Хамид Исмайлов (р.1954) - киргизский писатель, ныне живущий в Лондоне. Его роман "Мбобо" в 2020 году британской газетой "Гардиан" был включён в список «десяти лучших романов, действие в которых происходит в России».
У романа несколько неожиданное и не банальное начало, которое привлекает и обращает на себя внимание.
«Я – нагулянный сын Москвы. Мать моя – уроженка какого-то сибирского городка, то ли Абакана, то ли Тайшета, носившая в паспорте это странное имя – Москва (хотя все звали ее за глаза Марой, Марусей), понесла меня от одного из дружественных спортсменов-африканцев в год московской Олимпиады, а может быть и раньше, на стадии подготовки к ней. Она была лимитчицей, и их выставили дружинниками в Олимпийской деревне. «Нас выставили, а нам вставили!» - объясняла она позже спьяну. Так и получился я – смесь бульдога с носорогом: Кирилл по имени Мбобо. Мать моя умерла, когда мне было восемь, я сам – немного лет спустя, попав под метропоезд. Вот и вся моя московская жисть. А все остальное – одни тленные, позднего цветения воспоминания…»
Таким образом, повествование ведется, собственно, от лица покойника, о чем автор время от времени нам напоминает, описывая червей, гниль и прочие признаки тлена. Но это впечатляет не очень. Больше понравилось то, что каждая глава романа названа именем одной из станций московского метро и посвящена именно ей. Приятно читать об узнаваемых местах, хотя конкретных признаков не очень много, больше символов.
Вот, например, описание станции метро «Сокол»:
«Глядя мысленным взором на ее геометрически безупречную форму – два идеальных лепестковых сопряжения, свивающиеся в цветок купола, я думал о том, что метро – это подсознание советского строя, его коллективное бессознательное, его архетип… Строительство столь великолепных станций среди тьмы червоточных тоннелей, было подсознательным намеком на райское обустройство жизни – пусть под землей, на месте общепринятого ада. Иными словами, коммунизм строился в экспериментальных условиях, вдали от спутникового вражьего глаза, и в этом смысле смею утверждать, что лучший музей коммунизму и Советам – это московское метро, а один из тронных залов этого музея – станция «Сокол».
Наверное, в авторе говорит ностальгия, ведь москвичи не так часто смотрят вверх, на архитектуру метро, все больше вниз, себе под ноги. Отсюда же, от ностальгии, видимо, и неоднократное упоминание московских улочек и переулков.
Сам сюжет романа достаточно прост: его герой, мальчик-полукровка, сирота, рассказывает немного о своей жизни, побольше о чувствах и переживаниях, в основном связанных с метрополитеном. О реальных событиях говорится мало, упоминается лишь, что учился он неплохо, несмотря на явно неблагополучную семью – пьющая мать и меняющиеся «отчимы». Конец романа трагичен – мальчик кончает с собой после того, как узнает, что его первая любовь оказалась барышней легкого поведения, но почему-то описание этого не очень впечатляет, видимо, мешает некоторая натянутость сюжета и обилие символов.
Роман четко привязан ко времени – его герой родился в год Олимпиады, 1980-й, его детство пришлось на смутные годы нашего государства. Так пишет он о начале 90-х:
«Так и жили мы мелочами жизни, не зная, что то был наш звездный русский час, что звезда эта теперь сорвалась и летела по ночному небу, чтобы чиркнуть по атмосфере и сгореть навсегда. А тогда – тогда все пытались стать русскими: и украинец Саша Бутовец, и еврей Дениска Абрамов, и татарка Ната Буслаева, и цыган Ромик Гимранов, да и я сам неизвестно каких африканско-сибирских кровей. Но уже сидели на площади перед гостиницей «Россия», разбив свой палаточный городок, узбеки Узгена, порезанные кыргызами с окрестных гор, как раньше сидели турки-месхетинцы, выжженные из Ферганы теми самыми узбеками, как сидели армяне Сумгаита, азербайджанцы Шуши, абхазы и грузины, литовцы и латыши».
Видно, что национальный вопрос для автора романа не пустой звук. И тем неприятнее читать не очень политкорректные высказывания и словечки в адрес инонациональных персонажей, хотя, вложенные в уста героя, они в общем сходят за самоиронию. Такой, например, пассаж:
«При всей своей хакасско-негритосской ублюдочности, увы, я родился воплощением русской литературы».
Не стоило бы, наверное, также употреблять выражения типа «черный негр», «чурка».
Настораживает наличие в тексте романа матерных и околоматерных выражений. Также о недостаточной работе редакторов (или об их отсутствии) говорят ошибки в тексте, как грамматические, так и пунктуационные и стилистические.
В целом роман не впечатлил. Не запомнился, не заставил задуматься. Мысль появилась только одна: как же измельчал жанр романа!
Этот материал ранее был размещён мною здесь.