь – это не шутка» были сделаны в альбоме как стильный евродэнс с элементами техно. Под ритм «Любви» в сочетании с выразительным вокалом Шатунова сначала Москва и Питер, а потом и другие города встречали и провожали бессчетное количество клубно-дискотечных ночей. Концертное видео, где Юра искрится космической энергией в лучах стробоскопов, крутили в программе «50х50» и по каналу «2x2» вместе с «Кар-Мэн» и Ликой МС.
Даже в «Программе А» показали фрагмент, сопроводив ироничными комментариями неподражаемого Сергея Антипова по поводу стилистических трансформаций «Кино» – от песен «Мы хотим танцевать» и «Это не любовь» до евроденса «Любовь – это не шутка» в исполнении Шатунова, захватившего все танцевальные площадки.
И еще ожидаемо выстрелили «Когда твоя девушка больна» и «Братская любовь» с бесконечно размноженным нежным рефреном «сожжет меня до тла», «сожжет до тла», «до тла», их взяла в ротацию новая радиостанция «Европа Плюс» Только одна песня «Ты мог быть героем…», она же «Подросток», была записана на студии в стиле гранж с живыми инструментами – с участниками группы «Кино». Юре нравилось все, но эта – все-таки больше всех.
Директор Шатунова Аркадий Кудряшов тоже был доволен: они снова в игре, пополнялся список площадок, куда их звали именно с новыми песнями. Были трудности с командой и составом проекта, но в целом будущее теперь не выглядело бесперспективным. Внезапно о Юре вспомнила администрация Москвы и все-таки выделила «однушку» на Кантемировской улице как воспитаннику детского дома. По старому «майскому» репертуару все было без изменений – он по-прежнему был у Андрея Разина. Разрулить вопрос «по понятиям» удалось только с документами, но не с творческим материалом. На всякий случай Кудряшов решил нанять дополнительную охрану для Шатунова. Но тут пришла новая беда. Юра влюбился.
Лера излучала красоту, словно радиацию. Они познакомились за кулисами питерского ДК работников связи, где Юра выступал на дискотеке «Курьер» перед новым 1993 годом. Начало было неожиданным – голубоглазая смуглая девушка с темными вьющимися волосами чуть не убила его дверью, когда Юра шел по коридору. Ее улыбку, когда она извинялась, сразу захотелось попробовать на вкус. Наверное, так настигает любовь с первого взгляда. Хотя это было странное сочетание – певец, бывший детдомовец, и беспечная студентка ЛГУ, дочка недавно разбогатевших родителей.
Юра порой вообще не понимал, что происходит и что их связывает – Лера то эффектно появлялась, то внезапно исчезала из его жизни. Когда он пробивал ей телефон из Москвы или Сочи, номер часто не отвечал. Или она брала трубку, будто делала одолжение, и говорила с ним сонно-равнодушным голосом. А потом внезапно звонила сама и мурлыкала: «Юрчик, я очень соскучилась по тебе». И он, бросая все, срывался к ней в Питер.
– Ты ж говорил, что твоей девушкой будет только та, которая не знает, кто ты такой? – ядовито напомнил Кудряшов.
– Да потому что меня задолбали тогда с этим вашим дневником, – раздраженно бросил Шатунов и вернулся к единственно волновавшему его вопросу: успеет он доехать в ближайшие дни к Лере и застать ее дома?
«Дневник дружбы Наташи С. с Юрой Шатуновым» опубликовал журнал «Парус» в ноябре 1990-го года. Романтичная семиклассница подробно описывала свой роман с солистом во время гастролей «Ласкового Мая» в Минске в марте 1989-го года и на протяжении нескольких следующих месяцев. Идею журналистам подкинул мистификатор Разин. О «Мае» пресса писала преимущественно в контексте скандалов с гастролями групп-двойников да еще обильно цитировала письма гневных читателей, осуждающих низкопробный попс на потребу толпе. Почему бы не запустить любовную историю, как делают в западном шоу-бизе - чем мы хуже? Ну разумеется с поправкой на то, что «Парус» все-таки всесоюзный советский молодежный журнал, а не какой-нибудь там буржуйский тинейджерский «Bravo».
