Предлагаю на короткое время окунуться в жизнь стационара (небольшой больницы), расположенной в провинциальном городке, где всего-то немногим больше 15 тыс. жителей. Здесь в качестве общественного транспорта бегают автобусики на 10-15 посадочных мест. Автобусиков немного, потому и ходят они редко, да дороги не самого лучшего качества. А сам городок вытянулся на несколько тысяч километров.
Управляет городским хозяйством администрация города во главе с мэром.
Вот теперь, к стационару. Пусть в нашей больнице будет хирургическое, терапевтическое, гастро и аллерго отделения и кардиология. При стационаре существует поликлиника, аптека и лаборатория, то есть у нас полноценный больничный городок, состоящий из трех корпусов.
Каждое утро в больнице начинается с «пятиминутки», а каждая неделя с полноценной оперативки у главврача.
В нашем примере, больница будет финансироваться из средств городского бюджета за счет ОМС, на основании утвержденных Медико-экономических стандартов (МЭС). Я не стану расписывать, что такое МЭС, а просто дам на них ссылку, чтобы каждый желающий мог ознакомиться https://www.medwork.ru/content/ispolzovanie-mes
Итак, понедельник, 9.05 утра. В кабинете главврача собираются на оперативку заведующие отделениями, руководители вспомогательных служб, зам. главного по лечебной работе, главбух, начальник службы снабжения, юрист-консультант и т.д. И на этом еженедельном совещании определяется круг задач на предстоящую неделю. У кого и какие проблемы возникли, кому что требуется, разбираются нужды докторов и жалобы пациентов, «зам по леч.» знакомит с новинками, если таковые есть и т.д. Снабженец собирает заявки, бухгалтер ругается, потому что намечается явный перерасход средств, выискиваются внутренние ресурсы – микстуру, например, можно не закупать на аптечном складе, а приготовить в наличествующей аптеке, поскольку провизоры есть… В общем, текучка. На ежедневных пятиминутках, в основном, ответственные отчитываются о проделанной работе и озвучивают ближайшие планы.
В целом, так выглядит бесперебойная работа больницы. Естественно, что без проблем не обходится – то в столовой забыли поставить в заказ соль, то лечение оказывается не эффективным и приходится проводить дополнительную диагностику, то прачка, пардон, ушла в загул и некому перегладить большую партию белья и выстирать следующую и т.д. Но это все административные заботы, которые призваны обеспечить сам лечебный процесс.
В то время как начальство занято бумажной волокитой и выбиванием чего-нибудь нужного для отделения, врачи – лечат. У них все под рукой – диагностическое оборудование, лечебные препараты, обученный средний медицинский персонал, который и выполняет все лечебные манипуляции для пациента (стационар). Дело врача – установить диагноз и назначить лечение, дело медицинской сестры – выполнять назначения доктора. Младший медицинский персонал – санитарки – обеспечивают чистоту в помещениях.
Наособицу, не так как обычные врачи – терапевты, гастроэнтерологи, аллергологи и т.д. – работают хирурги и анестезиологи.
Собственно, коль уж пациент попал в хирургию, то ему, либо будут удалять что-то, либо (бывает реже) пришивать, что-то утерянное в результате несчастного случая, либо правильно «складывать» сломанные кости. ( Естественно утрирую, но в целом…).
Как известно (в кино всем показывали), хирурги в одиночку не работают – всегда «команда» состоящая из собственно хирурга, анестезиолога, ассистентов хирурга, операционной медсестры или фельдшера. Прежде чем сделать самую простую операцию хирург составляет ее план и объясняет ассистентам их задачи – рассказывает, как он будет добираться к, например, аппендициту: указывает примерный размер раны, какие сосуды и вены буду затронуты, указывает, кто и что держит – кому вены и артерии зажимать, кому рану открывать и т.д. Анестезиолог рассчитывает дозу и вид наркоза, который будет безопасным в данной операции, для данного пациента. Операционная медсестра – проверяет готовность инструментов. (Опять же утрированно, врачам из написанного мной много чего есть поправить, но, в общем и целом, описание верно).
