23 апреля отмечается День книги и авторского права. Вспоминаем самые громкие курьезы русской литературы, связанные с копирайтом
Текст: Вячеслав Немиров
Институт авторского права пускай не лишен изъянов, но все-таки уже не первый век позволяет писателям зарабатывать на своем творчестве. Правда, без конфликтов и судебных разбирательств обходилось не всегда – но в деле, в котором замешаны деньги и авторское честолюбие, по-другому и быть не могло.
Как Иван Сергеевич поссорился с Иваном Александровичем
В XIX веке твердых юридических оснований для защиты авторского права не существовало: любой мог безнаказанно украсть сюжет или, не спросив, издать сочинения. И потому между авторами – даже первостатейными – нередко вспыхивали ссоры по поводу заимствований – или, говоря проще, плагиата.
Так, в 1860 году чуть было не случилась дуэль между Иваном Тургеневым и Иваном Гончаровым. Яблоком раздора стали тургеневские произведения «Накануне» и «Дворянское гнездо». В 1859 году Гончаров поделился с Тургеневым планом романа «Обрыв», Тургенев похвалил работу коллеги – и в том же году в «Современнике» выходит «Дворянское гнездо». Гончаров с интересом читает роман – и обнаруживает в нем, как ему кажется, слишком явные сходства с некоторыми сюжетными линиями своего еще не написанного «Обрыва». Гончаров поспешил обсудить это с Тургеневым, и тот согласился, что «Обрыв» и «Дворянское гнездо» имеют «сходстве общего плана и отношений некоторых лиц между собой». Иван Сергеевич даже соглашается убрать из романа одну сцену, что окончательно успокаивает Гончарова.
Казалось бы, ссора на этом должна была закончиться, но в начале 1860 года все в том же «Современнике» выходит другая работа Тургенева – «Накануне». Гончаров, начавший читать роман, пишет Тургеневу письмо, в котором хвалит работу друга – при этом, однако, добавляя с намёком:
«Как в человеке ценю в Вас одну благородную черту: это то радушие и снисходительное, пристальное внимание, с которым Вы выслушиваете сочинения других и, между прочим, недавно выслушали и расхвалили мой ничтожный отрывок всё из того же романа, который был Вам рассказан уже давно в программе».
Чуть позже Гончаров, прислушавшись ко мнению знакомых, становится окончательно уверен в плагиате. Прозаик пишет Тургеневу еще одно, уже гневное письмо, и дело чуть было не кончается дуэлью. Стороны приходят к тому, что их спор должен решить третейский суд в лице Павла Анненкова, Александра Дружинина, Степана Дудышкина и Александра Никитенко. Литераторский суд в итоге решает, что Тургенев и Гончаров случайно совпали в некоторых идеях, так как их произведения возникли «на одной и той же русской почве» – но точка в решении спора стала одновременно и финалом дружбы.
Миллионы графа Толстого
Принято считать, что семейная жизнь Льва Толстого и его жены Софьи Андреевны напоминала идиллию: великий мужчина, денно и нощно занятый большой литературой, и стоящая за ним не менее великая женщина, оберегающая домашний очаг и пестующая многочисленных детей. На самом же деле в семействе Толстых хватало конфликтов. И одним из самых острых был непреходящий спор с супругой об авторских правах.
Дело в том, что Лев Николаевич, пришедший в зрелом возрасте к идеям опрощения, желал отказаться от любых прав на свои произведения. Первый шаг был предпринят им в 1891 году, когда писатель разослал в газеты открытое письмо, в котором давал всем желающим «право безвозмездно издавать в России и за границей, по-русски и в переводах, а равно ставить на сценах...» свои сочинения; в 1894 году Толстой отправил письмо похожего содержания и в иностранные газеты.
Однако Софья Андреевна не разделяла высоких устремлений мужа – её постоянный страх за финансовое благополучие семьи часто становился причиной конфликтов. С горечью пишет Толстой в дневнике:
«Не понимает она и не понимают дети, расходуя деньги, что каждый рубль, проживаемый ими и наживаемый книгами, есть страдание, позор мой».
А вот что по этому поводу пишет в 1902 году Софья Андреевна:
«Отдать сочинения Льва Николаевича в общую собственность я считаю и дурным и бессмысленным. Я люблю свою семью и желаю ей лучшего благосостояния, а передав сочинения в общественное достояние, – мы наградили бы богатые фирмы издательские...»
Софье Андреевне кажется, что Толстой уже написал «тайное завещание», и его поиск становится навязчивой идеей. В ночь с 27 на 28 октября Лев Николаевич проснулся, услышав, как жена роется в его кабинете; по одной из версий, именно это и стало причиной бегства из дома, окончившегося для прозаика смертью на станции Астапово…
Экономика должна быть экономной
Советский Союз принято называть «самой читающей страной в мире» (хотя объективных показателей, позволяющих сравнить Советский Союз в этом отношении с другими странами, не существует. - Прим. ред.). Тиражи издававшихся в СССР книг действительно поражают воображение: так, например, совокупный тираж всех изданий Максима Горького, вышедших в СССР, сопоставим с количеством всех книг, изданных в России за последние четыре года: 263 миллиона экземпляров у Горького против 203 миллионов.
Настолько литературоцентричная страна просто не могла существовать без отлаженной системы авторского права. Однако после революции в Советской России наступила страшная правовая чехарда – дореволюционный закон об авторском праве все еще отчасти действовал, но его статус был неясен; при этом параллельно существовал ряд разрозненных декретов. В итоге первое полноценное постановление об авторском праве приняли только в 1925 году.
Самым интересным моментом в системе защиты авторского права в СССР было то, что авторские права признавались только за гражданами СССР и теми иностранцами, чья работа издавалась впервые именно в Советском Союзе. Поэтому ни Ремарк, ни Хемингуэй, ни другие писатели, чьи книги стояли на полке каждого интеллектуала от Риги до Биробиджана, не получили ни цента от перевода своих работ на русский язык. Оставалось довольствоваться народной любовью.
Так было до 1973 года, когда СССР присоединился ко Всемирной конвенции об авторском праве – после чего самоизоляция государства в этой сфере закончилась, и «пиратить» иностранную литературу стало нельзя.
Гарри против Тани
В 2003 году в амстердамском суде рассматривали весьма курьезное, если не сказать волшебное, дело. Голландское издательство Byblos готовилось к первому зарубежному изданию книги Дмитрия Емца «Таня Гроттер и магический контрабас». Книгу уже перевели на голландский, она должна была выйти скромным тиражом в 7 тысяч экземпляров.
Однако Джоан Роулинг и медиагигант Time Warner, обладающий правами на экранизацию ее произведений, решили помешать Емцу выйти на европейский рынок. Позиция ответчиков была ясна: Таня Гроттер – пародия, а этот жанр невозможен без творческого ироничного переосмысления первоисточника. Однако суд пришел к выводу, что «Таня…» пародией не является, оставаясь обыкновенным клоном. Одним из аргументов истцов было то, что и Гарри Поттер, и Таня Гроттер – «сироты, имеют странные отметины на лицах, обладают магической силой».
Адвокат издательства Byblos настаивал на оригинальности «Тани…», попутно обвинив саму Роулинг в заимствовании сюжетов «Золушки», «Властелина колец» и так далее. Однако суд остался непреклонен – «русский ответ Поттеру» так и остался не услышан в Европе.