Как рассказать о художнике, который жил и творил сто лет назад, современному читателю и зрителю? Думаю, нужно перекинуть мост в настоящее с помощью известных всем форм искусства — например, вездесущего комикса.
Комиксы — это очень вместительное искусство. Мы найдем в нём все жанры, темы, мотивы и сюжеты. Смех, недоумение, страх, злость? Вы ищете развлечения или художественного переживания? Хотите найти что-то известное всем и популярное? А может быть, вы хотите абсолютно новых, оригинальных ощущений?
Мы с вами познакомимся с искусством бельгийского художника-графика Франса Мазереля (1889–1972) на примере его цикла гравюр 1925 года «Город». Это всего лишь знакомство с одной его работой, поразительно мне напомнившей комикс Фрэнка Миллера «Город грехов». Что определяет наше влечение к конкретному художнику? Образование и опыт могут дать нам возможность увидеть работу художника, но нравится ли она нам или мы так считаем под влиянием общества, зависит от индивидуальности и личного вкуса. Это статья-размышление об одном из моих любимых авторов: Франсе Мазереле.
Как рассказать о художнике, который жил и творил сто лет назад, современному читателю и зрителю? Думаю, нужно перекинуть мост в настоящее с помощью известных всем форм искусства — например, вездесущего комикса.
Мазерель создавал графические романы, как назовут их в будущем, из чёрно-белых гравюр, изображающих быт и пороки общества. Романы, так сильно напоминающие страницы некоей реалистичной манги.
Сто гравюр на дереве. Подписей нет. Сквозного сюжета тоже. Зато все стороны жизни 1920-х показаны как надо.
Чёрно-белые гравюры на дереве изображают борьбу рабочего класса в эмоционально насыщенном экспрессионистском стиле. Большие листы формата А5 изображают социальную иерархию, пропасть между богатыми и бедными, объективацию женщин, утомительную бюрократию. Мимолётные моменты красоты — двое влюблённых, танцующих на улице, и чёрная кошка, крадущаяся по аллее. Мазерель всю свою жизнь прожил в больших европейских городах, включая Париж, Берлин и Брюссель, и его иллюстрации — это набор моментов, собранных в его времени, вырезанных на доске и отпечатанных на бумаге.
Он работал иллюстратором для ежедневных газет, где скорость была важна. Иллюстрации в виде абстрактных ксилографий стали мгновенно узнаваемы, вычерчивая знакомую среду. Эта среда, каждый день заполняющая газеты, оставляющая чернильные пятна на больших пальцах каждого, имела большой смысл для книги Мазереля, отражающей повседневную реальность массы людей в растянутом, быстро модернизирующемся городе.
Высокие дымовые трубы, вызывающие клаустрофобию улицы и гремящие фабрики, поглощающие толпы рабочих, кажется, выпали из мира, изображённого в «Метрополисе» Фрица Ланга — в той самой знаменитой научно-фантастической антиутопии, ставшей высшей точкой и завершением развития немецкого киноэкспрессионизма. Фриц Ланг впоследствии говорил, что идея фильма пришла к нему, когда с борта корабля он впервые увидел Нью-Йорк — город, который уже тогда поражал любого своим бешеным ритмом, небоскрёбами и нескончаемыми потоками машин. Мириады огней, спешащих людей — всё ускоряется и устремляется ввысь.
В искусстве XX столетия совершенно особое место приобретает изображение города. Писатели, художники и даже музыканты стремятся выразить тему города в её современном звучании, уловить изменения, которые привносит в его облик XX век. Новый город с его огромными масштабами и протяжённостью, гигантскими небоскрёбами и необозримыми заводскими кварталами явился вместилищем совершенно иной по характеру жизни. Но, пожалуй, ни у кого из художников XX века эта тема не получила такого многогранного выражения, как у Мазереля.
Мазерель разделял с экспрессионистами любовь к ксилографии, хотя и отвергал такое навешивание ярлыков на свои работы. Освободившись от необходимости сюжета, Мазерель мог свободно сосредоточиться на отдельных образах, чтобы выразить своё видение города…
Считается, что Мазерель предвосхитил появление кино новой формации. Его гравюры, так похожие на страницы комикса, становятся как бы листами раскадровки. Здесь нужно упомянуть фильм «Человек с киноаппаратом» — экспериментальный документальный фильм 1929 года, снятый режиссёром Дзигой Вертовым и отредактированный его женой Елизаветой Свиловой.