И много лет больница работает в заведенном режиме, оказывая лечебную помощь населению городка. Бывали на веку такой больницы интересные случаи, бывали и непонятные, странные истории. Без интриг и скандалов, порой, не обходилось. Доводилось и с пациентами судиться, отстаивать доброе имя, и авралы бывали. Но все это в рамках нормальной, обычной ситуации – в рабочем порядке.
За годы работы больница обросла качественной аппаратурой, вырастила не одно поколение высококлассных специалистов, а уж когда в город пришла ковидная пандемия, то врачи выполняли свой долг не щадя себя и свято следуя клятве Гиппократа, которую дает каждый медик.
Жители городка и до пандемии любили, ценили и уважали своих докторов, а уж после пандемии и вовсе поняли, осознали насколько же героические люди – врачи. Кстати, немало усилий для того, чтобы показать самоотверженную работу медицинских служб, приложили журналисты, которые буквально рискуя своим здоровьем и жизнью, шли в красную зону и делали сюжеты о работе врачей.
В общем, тяжелое было время и действительно и врачи, и журналисты, да и жители городка проявили себя как мужественные, здравомыслящие и ответственные люди.
Но вот в какой-то момент обстановка вокруг городка начала накаляться и именно со стороны заболеваемости. В самом городке, вроде все было относительно спокойно, но городскую больницу стало поступать все больше пациентов с сопредельных территорий и заболевания были у них самые разные. Врачи с большим трудом справлялись с наплывом больных, городу пришлось выстроить вокруг себя мощный санитарный кордон. В конце концов, мэр города был вынужден объявить зону медицинского бедствия и часть персонала из больничного городка была выдвинута на границу и стала на месте лечить поступавших больных.
Персонала не хватало.
Заболевшие поступали пока только с одного направления, там и стояли медработники городка. Большая часть врачей была отправлена на оставшуюся границу – вдруг и там будут прорывы и, конечно, остался персонал и в самой больнице – ведь кто-то должен лечить и жителей городка и выполнять плановые операции.
В зону медицинского бедствия вышли и журналисты.
С первых дней трагедии, жители городка ждали не то, чтобы уж совсем победных реляций – все понимали, что массовая болячка от грозного вида кружки Эсмарха, шприца, йодных тампонов и марлевых повязок, не исчезнет. Чтобы победить широко распространившиеся болезни, придется тяжело работать не одну неделю и даже не один месяц. Но все-таки народ ожидал довольно позитивных новостей. Как не крути, а на борьбу со злом были брошены лучшие силы. А то, что силы – лучшие, было не единожды проверено на других, естественно не столь масштабных, sanationes (исцелениях).
В общем, народ, сознавая всю трудность выполнения поставленной задачи, приготовился работать «на победу», но при этом был твердо уверен в умениях, талантах и душевных качествах своих медиков.
Самые первые репортажи о ситуации с заболеваемостью были довольно бодрыми, журналисты строили прогнозы и предрекали скорое окончание медицинских мероприятий, но пыл пишущей братии стал быстро угасать и настроение, и тематика репортажей, с территории медицинского бедствия, стали носить исключительно критический характер. Всего не хватает – говорили журналисты. «Не достаточно людей, медикаментов, инструментов и диагностического оборудования. Не хватает расходных материалов, не хватает спецодежды – всего-всего не хватает!» – Гласили с экранов телевизоров. О нехватке рассказывали во всех соцсетях, о ней говорили в ток-шоу… Даже яндексовская Алиса напоминала пользователям о постоянной нехватке всего в критической зоне, своим мелодичным голосом, с приятным для уха тембром.
Жители городка приняли эти известия к сведению и, не скупясь, стали собирать средства, для приобретения необходимого. Чаще всего сбор средств объявляли присутствующие в зоне бедствия журналисты. Ну а как, не на счет же начальника мобильного госпиталя отправлять деньги, ему бедолаге и спать поди некогда, не то чтобы заниматься закупками… Да и кто вам даст его данные.