Эта история вызвала волну обсуждений: верить – не верить, правда или нет? Назидательная концовка от редакции про фанатские фантазии особо не убеждала, поэтому Юру донимали вопросами – что у тебя там с ней? Тогда Шатунов и стал отвечать: он будет только с той, которая не знает, кто он такой. Подколы на тему «таких в нашей стране не существует и быть тебе одиноким до смерти» парировал: «Тогда девушка будет не из СССР, а из какой-то другой страны».
А потом в июне 1991-го во время минских концертов ведущая «Марафона-15» Леся Башева пробралась к нему в гримерку за комментариями. Юра зарядил со всей своей непосредственностью:
– Мы улетали из города… как его… с Пензы. И в аэропорту поклонница подошла, значит, и передала этот журнал. Говорит – «забирай себе». Я в самолете прочитал и у меня волосы дыбом вот так встали!
– А если бы действительно так произошло в жизни, ты бы себя так же повел, как написано в этом дневнике?
– Да нет вообще-то, я бы себя так не повел… Шумиха, конечно, – скромно пожала плечами юная звезда.
– Юра Шатунов может быть таким доступным, таким человечным, таким…
– Нет, – выпалил Шатунов.
– Почему?
– Имидж… Работа такая, – хитро улыбнулся Юра.
– А что такое имидж Юры Шатунова, на твой взгляд? – Леся продолжала терпеливо вытягивать ответы из начинающего спикера.
Юра глубоко вздохнул и задумался, теребя расческу в затянутой перчаткой ладони:
– На мой взгляд, имидж – это… Нераскрытый полностью человек… Чтобы этот человек привлекал к себе внимание поклонников своих…
– Юра, а если бы все это выпало из твоей жизни, вот эта популярность… То, что ты поешь на сцене, то, что ты эстрадный певец известный… Что бы осталось в твоей жизни? Или ничего бы не осталось?
«Да что ж ей надо-то, к чему эти вопросы?» – подумал Юра и сказал:
– Ну, может быть, только память об этом…
– Ты перешагнул уже для себя планки какие-нибудь высокие, и что – все? Тебе больше ничего не нужно? – не унималась Леся.
Вопрос Юру задел и он ответил со всей серьезностью:
– Нет, ну почему… Хочется чего-то большего, быть более популярным, чтобы были хорошие песни, чтобы их любили, слушали. Ну а что еще нужно?...
– Будешь ждать этого, как манны небесной, или все же как-то… Чувствуешь себя сильным?
– Ждать здесь не надо. Здесь просто надо работать и все. Чтобы достичь чего-то, надо очень долго работать и упорно.
Работа работой, но сейчас все его мысли занимала Лера. Он ревновал ее ко всем вокруг и ничего не мог с собой поделать. Метался между городами. Иногда ему казалось, что его прокляли — наверное, какие-то отвергнутые поклонницы послали в небеса горячее желание, чтобы он испытал здесь и сейчас сразу все, о чем пел в своих песнях... Но Юра точно знал, что еще никогда не был так счастлив.
Особенно запомнилось лето 93-го, когда они не вылезали из постели в ее мансарде с видом на Исаакий. А потом с припухшими губами и горящими глазами шли гулять по Питеру – все-таки при свете дня Шатунову ходить по городу было рискованно. Седыми белыми ночами Лера тянула его то на крыши, то по каким-то подворотням и дворам, к здоровенной трубе котельной на Васильевском острове, уверяя, что здесь живут грифоны и надо непременно загадывать желание. То внезапно ее пробивало на светскую жизнь и они ехали в центр. Там однажды дело дошло до конфликта с какими-то придурками на Думской улице. Шатунов всегда старался избегать драк. Но хвала жесткому детдомовскому опыту - вот где он как раз очень пригодился, чтобы защитить Леру.
Место боя покидали бегом, петляя по лабиринтам Апраксина двора, потом забрели в Ротонду на Гороховой и долго целовались, сидя на ступенях лестницы. Откуда-то из-под купола в загадочной ротондовской акустике, будто из самого центра мирозданья, под гитару лилась песня:
Who are you? Who am I?
Is it real to touch the sky?
«Nothing's real for the sky», -
Said the birds of paradise...
I'm afraid, can't you see?
Tell me, where you carry me?
«You will soon realize!» -
Said the birds of paradise
Flying home, flying home
To the land that you once had known,
To the peace that once was true
For a little girl like you...
Flying home, flying home
From the world that is made of stone
Till your heart is light and free
Like it once was meant to be...
Кто есть вы? Кто есть я?
Правда ль в небе ладонь моя?
