***
Несмотря на то, что я не люблю просыпаться по утрам, это утро было прекрасно. Я проснулась за час до будильника и просто лежала в кровати и наблюдала как за окном просыпалась жизнь: щебетали птички, начинал раздаваться царапающий звук метёлки дворника. Всё предвещало хороший день. Молчал даже паблик в котором обычно пишут, что плохого произошло в России – просто вау!
Неторопливо сползя с кровати, я отправилась на кухню, где тут же увидела своего любимого человека, копошащегося у плиты. Он обернулся на шлёпанье моих босых ног и улыбнулся: «Вот блин, а я хотел принести тебе завтрак в постель.». Я обняла его со спины и поцеловала в щёку: «У тебя будет ещё много дней, чтобы осуществить своё желание.».
Завтрак, хоть и немного подгоревший, но приготовленный любимым человеком, бодрящий душ и мы, смеясь и шутя, выходим из дома и расходимся в разные стороны на работу, хотя моя работа уже давно стала для меня не работой, а сплошным наслаждением. Да, было сложно справляться с кучей бумаг, но то чувство, когда ты смотришь на детей со светящимися от вдохновения глазами и понимаешь, что это ты зажгла этот огонь - это не сравниться ни с чем! И этот же огонь встретил меня прямо на пороге школы!
Зайдя в корпус, я тут же услышала крики своего класса: «Виктория Алексеевна, Виктория Алексеевна.». Обернувшись, я одарила их улыбкой:
- Во-первых, здравствуйте 11-ый «Б», а во-вторых, что случилось, что вы поджидаете меня у дверей?
Они хором поздоровались и тут же стали наперебой рассказывать о том, как им понравились "Страдания Юного Вертера", которые я задала им прочитать на дом.
- Вы были правы, что Гёте гениальный поэт! Теперь я тоже хочу пойти учиться в МПГУ и профессионально изучать его, прямо как Вы! – с горящими глазами заявил мне Дима, один из троечников по всем предметам, кроме литературы. Этот огонь, эта жажда и это желание сделать то, к чему я его подтолкнула, смыслом всей жизни зажёг и мои глаза и я не сдержалась: «Кстати, по поводу Гёте, а ты знаешь…» - и меня понесло. Я с упоением рассказывала им о своём любимом авторе, яростно жестикулируя и ещё больше загораясь от того, что абсолютно все глаза напротив горели интересом.
Наш пыл остудил звонок, который словно обухом по голове напомнил мне, что нужно идти проводить урок у седьмого класса по Экзюпери. Еле-еле усмирив свой класс и попросив его, всё же немного умерить пыл и идти на математику, я почти бегом кинулась в свой кабинет к седьмому классу.
Урок начался, как обычно, с моего «Ну, скажите мне, пожалуйста, кто прочитал и кому что понравилось/не понравилось.». Тут же поднялась парочка рук и ребята по очереди стали рассказывать о том насколько «Маленький принц» необычный и увлекательный, но вот третья поднята рука не разделяла их мнения.
- А вот мне не понравилось от слова «вообще». – вдруг сказала Алина, ученица 7-ого «В», которую я спросила третьей. – Мне кажется, что Экзюпери - полностью бесталанный писатель. Его "Маленький принц" - просто бред сумасшедшего. – девочка подняла на меня глаза и я улыбнулась.
- У каждого своё мнение и оно тоже принимается. Однако, не стоит судить о писателе по одной книге. У Экзюпери есть прекрасная книга "Цитадель" - книга очень сложная и её невозможно прочитать залпом, но, возможно, тебе она понравится. Если будет время и желание, то попробуй начать её.
- Ну, ладно. – без особого воодушевления отозвалась Алина, как вдруг Паша, самый, что ни на есть троечник, резко вскочил.
- Я читал "Цитадель" Экзюпери и это правда волшебная книга! После неё я как будто по-другому стал смотреть на этот мир! Потому, советую тебе, Алина; точно понравится! – горячо сказал он и сел на место.
Я улыбнулась:
- Ну, вот видишь. Паше понравилось, так что, возможно, и тебя зацепит. Просто попробуй. В конце концов, попытка не пытка. Ну, а теперь всё же немного поговорим о «Маленьком принце».