А журналисты мотаются туда-сюда, так что вполне могут и прикупить нужное – от ваты, до рентгенаппаратов последнего поколения, от иголок и систем переливания крови до сердечных клапанов и искусственных почек. И машины, много машин. И не только автомобили требовались, еще были нужны коптеры, при помощи которых старались находить людей потерявших сознание или впавших в кому и т.д.
Говорю же зона медицинского бедствия.
Надо сказать, что в зоне медицинского бедствия существовало, помимо территории, где люди болели самыми обычными болезнями, и медперсонал мог находиться здесь в своей обычной рабочей форме, еще несколько очагов – бактериологический, химический, радиоактивный. В этих трех очагах можно было работать только в специальных костюмах. Они так и называются – костюм радиоактивной, химической, биологической защиты. (Работать в таких костюмах, тоже надо уметь, кстати. Научиться, конечно, не долго, но прежде чем входить в очаг, все же потренироваться нужно).
Журналисты сами стали закупать все необходимое. Но они же, журналисты-репортеры (а позднее и блогеры присоединились), прекрасно понимали, что с деньгами нужно поступать рачительно и старались выбирать медицинские средства по доступным ценам. Понятно, что никто, никакой аптечный склад, не продаст посторонним людям препараты, что поставляются только по рецептам, а вот физрастворы, вату, марлю, шприцы, те же кружки Эсмарха – это, всегда, пожалуйста. Настойки пустырника, корня валерианы, баярышника, антисептические препараты – уходили влёт. Но все это с почти закончившимся сроком годности – так дешевле. А медицинские костюмы, старались покупать как раз специальные, для очагов. Видимо журналисты думали, что чем закрытее и тяжелее костюм, тем больше от него проку. На самом деле – нет.
Бегать с полной санитарной сумкой, носилками и шинами по пересеченной местности, стремясь помочь тем, кого болезнь застала на улице – тяжело, а делать то же самое в тяжеленном костюме химической защиты – практически не возможно. Эффективность действий снижается, знаете ли…
Как сказано выше, в зоне бедствия не хватало не только медикаментов, там и медицинского персонала не хватало, городская больница, рассредоточив силы на границах города, отправив основной персонал непосредственно к месту катастрофы, закрыть сразу потребность в специалистах не смогла. И это притом, что зона бедствия разверзлась в пусть и не признанном, но государстве, и наши медики шли помогать. А там и свои добровольческие бригады и батальоны были. И республиканское руководство из своих скромных бюджетов выделяло достаточно средства на экипировку, оборудование, оснащение и медикаменты. Но … между тем, этого всего у местных не хватало и журналисты объявили виновными в этом главврача городской больницы. С чего, собственно?
К персоналу городской больницы, работавшему непосредственно в зоне бедствия, присоединились специалисты из городских частных клиник и медицинских лабораторий, а немного позднее была проведена мобилизация.
Сама мобилизация проходила, конечно, далеко не гладко, но к моменту ее проведения, с оснащением мобильных госпиталей уже все было более или менее нормально. Где-то, в каких-то районах, на мобилизационных пунктах, налажали конкретно, но это все-таки были единичные случаи, а не система. Был факт выдачи рассыпающихся в руках систем переливания крови, но это было только в одном месте. И заменили это старье мгновенно. И да, вполне возможно, скорость была обеспечена шумом, что подняли журналисты. Но еще раз – это не система, а единичный случай.
Но, знаете, вот как журналисты, «оседлали» тему нехватки, так они и продолжали ее эксплуатировать.
Тема неблагоприятности, ненадежности, нехватки, неблаговидных поступков, коррупции и прочее – выгодна, поскольку любая критика, является темой вечнозеленой – всегда актуальной. Если что-то отлично работает, то на этом реноме высококлассного репортера не создашь. Отлично – это так и должно быть, отлично – это норма. А вот то, где «хорошо», там всегда есть что порасследовать и покритиковать и при желании, на критике, из «хорошо» можно создать настолько негативное нечто, что любой это явление или строение будет обходить десятой дорогой.