«Всё мираж, а правды нет», –
Птицы Рая – мне в ответ.
Страшно мне, вот беда,
Вы несёте меня – куда?
«Скоро сам поймёшь сюжет» -
Птицы рая – мне в ответ.
Курс – домой, курс – домой,
В край, что был для тебя родной,
В тот покой, что верным был,
К юной деве, что любил.
Курс – домой, курс – домой
Из юдоли кирпичной злой,
Сердце ясно и вольно,
Как и было суждено.
Так Юра и поехал выступать на открытии развлекательного комплекса «Метелица» на Новом Арбате в Москве – с фингалом под глазом, замазанным тональным кремом. Легендарное кафе-мороженое переживало перерождение, и это праздновалось с размахом. Место было знакомым – здесь снимали клип «Белые розы», знаменовавший начало массовой «ласковомании». «Метла» славилась своими модными дискотеками. В декабре 1986 года на сборном концерте «Кино» отыграло здесь несколько песен, как вдруг им отрубили электричество. Но Цой буквально метал молнии в зал, слушатели были с избытком заряжены энергией – «Электричку» не просто пели хором, ее скандировали под дробь ударных. Потом музыканты смеялись и говорили, что выступление прошло «в героическом угаре».
…С Лерой было хорошо даже просто лежать и разговаривать, она умела слушать. Иногда Юра вспоминал что-то из прошлой майской жизни. Лера никогда не была его поклонницей. Но однажды почему-то серьезно сказала: «Вам надо обязательно помириться с Сергеем Кузнецовым». Юра пожал плечами: они и не ссорились. Жизнь развела. Но помириться надо, она права.
Они ездили на дачу ее родителей в Комарово, носились на катере по Финскому заливу. Несколько раз Лера сама приезжала к нему в Москву и в Сочи. Потом опять пропадала вникуда. «Почему ты со мной?» – спрашивал ее Юра, когда она появлялась. «Потому что ты красивый и веселый парниша», – смеясь, отвечала Лера, целовала и обводила указательным пальчиком вокруг его сердца. Сердце замирало. И он не знал, обижаться или нет.
«Я писал тебе длинные письма, ты мне только в открытке – привет, я хочу совершить убийство так, чтобы ты держала ответ», – кажется, Юра начал понимать, о чем поется в той песне, от которой он отказался два года назад во время демо-записи в Плине.
Все закончилось внезапно – осенью, в конце сентября. Лера исчезла навсегда, пропала, растворилась в пространстве... Телефон не отвечал, квартира стояла запертой, в университете сказали – уехала и просила не искать. Все это совпало с трагедией – был убит Юрин друг Миша Сухомлинов.
… Лера смотрела на экран видеомагнитофона расширенными от ужаса глазами. Вот из знакомого подъезда на Кантемировской выходит длинноволосый парень. Вот он идет к автомобилю… Два выстрела из дробовика – и парень падает на асфальт. Откуда-то сбоку с визгом рванула машина. Спустя несколько минут из подъезда выбегает Юра… Он бросается к парню, хочет остановить кровь из ран на шее, она течет у него сквозь пальцы… В шоке он поднимет его себе на спину и несет в подъезд, кровь заливает обоих…
– Ты видела все, – обладатель холодного голоса нажал на кнопку пульта и остановил демонстрацию. Стоп-кадр с Шатуновым, который на себе тащит друга, замер на экране. – Я тебя предупреждаю в последний раз. Если ваши с ним встречи не прекратятся, с ним будет то же самое. Решать тебе.
– Ты… Ты… Ты сумасшедший, ты маньяк… Я да… Буду с тобой… Но ты его не тронешь! Юра должен жить долго…
Шатунов сам позвонил Виктору в начале ноября, он уже более-менее пришел в себя. Юра был очень благодарен Цою за то, что в те жуткие сентябрьские дни он не дал ему свихнуться. А сейчас повод радостный – у Виктора и Наташи родился сын Тимур, Юра звонил поздравить. И еще – поделиться глобальными планами.
– Я в Германию хочу поехать учиться на звукорежиссера. Посмотрел на этих ребят ваших, «Новых композиторов»… Классная профессия, пригодится. Сам себе хозяин, ни от кого не зависишь, можно все сделать самому – от начала до конца, как хочешь, как нравится. Сейчас ищем с Аркашей варианты.