Далее урок прошёл в спокойном темпе и, не знаю показалось мне или нет, но вроде заинтересовалась даже Алина, которая изначально сидела с недовольным видом.
Прозвенел звонок и я, отпустив 7-ой «В», вышла в коридор на дежурство.
- О, кто это сегодня со мной дежурит! – тут же услышала я радостный голос и, обернувшись, увидела Катю, или Екатерину Дмитриевну, мою подругу и по совместительству учительницу по математике. – Как прошёл урок? – спросила она, подходя ближе ко мне и вставая рядом.
Я пожала плечами:
- Всем, за исключением Алины, Экзюпери понравился.
- Алина? Малькова? – нахмурившись от мыслительной деятельности переспросила подруга.
Я кивнула: «Она самая.».
- Насчёт неё можешь вообще не переживать, - махнула рукой Катя. – Ей ничего не нравится.
- Ну, уж не знаю, но надеюсь мне удалось её заинтересовать.
В этот момент наш диалог прервал звук удара о пол и крики. Подняв глаза, мы с Катей увидели кучку десятиклассников, которые обступили, сидевшего не полу мальчика из восьмого класса – Диму Абрамова.
- Боже, опять этот 10-ый «А» терпеть их не могу! – нахмурилась Катя.
- Мне подойти? – спокойно спросила я.
- Ой, давай просто не будем вмешиваться! Попихаются и разойдутся!
Я ещё раз посмотрела на толпу парней и девчонок из 10-ого «А», которые были на голову выше 14-тилетнего мальчика и стояли смеялись над тем, пока у него на глазах наворачивались слёзы.
- Ну, уж нет. – фыркнула я и решительным шагом направилась к тем.
Катя лишь вздохнула, кинув мне в спину: «Любишь ты искать себе приключения.». Я про себя лишь сделала фейспалм. Я никогда не говорила Кате в лицо, но именно из-за таких учителей-пофигистов как она в школах процветает буллинг. Как подруга она отличная, как учитель математики – превосходна, но вот как учитель, который выслушает и поможет с чем-то личным или защитит от буллинга, ну нет…
Подойдя к толпе, я строго спросила: «И что тут происходит?».
На секунду десятиклассники замолкли, а Дима обернулся на меня и тут же потупил глаза в пол, видимо боясь осуждения и в свою сторону.
- Да, ничего такого, Виктория Алексеевна. Дима сегодня в школу пришёл с разноцветным значком и сказал, что он не скрывает, что он, ну… из этих. – хихикая, сказал один из 10-ого «А», а за ним тихо засмеялись и другие.
- И что? - резко спросила я.
Те тут же замерли, видимо, не такой моей реакции ожидая.
- Как, что? Голубым тут не место! – яро воскликнул десятиклассник, а за ним начали галдёж и его друзья и подруги.
Я с грозным видом резко подняла руку и они тут же замолчали, а я перевела дыхание и сказала:
- Я понимаю, что в России быть человеком нетрадиционной сексуальной ориентации это что-то за рамки вон выходящее, но вы не спрашивали себя почему так? А я вам отвечу, люди такие. Почему-то они думают, что если человек хоть чем-то от них отличается, при чём неважно в лучшую или худшую сторону, то это причина издеваться над ним. Но так не должно быть, потому что как говорил Поперечный "никого не должно волновать кто с кем спит". Потому давайте вы подумаете: как вы можете называть себя людьми, когда ненавидите таких же людей, которые просто не такие как вы? – с этими словами я серьёзно посмотрела десятиклассникам в глаза и те заметно поникли, а Дима встал и обнял меня.
- Спасибо вам большое. – шепнул он и я улыбнулась.
- Ты явно их озадачила. – сообщила мне Катя, провожая взглядом толпу десятикласников, которые и правда ушли с отпечатком тяжёлой мыслительной деятельности на лице. – И как у тебя это получается? – вздохнула она и тут же с азартом добавила. – Держу пари ты всегда была душой компании, которая защищает слабых!
Я же в ответ на её слова усмехнулась:
- Вовсе нет. На самом деле, в детстве и до 18-ти лет я была скромным, закомплексованным подростком, которым боялся подойти и заговорить с кем-либо и тоже подвергался адскому буллингу в школе, но на первом курсе МПГУ внутри меня что-то перемкнуло, и я решила, что хватит. Потому, когда у нас была самопрезентация на "Речевых практиках", то я вышла и открыто перед всей группой рассказала, что я - пансексуал, итсист, чайлдфри и сциентик.
