Когда мне кажется, что я много знаю, я перечитываю эту мысль Симеона Афонского: «Истина гораздо дальше. Если ты пришел в гости,— хозяин встречает тебя в прихожей, а потом ведет в гостиную. Если ты поднялся на горный хребет,— то ищи селение не на самом перевале, а в долине. Если ты пришел к пределу своего познания, то это еще не конец,— Истина гораздо дальше».
+
Проект о последних Романовых — коллективный труд, который болтался на моей шее, потому что она более всего для этого подходила. Но роман — он более правдивый, там нельзя было дать разгуляться вымыслу. Хоть и использовались не только исторические источники, но и никем не опровергнутые апокрифы, в нем и так хватает исторической драмы. А кино — оно интереснее. Возможно, роман и фильм будут дополнять друг друга.
+
Каждый год 23 февраля я ломаю голову: потерял я два года в армии или нечто обрел? Дурости, жестокости и несправедливости там хватало, но и нигде больше я не испытывал такого чувства плеча. Кроме того, я сплю с чувством выполненного долга. Хотя иногда кажется, что и там я остался кому-то должен…
+
Покойный мой друг писатель Николай Коняев часто сетовал: сначала тебе приносят посмотреть-редактировать слабый текст, и ты, чтобы не обидеть человека, берешь его, читаешь, правишь, и делаешь из него нечто хотя бы удобоваримое, даже придаешь ему нужную образность. Принесший получает этот текст обратно, издает. Приносит следующий. Снова издает. Но не учится. Так появляются писатели, которым лучше вообще бы не писать. И потом, так и не научившись, они начинают учить других и требовать себе почета и наград.
+
И в многолюдном мегаполисе может быть пустыня. И глас вопиющего в ней.
+
В детстве мы любили собираться во дворе по ночам, чтобы рассказывать услышанные или прочитанные удивительные истории и смотреть на звезды. Родители постепенно привыкли к этому клубу астрономов-любителей, а, может, по очереди следили в окна — курим ли мы первые сигареты, открываем бутылку вина или привязываем хвосты из пустых консервных банок к немногочисленным тогда частным автомобилям. Однажды я и еще один мальчик одновременно задрали лица в ночное небо и обомлели. Прямо над двором, фактически на бреющем полете небо неспешно рассекала та самая летающая тарелка. Она не светилась сама, на ней не было никаких бортовых огней, и была она болотного цвета. Тарелка даже зависла на какое-то время, чтобы потом в один миг исчезнуть. Не улететь, а именно исчезнуть. Товарищ мой стал всех расталкивать и кричать: «Вы видели!» Я не кричал. Разница между нами была в том, что я изначально знал, что там что-то есть, а ему надо было увидеть самому, чтобы получить это знание. И вот — Бог послал мне подтверждение моих интуитивных знаний, а ему дал возможность увидеть, чтобы знать. Мы вспоминали этот случай через 40 лет, и оба помнили его в мельчайших деталях.