Мне было, кажется 16 лет, когда я впервые обнаружила в себе странные способности. Наша семья тогда в очередной раз переехала: мой отец был военным летчиком, и мы с матерью катались по всей стране следом за ним. Я даже не успевала завести друзей в школе — больше года мы нигде и не жили. Мама говорила: «Как я могу ругать ее за двойки, если она каждый год получает табель в новой школе?» К тому же мое здоровье требовало теплого климата — у меня были слабые легкие, а переводили нас с Севера на Урал, оттуда в Сибирь... Так что я по полгода сидела дома по справке. Но
когда я училась в девятом классе, мы все же осели более или менее. Причем в хорошем месте — в Казани.
Там я порозовела, по маминым словам, перестала кашлять и хворать месяцами. Мы поселились в чудном доме с видом на Волгу, и соседи у нас были приятные: на этаже жили семья с двумя девочками примерно моих лет и старик с внешностью профессора, который здоровался со мной так: «Добрый день, юная леди!» Мне ужасно это нравилось! С девочками я тоже быстро подружилась, и жизнь начала налаживаться.
Спустя какое-то время к старичку профессору приехал внук: по-моему, он развелся в Москве с женой и теперь прятался от алиментов. Неприятный был субъект, совершенно непохожий на своего чудного деда. Парень этот взбудоражил весь подъезд — он водил к себе сомнительных типов, каких-то непотребных девиц, требовал с деда денег, а не получая их, говорят, даже бил его! Однажды моя мама вызвала милицию, услышав, как этот внучек барабанит ногами в дверь, посылая в адрес деда-одуванчика такие выражения, что у моей родительницы даже подскочило давление. Его забрали, мы всем подъездом ходили к участковому, просили, чтобы беззащитного старика избавили от хулигана-внука:
в конце концов он же даже не был там прописан! Участковый, молодой парнишка с веснушками, краснел, пыхтел и объяснял, что не в его власти выгнать человека, если ему дал приют его родственник...
Внук опять поселился у старика. Правда, вести себя стал тише. Мы часто видели его перед домом за сколоченным энтузиастами шахматным столом в компании двух или трех приятелей, которые выглядели как
начинающие уголовники. Но в дом к деду их больше не водил, значит, старик все же поставил ультиматум...
Но это все присказка — я веду речь о своих способностях, которые обнаружились внезапно и очень кстати.
В тот вечер я возвращалась из гостей, было около девяти, но поноябрьски темно. В нашей подворотне стояла компания мужиков. Подойдя ближе, я узнала соседского внука и его приятелей. Загородив мне дорогу, один из них схватил меня за плечо:
— Стой, красотка! Выпей с нами!
— Пошел прочь! — заорала я, сердце у меня ушло в пятки. Я бросилась бежать, но они нагнали меня буквально через десять шагов — у подъезда.
— Не ломайся, — похабно загоготал второй подонок. — Хлебни-ка водки, станешь поласковее.
И этот урод попытался меня поцеловать. Я, не сознавая, что делаю, ударила его по физиономии и, зажмурившись от ужаса, стала ждать удара в ответ. Но услышала протяжный свист и сквозь ресницы увидела, как тот, кому я заехала по роже, согнулся в три погибели и упал на колени. Он так завизжал, словно я его покалечила.
— Ты что? Безумная какая-то... Уй-я, дура!
На лице его остался след как от плетки — красный и кровоточащий. Его приятель, что попытался ко мне приблизиться, от моего толчка в грудь покатился по мокрому асфальТу и распластался у подъезда, словно мертвый. А соседский внук трусливо попятился, оступился и свалился со
ступенек в грязь.
Я не сразу пришла в себя... Как это?! Как мне удалось раскидать трех
подвыпивших хулиганов?! Долго я не размышляла, побежала домой, вытирая попутно чью-то кровь с куртки. Внутри все дрожало от возбуждения, мне даже показалось в какой-то миг, что это вовсе не я, а кто-то другой в тот момент находился в моем теле, и он дал мне свою силищу. Помню, как, добежав до квартиры, я бросилась к окну и с удивлением смотрела вниз — там все еще барахтались в грязи, пытаясь подняться, мои обидчики. Чтобы мама не заметила моего состояния, я заперлась в ванной. Долго мыла руки, отгирала куртку и соображала, что это было?! Нужно ли признаться в произошедшем отцу? Или маме? А потом решила, что никому не скажу. «Однако, подумала я, — совсем неплохо, если я смогу постоять за себя перед такими мерзавцами!» Эта суперсила, взявшаяся неизвестно откуда, меня и испугала, и восхитила. Что, если я ее больше никогда не испытаю? Я попробовала оторвать от пола отцовскую штангу — нет, не получается. «Значит, она мне дается в нужный момент, — решила я. — А в другое время я могу жить как все
обычные люди, но быть уверенной, что не дам себя в обиду». Вот так я и живу. И пару раз еще мне приходилось пользоваться своим даром. Но, уверяю вас, не без причины... Зато без последствий, за которые Уголовным кодексом предусмотрены наказания.