- Чайлдфри? – встрепенулась подруга. - А почему тогда учитель?
- В смысле почему тогда учитель? - непонятливо нахмурилась я. - Чайлдфри - это люди, которые просто отказываются от рождения собственных детей. Своих я не хочу, но вот со своим классом и прочими люблю возиться. К тому же в их (детей) отношении я придерживаюсь мнения Андерсена, да, я их недолюбливаю, но я знаю, что они видят и чувствуют намного больше и глубже чем мы.
- Видимо, 10-ый «А» эта способность видеть и чувствовать глубже обошла стороной. – усмехается Катя и мы смеёмся. – Урок через минуту. – замечает она и я киваю и…
Вдруг слышу в ушах шум... И шум не просто, а адский трезвон! В минуту перед глазами всё меркнет и я... Просыпаюсь?.. Да, именно так. Прекрасный сон, но всё же пора вставать... прямо по будильнику и его раздражающему, жестяному звону - как же я это не люблю. Помимо этого, жестяного крика утро приветствует меня адским холодом по всей квартире, так как отопление зимой в России – волшебство! Паблик разрывается от новостей, что кому-то из детей депутатов опять дали условный срок за убийство и прочими «прекрасными» вещами.
Всё же выползя из кровати, я заматываюсь в плед и иду на кухню, где разогрев остатки вчерашнего супа неторопливо завтракаю, размышляя о том, как же не хочу на работу, но НАДО!
Найдя силы продолжать существовать, я закидываюсь антидепрессантами и, поняв, что горячей воды нет, выползаю на улицу. Что удивительно, но тут даже теплее, чем в квартире и светит солнце. Ну, хоть что-то хорошее!
По дороге я думаю о том, как же тяжело работать в школе: мало того, что дети в наше время злые и их мало, что интересует, кроме телефонов, так ещё и документации навалом… Эти бумажки, боже, а я же ещё вчерашние не все заполнила.
И, конечно же, в напоминание о том, что мысли материальны, уже на пороге корпуса, я слышу «Виктория Алексеевна.». Обернувшись, вижу зауча, которая подходит ближе и, строго смотря на меня, спрашивает, когда будут готовы бумаги. Полчаса заверяю её, что сегодня всё будет готово и бегу на урок, так как опаздываю.
Десятый, ожидающий меня класс не особо-то и радуется, увидев меня, ибо приходится оторваться от телефонов и идти на урок, пытаться делать вид, что они слушают. Найдя в себе силы, а точнее почувствовав успокаивающее действие антидепрессантов, я пытаюсь выяснить у ребят понравилась ли им поэма Блока «12». Рук как обычно лес! Шучу… Ни одной… Что же придётся самой выпытывать.
- Дима Абрамов, тебе понравилась поэма? – спрашиваю я и тот пожимает плечами.
- Какая разница? – равнодушно отзывается.
- Ну, как какая? Мне интересно твоё мнение, потому что личностное осмысление произведения уже большая часть работы.
- Да вы что? В России, что до сих пор есть кто-то кого интересует чужое мнение?
Я вздыхаю. И ведь не поспоришь!
Решив отстать от него, я продолжаю вести урок, по большей части как монолог, ибо классу видимо мало интересно кто такой Блок и что такое он там написал. Параллельно меня мучают мысли о Диме. Он обычно активно работает на литературе и у него горят глаза на некоторую поэзию, но вот в последнее время он ходит чернее тучи, отвечает мне, почти огрызаясь, как сейчас пару минут назад и вообще его сочинения явно пахнут желанием, чтобы это побыстрее закончилось… и под «это» я имею ввиду жизнь!
Звонок прекращает мучения десятого класса слушать меня и мои мучения в попытках что-нибудь вдолбить им в головы. И пока все собираются, я напоминаю им, что домашнее задание на доске и прошу Диму зайти после уроков. Он что-то шипит себе под нос, про то, что я не их классный руководитель, но всё равно говорит: «Хорошо.».
