Зияющая дыра вела в рукотворную пещеру, из которой слабо доносился тусклый свет люминесцентных ламп, отражающийся от крашеных зелёных стен. Вырвавшийся оттуда сквозной ветер обдул меня запахом пролитого пива, мочи, табака и беспокойства. Хоть и поводов для беспокойства особо-то и не было.
Как по мне, это место, – и подобные этому, – почти не опасно утром, когда через него по пути на работу или учёбу проходят толпы людей. Навряд ли в это время часто происходит что-то крупнее карманной кражи. Это место странно-опасно днём, когда в нём собираются те, кто по какой-то причине не на учёбе или работе. Не всегда это бездельники-люмпены, но часто это именно они. Именно они, к слову, совершают утренние карманные кражи. И иногда дневные. И продают украденные в подземные ломбарды и магазины электроники, которые находятся в этом же переходе. Что не совсем умно, на мой взгляд, потому что жертва такого щипача может вернуться в этот переход и найти свою украденную вещь в этих заведениях, что повлечёт за собой проблемы. Но это проблемы не мои, так что, в общем-то, похуй. К вечеру здесь собираются те, кто проснулся днём. Люди, которые непосредственно держат эти ломбарды и магазины с ворованными вещами. И тогда это место становится опасным. Потому что в нём становится слишком много людей, тесно связанных с криминалом. К тому же, они, – и держащие, и их шохи, и просто забредшие случайно или местные алкаши, – тут и употребляют, в этом переходе. И неважно, что употребляют. Важно, что поздним вечером по нему лучше не ходить одному, а лучше вообще найти другой способ пересечения улицы. Потому что поздним вечером драк здесь хватает. И только поздней ночью, когда работающие люди и студенты спят по домам, карманникам некого ловить и они уходят, алкаши возвращаются в свои квартиры и притоны, а держащие разбредаются по своим мутным делам, переход пустует. А если нет людей, то и беспокоиться особо-то и не о чем. Таково моё представление о подземных переходах.
«Разве что можно подскользнуться на ступеньке», – подумал я, оглянулся, чтобы убедиться, что позади меня никого нет, и сделал шаг на пути погружения в переход. И тут же подскользнулся на заледеневшей ступеньке, чей лёд был покрыт свежим снегом. «С-с-сука», – прошипел я в мыслях. Мне крупно повезло, что я удержал равновесие, когда ногами приземлился на несколько следующих ступенек, которые были крайне узкими, а затвердевшая масса снега в местах их соединения с предыдущими ступенями ещё больше уменьшала их ровную поверхность. По инерции я сбежал вниз, пытаясь не упасть, и остановился уже на стоя на бетонной напольной плите.
– Какого хуя их, блять, не чистят, сука… – прошептал я, глядя на ступеньки, и повернулся лицом к проходу.
Едва уловимо монотонно гудящий тоннель предстал предо мной, разветвляясь в несколько разных проходов в тусклом полумраке, создающим ощущение сна. Светло-зелёные стены со всевозможными пятнами коричневой грязи, чёрными и серыми следами от непонятно чего, сжимались под бетонным потолком на бетонных плитах с разноцветной каменной крошкой. Кое-где в стенах располагались торговые точки разных сфер, закрытые на ночь. Пограничное тусклое освещение от ламп заставляло болеть глаза. Было не слишком темно, но и было недостаточно светло. Толща земли над потолком давила на мысли в голове.
Я шёл по переходу, и звук моих шагов разбегался по нему, прячась в тени закутков. «Наверное, именно так выглядят гостевые холлы у входа в Ад, и эти переходы – просто ознакомительная прижизненная экскурсия по ним, готовящая людей к следующему обиталищу, либо предостерегающая их от дурных поступков. Наверняка, если зайти в правильный здешний магазин или закуток, то можно найти и сам вход в Ад», – пронеслось в моей голове.
Хотя я знаю, что на самом деле эти переходы существуют не из злого умысла. Наоборот: люди проектировали и строили их с добрыми намерениями, наверняка с верой, что делаю что-то хорошее, что помогают другим людям. И мое сердце разрывается от жалости к ним. К людям, чьи добрые мотивы и забота о других не ценятся и воспринимаются как нечто должное. Которые сделали доброе дело, но после смерти их имена остались только в нескольких документах, но не на устах благодарных людей. К подземным переходам, в суть которых были вложены добро и забота; которые были созданы, чтобы помогать людям; которые улыбались, с добрыми глазами встречая людей, идущих на работу или на учёбу, к друзьям или по делам, на праздник или на важную встречу… Которые были испоганены этими людьми без особой на то причины. Исписаны безумными символами, убивающими душу фразами. Обгажены по углам и исплёваны повсюду. С мусором и грязью внутри… Я не вижу более улыбку на их неочевидных лицах.
Я оборвал себя на этой мысли. Кто-то снова дёрнул рычаг на моём затылке. В глазах собирались слёзы. Мне нужно было перевести внимание на что-то другое.
На стене рядом с одним из ларьков висела реклама. На ней была изображена обычная полноватая женщина средних лет, абсолютно ничем не выделяющаяся. Над ней была надпись: «Встреть подобающе новое тысячелетие!», а под ней была другая: «Оставь деревню на своей голове в прошлом!» и под ней подпись: «Парикмахерская «У Светланы». Я посмотрел на женщину. У неё была самая обычная причёска обычной женщины обычных средних лет. Понятия не имею, как она называется. Короткая. Обычная. Как у моей матери.
– ДА ПОШЛА ТЫ НАХУЙ, МРАЗЬ! – в истошной ярости я проорал рекламе.
Вообще, это было адресовано Светлане, чья парикмахерская рекламировалась. В моей голове гнались мысли, наперегонки пытаясь превратиться в явные слова: «Тупая мразь! Кто так и что определяет? С какого хуя эта причёска деревенская? И что, нахуй, плохого в деревне вообще? Все люди вышли так или иначе из небольших поселений! Для кого-то и твой город деревня, ебучая свинья!».
Я не могу сказать, что являюсь фанатом деревень, а это – стандартное и нормальное для меня поведение. Но придавать негативный окрас таким невинным вещам, да ещё и с использованием образа, похожего на мою мать? Не думаю, что я всегда был хорошим сыном. Но я старался. И всё ещё стараюсь. Пытаюсь стараться. Но она любит меня, наверное. Вроде как. Иногда она это говорит. Пусть я этого не чувствую… Но, думаю, мне всё ещё следует защищать её честь.
Спазм от напряжения прошёлся по мышцам левой лопатки, и я опять, как в припадке, резко дёрнулся и приподнял левое плечо, опустил его и затем повторил то же самое с правым.
Выпрямив спину и вздохнув, я оглянулся по сторонам. Никого не было. Только я один. Чувствую облегчение. Видимо, какое-то напряжение всё-таки ушло вместе с криком. Стало действительно легче. Но этот переход, атмосфера в нём… Здесь можно сойти с ума при должном умении. Которое у меня определённо было. Поэтому я решил, что стоит поскорее выбраться наружу, оставив грязные стены, лампы и рекламу в покое и ожидании дневных посетителей. И направился к выходу.
Спасибо за прочтение!
Информация:
- Оглавление
- Также приглашаю всех в мою группу: https://vk.com/rmn_blv