Симптомы налицо, сказал доктор.
Какие еще симптомы? Немного штормит. Уже намного лучше. Капельницы делают свое дело. Сосед по палате рвется домой, а он юный совсем алкоголик – 24 года. Но все прелести запоя успел вкусить. Нашли его в парке под лавкой то ли бродячие, то ли домашние собаки. Вот сдали в дурку.
- Меня теперь с работы уволят, - говорит он. – Потом снова устраиваться. Туда же. А где завод найдет другого долболоба, металл резать за тринадцать шестьсот? С этим я спокоен.
Я лежу и ему завидую. Есть ли у меня работа? Есть ли перспективы? А стыдно!...
Это ужасное чувство пройоба. Знакомое, родное алкашам. Даже если ничего не натворил. Ну сидел в офисе отравлял коллег перегаром. При этом сам-то уверен, что достойно выглядишь.
Несколько лет я служил в одной невзрачной федеральной службе с туманной компетенцией, заключавшейся по большому счету в межведомственной переписке. То есть из Москвы приходит запрос, наш начальник отписывает его заму, зам – начальнику отдела, начальник отдела – (а время идё-оот). В конце концов я беру на исполнение эту запросину, кладу в тумбочку (бумага должна отлежаться!), потом достаю, несколько дней над этим документом думаю и пишу запрос в орган местного самоуправления. Получив ответ, готовлю наш ответ, отдаю на согласование начальнику, тот возвращает с замечаниями, переделали, потом следующему начальнику и так далее. Когда-нибудь такой же как я трудолюбивый клерк получит в Москве эти сведения, которые он мог за полминуты найти в Интернете. От такой работы забухал бы и Папа Римский, а я не папа, насколько мне известно.
Обратите внимание как ловко я оправдал свое пьянство несовершенством государственного аппарата.
Ну так вот, этой федеральной службе за каким-то чертом были предоставлены полномочия по составлению административных протоколов. Статья КоАПа малоизвестная, малоприменямая, но иногда приходилось и мне вписывать в бланк нарушителя. Прикол в том, что от руки.
Итак, на понедельник приходит человек на составление протокола. В понедельник!!!! Самый отходняк! Я дрожащей рукой беру паспорт и переписываю данные в протокол. А руки ходуном! Тут еще и голова начала кружится. Ну не-по-па-да-ю в строчки. Рука по листу, как пойманный карась по берегу.
- Подождите в коридоре, пожалуйста, - говорю я.
Тот уходит. В ящике стола лежит фляжка с коньяком. Делаю глоток. Выдыхаю, жду. Через три минуты беру черновик, пишу на нем – все хорошо, все ясно.
- Заходите, - ору я и твердой рукой заполняю бланк в пятерку штрафа на должностное лицо.
И обмыл это дело тем же коньяком. А потом в обед сходил в кафешке вмазал и в «Магните» взял еще фляжку, закрылся в кабинете, благо коллега был в отпуске
Уходил из конторы ночью. Как рассказал охранник, коллеги долбились ко мне - никого, ну ладно. А вечером пришла техничка, открыла, а там…
Государственный служащий, человек с полномочиями…
Забрался на стол, под головой папка-корона, столешница слюной улита…
А может и не слюной, ерничал охранник.
Через три дня я выходил на службу. «Сгорать от стыда» - метафора, но тут было не иносказательно. Тут было... один из самых поганых дней в биографии. Лучше б я – не знаю – руку сломал в трех местах.
Прошли годы. Все забывается. Но иногда вдруг брякнет в мозгах воспоминание, как птица в лобовуху. Так тошно. Вот письменно проработал, может пройдет.
А если б руки не тряслись, я бы не пил в тот день! Даже пусть руки и тряслись, но не надо было писать – не пил бы. До вечера. Ну до обеда, железно. Или нет? Или да? Короче все плохо