Вот на вечнозеленом-то и зациклились городские журналисты, репортеры, корреспонденты, блогеры. Теперь их целью стало найти все самое неблаговидное, а если такового не было, то его нужно было выдумать. Ну и выдумывали, то целый госпиталь, работавший в холерном очаге, объявили погибшим, то еще что-то такое же жуткое…. Позднее, постфактум, конечно, все эти придумки, получившие широкое распространение, опровергались и администрацией больницы, и главврачом, и мэром. Но опровержение – это такое: «ложки-то находятся, а осадочек остаётся».
Тема нехватки – продуктивная и долгоиграющая. Тут ведь еще и причины нехватки можно повыяснять. Хотя чего выяснять, если и так ясно – коррупция. А в коррупции же не операционная медсестра виновата или санитарка, а кто повыше… Да и профессионализм медиков какой-то не такой стал. Вот что хирурги с планами операции заморачиваются? Вон сколько больных, где требуется немедленная операция, а они вместо того, чтобы резать, собирают вокруг себя народ и чего-то планируют, а люди, между прочим, без своевременной медицинской помощи, гибнут! Чем там терапевт поможет? Пластырем и йодом? Жгутом, который каждый час нужно ослаблять?
В общем, все не правильно, решили репортеры и стали требовать, чтобы из зоны бедствия убрали всех хирургов и начальников госпиталей, потому что фельдшеры и операционные медсестры и без них справятся и гораздо эффективнее. Они не будут тратить время на всякие планы, а будут сразу резать.
И начальники госпиталей не нужны – только бюрократию разводят и мешают работать, требованиями строго соблюдать санитарные нормы, чистоту, скрупулезное следование протоколу лечения – ретрограды! Вот на Западе давным-давно разработаны новые протоколы и методики лечения, которые нашим медикам необходимо немедленно перенять и применять. А возражения, что вообще-то катастрофа здесь и разразилась благодаря применению западных методов, способов и средств – не играла для медиаперсон никакой роли. Всё – они поймали свою звезду.
*********************
Думаю, все уже давно поняли, что за аналогию, между зоной медицинского бедствия и зоной проведения СВО, я провожу.
На примере медработников и больниц – потому что каждый из нас каким бы крепким здоровьем мы не отличались, но хоть разок в жизни да кабинет врача посещали. Хоть стоматолога – зуб залечить, хоть терапевта – с привязавшимся насморком или кашлем. Ну а на чью-то долю и сложные операции выпали, кого-то и от онкологии спасли врачи, а кому-то сложные переломы собрали и т.д.
Когда человек сталкивается с тем, что так или иначе на себе ощутил, он начинает понимать, сознавать, что в какие-то темы не нужно никогда лезть со своими правками-поправками.
Можно, конечно, до какого-то момента пользоваться советами Геннадия Малахова и сырой картофель пихать в задний проход, для «лечения» геморроя, или пить деготь с молоком, считая, что это излечит панкреатит…. Можно, но только не тогда, когда от боли, при обострении панкреатита или почечной колике, человек может только орать и за благо считает потерю сознания.
Я не думаю, что кто-то из нас готов «лечь под нож» очень опытного фельдшера или операционной медсестры, лечить аллергию по советам санврача и т.д.
Я не писала о том, как частные клиники работали в зоне медицинского бедствия, но думаю, ведь и не нужно. И так понятно, что больница, в обязанность которой вменена необходимость выполнения задач в опасной зоне, будет снабжать все подчиненные ей подразделения. И даже если ей кто-то не сильно нравится, то все равно будет. С тем, кто не нравится, разберутся, но не сейчас, когда нужно выполнять поставленные задачи, а потом, когда все благополучно закончится.
В общем, я выводы делать не стану. У нас и так все «сам с усам» – умные. Так что, читайте, анализируйте, сопоставляйте, проводите аналогии…
Помните, что правда, о которой так печется медиасообщество, не у них.
Правда у нас с вами. А вот захотим ли мы ее увидеть и осознать….