Художественный фильм Вертова представляет повседневную жизнь в советских городах: в Киеве, в Харькове, в Москве, в Одессе... В нём нет актёров — от рассвета и до заката советские граждане показаны на работе и на отдыхе, в суете бытовых сцен, во взаимодействии с предметами и людьми, которые их окружают. Лишь в некоторой степени их можно назвать «персонажами» фильма — скорее, они являются вольными и невольными участниками игры, затеянной киноэкспериментаторами в современном им Советском Союзе, который они и представляют в фильме.
Урбанистические картины жизни по Мазерелю, напротив, кричат о несправедливости и вечном круге расчеловечивания. Если мысленно попытаться наложить кадры фильма Вертова на гравюры Мазереля, то явственно проступит та грань, что отличает социализм от капитализма.
Купцы обдирали год от году,
потом картинки вешали в зале.
Клич коммунистов:
— Искусство народу! —
Свои богатства обратно взяли.
В. Маяковский
История работы Маяковского в «Окнах РОСТА» также схожа с рубленым контрастным миром на гравюрах Мазереля.
«Окна РОСТА» («Окна сатиры РОСТА») — это серия плакатов, созданная в период 1919–1921 годов советскими поэтами и художниками, работавшими в Российском телеграфном агентстве (РОСТ).
«Стой, гражданин,
РОСТе внимая!
Что надо сделать
Первого мая?»
Франс Мазерель был ранним сторонником графического романа и субжанра «бессловесный роман». Наиболее полное и убедительное из этих произведений — «Город: видение в ксилографии». Почти столетие спустя публикации в 1925 году «Город» остается символическим представлением урбанизма, относящимся к нашему времени. Видение — правильный термин, потому что это не повествование, а серия впечатлений о том, что такое город. В каком-то смысле это день в жизни города, с изображениями рабочих на заводах, буржуа на вечеринках, ротозеев на военных парадах. Каждое произведение работает как индивидуальная композиция, изображающая банальности повседневной жизни, запечатлённые через инфраструктуру, здания и архитектурные артефакты. Но если присмотреться к деталям, которые он расставляет повсюду, то в изображениях есть определённая слитная боль. Боль от взгляда на жизнь расчеловечивающих и расчеловеченных людей.
«Все произведения Мазереля — это крики глубокого возмущения, мучительной ненависти и страдающей любви. Он находится под постоянным влиянием кошмаров действительности. Город с его искусственным светом и искусственной жизнью, с его наглым торжеством богатых, придавленностью бедных, с его широко поставленной порочной продажей наслаждений — и, прежде всего, женщины, в безобразной беспомощности отданной на потеху имеющему деньги самцу, — жестокие развлечения, упоительные попытки восстания и расправа палачей с его участниками, кровавое безумие войны — всё это преследует Мазереля постоянно.
Мазерель — объективный реалист, но, конечно, особенный. Он отнюдь не влюблён в действительность. Может быть, он мог бы любить природу, но она заслонена для него природой социальных отношений, а их он ненавидит. Поэтому он не реалист, изображающий вещи такими, какими они кажутся на первый взгляд, не копиист действительности. Он реалист, стремящийся к вскрытию внутренней сущности этих вещей».
Анатолий Луначарский
Бессловесный роман «Город» — лишь один из многих громких и контрастных протестов Франса Мазереля. Надеюсь, мы сможем в дальнейшем поговорить и о других замечательных его произведениях, о видении его работ в СССР и других странах, о его жгучей ненависти к войне. А тема войны, безобразной раной изуродовавшей лик светлого будущего, ещё более контрастна нашему пока ещё уютному мирку. Предлагаю вновь указать настоящие причины и следствия мировых войн — это необходимо, чтобы сорвать маску идеализма, напяленную капиталом на свою окровавленную пасть.
Конец первой части.
Автор — Киноглаз
