Многие люди с нетерпением и надеждой ждут открытия других разумных существ во Вселенной. Если эти существа действительно пытаются общаться с нами, насколько вероятно, что они будут правильно расшифрованы и поняты? Популяризатор науки Уильям Геркевиц анализирует наши шансы, цитируя Станислава Лема.
В 2016 году ученые «обнаружили» несколько сигналов, которые изначально подозревались в том, что они произошли от разумных существ, но вскоре выяснилось, что эти обнаружения ошибочны — они вызваны более естественными явлениями. Но что, если какой-либо из земных радиотелескопов или оптических телескопов действительно натолкнется на что-то, что может быть отправлено в космос только развитыми инопланетными цивилизациями? Это может произойти в любое время.
Во-первых, большинство ученых отнеслись бы к открытию скептически. Сначала можно было бы попытаться найти другие, более простые объяснения. Также было бы необходимо подтвердить обнаружение другими обсерваториями и в другое время - поэтому внеземной сигнал должен был бы быть повторяемым и достаточно регулярным. В конечном счете, если все сомнения будут исключены, сообщение, вероятно, попадет в средства массовой информации и разойдется по миру.
Но что будет дальше? По логике писателя Станислава Лема, после многих месяцев разочарований надежды и огласки — абсолютно ничего. По его словам, есть много признаков того, что наш вид может не только понять, но и правильно расшифровать такое внеземное послание. В своем романе Głos Panaс 1968 года писатель показывает впечатляющий провал широкомасштабных попыток расшифровать послание от звезд. Книга охватывает такие области, как философия, лингвистика, математика и теория информации, но ее окончательный вывод прост: полноценное, содержательное общение с инопланетянами почти всегда обречено на провал. По словам Лема, есть два важных препятствия для такого общения. Одно связано с языковым разрывом (несовместимостью), а другое – с различиями в уровне интеллекта существ, пытающихся общаться.
Можно конечно предположить, что человечество характеризуется достаточно высоким (даже по космическим меркам) интеллектом, Лем считает, что, несмотря на это, даже хорошо проработанное сообщение может оказаться для нее невозможным для прочтения. Основания? Мы почти наверняка не будем делиться с незнакомцами какими-либо ориентирами о языке обеих сторон. Здесь, на Земле, все люди, даже выходцы из самых разных мест и культур, имеют общие точки зрения, среди прочего, на к нашей биологии и культуре. Мы живем, умираем, едим, размножаемся, болеем и так далее. Мы также подвержены вселенскому тяготению, и мы переживаем течение времени аналогичным образом — например, как дни и ночи. Просто у нас много общего.
Инопланетяне же могут быть однополыми, в конце жизни разделяться на две особи, не различать день и ночь или жить на планете с двумя солнцами. Согласно Лему, все такие понятия требуют правильного языкового объяснения. Но они могут быть объяснены только самим языком, который таким образом, однако, приобретет еще большее количество понятий, непонятных другим космическим расам. Следовательно, чтобы язык был понятным, требуются четкие и многочисленные точки отсчета, и пока инопланетные формы жизни не очень похожи на нас, этих точек будет недостаточно. В результате написанное в нем сообщение окажется просто бессмысленным для другой стороны.
И это еще не все — общение с другими цивилизациями может происходить самыми разными способами. Лем приводит несколько примеров. Сообщение, конечно, может быть написано так, как мы более или менее говорим на Земле, — как «декларативно-транзакционный язык», со специфическими единицами сообщения — словами, обозначающими объекты или понятия. Если бы это оказалось так, у нас, по крайней мере, была бы некая отправная точка для наших попыток перевода. Но связь вполне может быть некой «модуляцией» сигналов, например, телевидением или радио. Тогда сообщение, которое мы получаем, будет не столько сообщением, сколько сигналом, кодирующим фактическое содержание сообщения. Третья возможность еще более странная — Лем предполагает, что космическое послание может быть рецептом, инструкцией, позволяющей произвести, например, объект, возможно, написан на языке, «отстраненном от всякой культуры» и, следовательно, относящемся только к универсальным физическим константам и математическим абстракциям. В течение многих лет ученые предполагали, что именно математика может быть универсальным и универсальным языком вселенной, который дает лишь определенные точки отсчета для различных цивилизаций в космосе. На этой идее основан сюжет знаменитого романа Карла Сагана «Контакт».
Но и здесь у Лема есть сомнения: по тому же принципу язык, основанный только на математике, не может сообщить нам ничего интересного о мире, потому что он по своей природе слишком «чист», т. е. оторван от материальной реальности. Например, он цитирует: представьте, что пришельцы присылают нам рисунок шестиугольника. Для кого-то это будет означать структуру, для кого-то ячеистую соту, а для кого-то молекулу, а возможных интерпретаций всегда бесконечное множество. Так что невозможно перейти от математики к миру физических частностей - не без прибавления к нему понятий из какого-нибудь нематематического языка...
Но что, если бы мы все-таки смогли преодолеть космическую языковую пропасть? В этом случае сообщение становится понятным для наших лингвистов бинарным кодом с четким словарным запасом и грамматикой, но все же мы можем быть недостаточно здравомыслящими, чтобы его прочитать. Интеллект пришельцев может быть ненамного выше нашего, поэтому их попытки общаться с нами могут закончиться точно так же, как наши попытки передать разумное сообщение колонии земных муравьев. Речь идет об отсутствии адекватных когнитивных способностей — как у отдельных муравьев, так и у колонии в целом. В каком-то смысле общение с животными для нас, конечно, возможно — кошка или собака могут выучить отдельные слова и выражения. Однако такое общение имеет свои пределы — животное, даже домашнее млекопитающее, он не поймет нашего утверждения, описывающего, например, работу устройства. И мы, как человечество, возможно, просто еще недостаточно развились, чтобы понять, о чем будут говорить другие, эволюционно более старые виды.
Даже если интеллектуальный разрыв между цивилизациями невелик, общение все равно может быть очень затруднено. Лем снова проводит следующую аналогию: на Земле мы даже не смогли бы передать современные научные знания людям, жившим около пяти тысяч лет назад в Древнем Египте. Дело не в языке, который менялся на протяжении веков, а в простом отсутствии важных идей и понятий, которые использовались сегодня и не использовались в то время.
Поэтому долгожданное общение с другими формами жизни во Вселенной, о котором написано множество книг и фильмов, может оказаться очень трудным — что, однако, не означает, что не стоит и пытаться. Ведь ни одного примера таких новостей у нас пока нет — так что все наши догадки, кстати, являются чистыми домыслами и вряд ли научными.