– Давай. Согласен, дело нужное. Хороших звукорежиссеров днем с огнем…, – одобрил Виктор. И неожиданно добавил: – Но перед тем, как уедешь – постарайся помириться с Кузнецовым.
– Попробую… А еще такое дело… Давай запишем твою песню «Раньше»… Ты мне когда-то набрасывал текст, помнишь? Сказал, что у тебя нет идей по музыке. Я знаю, как ее сделать.
Стоит закрыть глаза и ты здесь
Просто закрыть глаза и ты здесь
Но потом... Это так страшно
Раньше. Ты была раньше
Раньше — странное слово
Кулаки в крови от разбитых стекол
Руки в крови от разбитых стекол
Голова в крови от каменных стен
Но немели губы от твоих поцелуев
Фестиваль «Нашествие» в поселке Эммаус Тверской области летом 2008 года почти все три дня —4, 5 и 6 июля — заливали дожди. Но это никак не повлияло на количество зрителей, а некоторые даже воспринимали необъятные грязевые лужи как дополнительную опцию — типа аквапарка.
На этот раз «Наше Радио» выставило три сцены и пригласило более ста групп-участников. Первый фестивальный день на главной сцене закрывала «Алиса», второй день — «Король и Шут», а финальный — «Кино», сразу после «ДДТ».
Обстановка на бекстейдже была одновременно и напряженной, и расслабленной. Между звездами, которые готовились к выступлениям, кометами метались организаторы и журналисты. С любопытством экскурсантов оглядывали зону гримерных у главной сцены обладатели вип-билетов из числа зрителей — где еще встретишь знаменитостей в такой концентрации на квадратный метр…
[1] В 2007 году Константин Кинчев в Исаакиевском соборе будет награжден знаком Святой Татианы в номинации «Наставник молодежи» за просветительскую и социальную деятельность.
Режиссер Сергей Бодров в баре обсуждал с Виктором Цоем идеи по поводу нового фильма. Их сотрудничество в ленте «Сестры» оказался успешным, они хорошо понимали друг друга. Хотя тогда все пошло не по плану. По сценарию Света Малахова, героиня Оксаны Акиньшиной, должна была обязательно пойти на живой концерт «Кино». Съемки все откладывались и откладывались, снять реальное выступление группы получилось только в сентябре 2002 года, а ради этого Бодрову пришлось сдвинуть производство другого фильма — «Связной» в Кармадонском ущелье. Раньше Виктор никак не мог, потому что пообещал сняться в проекте у Талгата Нигматулина.
Цой издали кивнул Марианне, она была здесь по работе как директор Нашего Радио в Петербурге. Уже скоро предстоял их выход на сцену «Нашествия» и Виктор направился к своим.
— А у нас гость, — торжественно объявил Георгий Гурьянов, когда он вошел в шатер.
Это был Юра Шатунов — в мокрой куртке и джинсах, заправленных в резиновые сапоги.
— Да купил здесь у местных по цене гриндерсов, — смеясь, указал он на самую ходовую обувь в эти дни. — Сюда надо было бродни с собой брать.
Казалось, он мало изменился, только выглядел гораздо более уверенным в себе. А глаза и улыбка остались прежними.
Они не виделись уже довольно давно, только изредка созванивались на праздники. Виктор знал, что война с Андреем Разиным перешла в стадию затишья. Более того, бывший продюсер выплатил Шатунову по суду солидную сумму денег, а в прошлом году стал крестным их со Светланой сына Дэнниса.
Света — та самая девушка, которую Юра впервые увидел тем памятным летом в августе 90-го в Латвии. В общем, все, о чем они с Виктором говорили перед отъездом в Германию, исполнилось — Юра получил образование звукорежиссера. И еще помирился с Сергеем Кузнецовым, есть планы сделать интересные вещи. Главное, чтобы Кузю не подвело здоровье.
Сейчас Юра приехал из Германии, у него идет тур как с новыми, так и с «майскими» песнями. Но он, конечно, не мог упустить такой случай и специально завернул к ним на «Нашествие» перед концертами в Одессе.
— Это ты хорошо сделал, — кивнул Цой и задумчиво посмотрел на Шатунова в своей характерной манере, склонив голову набок. — По-моему, здесь очень не хватает перфоманса. Где Каспарян?
[1] В 2007 году Константин Кинчев в Исаакиевском соборе будет награжден знаком Святой Татианы в номинации «Наставник молодежи» за просветительскую и социальную деятельность.