Весь остальной день проходит также мало радостно, как и первый урок. Школьники мечтают о телефоне, а не моих разговорах о литературе, а я силюсь заставить их мечтать о высоком - в итоге крах. Такой же крах происходит и на переменах, потому что я силюсь заставить себя сделать обещанные заучу бумаги, но мои мысли так прочно заняты Димой, что у меня не получается вывести и буковки в важных документах. Хотя какие они важные? Бумажки, которые положат в папку, которая будет лежать в куче других таких папок… И смысл этого всего?
Рабочее время близиться к своему финалу и на пороге моего кабинета появляется Дима. Я рада уже тому, что он хотя бы пришёл, а не плюнул на меня, но в голове у меня перекати-поле, что создаёт мало-радостные перспективы. Я весь день думала, что ему сказать, но в итоге так ничего и не придумала. К тому же моё моральной состояние тоже близко к точке невозврата (иначе бы не пила антидепрессанты).
Не в силах сформулировать ничего более внятного я начинаю:
- Дим, послушай, я заметила, что ты в последнее время очень изменился. Не работаешь на уроках, как раньше, сочинения твои темнее ночи.
- И что дальше? – глухо отзывает он.
- Ну, как что? Я волнуюсь, всё ли у тебя в порядке?
Он поднимает на меня глаза и в них я читаю неприкрытое удивление:
- А что в России кому-то есть дело до чьего-либо состояния?
- Мы сейчас говорим не о России, а о тебе. – обрываю я. – Я прекрасно понимаю, что в жизни бывает трудно и бывает не с кем этим поделиться, но порой самые незнакомые люди самые лучшие советники.
- Я понимаю, Виктория Алексеевна, но тут ничего не сделаешь. Мне не тяжело, мне не хочется никому ничего рассказывать. Мне просто не хочется жить и всё. – равнодушие с коим были произнесены эти слова пугают своей определённостью.
Морально я чувствую, что не вывожу этот разговор, да и куда мне? Своих проблем полно, ещё бумажки эти, которые я не успеваю сделать и обязательно получу за это втык, да и своё сидение на антидепрессантах не назовёшь хорошим психическим состоянием. Просто не вывожу, потому скатывают до клишированных фраз, по типу "Всё будет хорошо.", "Это не выход.", "Может быть и хуже" - знаю это не поможет, но лучше ли молчание?
Сама себя ненавижу за эти фразы, но что поделать, если не можешь ничего другого?
Пару минут клише и его уверенных фраз о том, что смерть – лучшее решение и наступает тишина… Он смотрит на меня, я на него... и молчу... Не могу, не знаю, что сказать... Запасы клишированных фраз иссякли… Повисла тишина…
- Всё? - немного нагло спрашивает Дима и я с подступающими к глазам слезами киваю.
Он уходит и мои нервы окончательно рвутся. Твою мать, я же знаю, что он сделает это… Чёрт…
Три выпитые таблетки не помогают заглушить стресс и я, так и не справившись со своими нервами, бросаю недоделанные бумаги и иду домой.
А что дом? Как будто тут я забуду этот ужасный день…
Доедаю утренний суп и, поняв, что отопление так и не включили, заматываюсь в плед и несколько мучительных часов, пытаюсь уснуть, чтобы забыться. Конечно, у меня ничего не получается и я, не в силах делать что-либо, включаю телевизор.
Там опять идут новости о том, как в России всё хорошо и плохо одновременно. Мда, даже у них уже не получается скрасить всю жесть, что тут происходит. Боже, зачем? Я только хуже себе сделаю этими новостями.
Тянусь, выключить телевизор, но палец застывает над кнопкой….
- Сегодня из окна выпрыгнул ученик старшей, общеобразовательной школы номер ***, Дмитрий Абрамов. Тело было обнаружено…
Слёзы заливают глаза и я на минуту выпадаю из внешнего мира, как...
- В предсмертной записке школьник написал: "Спасибо, вам за то, что вы пытались. Вы лучший учитель. У вас не всё получается, но вы можете. Попробуйте просто начать с чистого листа. Я не смог, но у вас должно получиться.".
Этой ночью я засыпаю с надеждой, что всё же смогу превратить свою жизнь в тот прекрасный сон, который сниться мне каждую ночь!