Сын Чигиринского казацкого сотника Михаила Хмельницкого, мелкого шляхтича, который происходил из древнего литовского рода, ставший впоследствии литовско-польско-украинским, Богдан-Зиновий Михайлович Хмельницкий (1595–1657) на века вписал свою фамилию в историю сразу трех стран – Украины, Польши и России.
При этом, в отличие от гетмана Степана Мазепы, отношение к Хмельницкому в России, да и в Польше – нейтрально-положительное. И это при том, что он немало повоевал и с первой, и со второй, немало пролил польской и русской крови (украинской, разумеется, тоже, но в Украине как раз к Хмельницкому отношение, как к национальному герою, как, по сути, к первому политическому деятелю, который сумел не только объединить две части страны – Левобережную (по Днепру) и Правобережную, но и едва не возглавивший новое большое государство, объединив под одной короной Украину и Польшу). И при этом неоднократно разворачивавшийся в политическом смысле на 180 градусов – от татар к полякам, от поляков к русским, от русских снова к полякам и татарам, что давало повод обвинять его в неоднократных изменах.
То есть, проще говоря, в 1648 году Богдан Хмельницкий вполне мог воспользоваться ситуацией, когда Польша осталась без короля (в связи с неожиданной смертью Владислава IV Вазы), а почти 200-тысячная армия Богдана Хмельницкого стояла под Варшавой.
Между прочим, польский король Владислав IV– это тот самый королевич Владислав, которому в 1612 году присягнули, как русскому царю, многие бояре во главе с патриархом Филаретом Романовым, отцом будущего первого царя из династии Романовых Михаила Фёдоровича.
Вот на этом и заострю внимание в данном очерке.
О детстве Богдана Хмельницкого почти ничего не известно, кроме весьма существенного факта: чигиринский сотник пытался дать своему сыну лучшее по тем временам образование. Сначала Богдан учился в элитарной Киевской братской школе, где осваивали науку выходцы из гораздо более знатных семей. А после обучался в польской иезуитской школе (в некоторых источниках ее называют «коллегиумом»), основанной в 1608 году коронным гетманом Польши Станиславом Жолкевским (т.е., вторым, а порою и первым, лицом в Польше после короля), то ли в польском городке на реке Сан Ярославе (основан в 1031 г. Великим князем Киевским Ярославом Мудрым), то ли во Львове.
В этих учебных заведениях Богдан прошел классы грамматики, поэтики и риторики, а также в совершенстве выучил польский и латинский языки, а позже овладел еще и турецким, татарским и французским языками.
А еще вот какую деталь отметил известный писатель Проспер Мериме, автор французской биографии Богдана Хмельницкого: «Если верить украинским летописцам, то именно в иезуитской школе он научился владеть своим лицом, которое никогда не выражало его мысли, постиг умение отгадывать чужие помыслы и располагать на свою сторону людей , в этом он не раз высказывал себя на высоте: "Его невозмутимое лицо, – рассказывал один польский писатель, – как равный лед, едва маскирует бездонную трясину"» (Проспер Мериме. «Украинские казаки. Богдан Хмельницкий», 1863).
После окончания иезуитской школы Хмельницкий, по одной из версий, служил в имении графа Николая Потоцкого, будущего коронного гетмана. Однако Хмельницкий там задержался ненадолго. Существует предположение, что в него влюбилась жена господина. Узнав об этом, Потоцкий решил расправиться со своим слугой весьма оригинальным способом – продемонстрировать подвыпившим гостям, как умело он рубит головы саблей, сидя верхом на лошади. И выбор Потоцкого, разумеется, пал на голову Хмельницкого?
Но, не став играть судьбой, молодой Хмельницкий убежал домой, в Украину, к родителям. Но, поскольку Потоцкий мог легко достать сына и в его родовом имении, отец счел за лучшее переправить Богдана на Запорожскую Сечь.
В 1620 г. поляки затеяли войну с Турцией. С 17 сентября по 7 октября 1620 г. у молдавского села Цецора, недалеко от р. Прут, сошлись главные силы поляков во главе с коронным маршалом Жолкевским, к которому присоединился небольшой молдавский отряд, с главными силами турок под командованием Искендер-паши, бейлербея (наместника) Очакова, которому помогали татары и ногайцы, а также армия венгерского короля Габора Бетлена. Соотношение сил было не в пользу поляков – менее семи тысяч против сначала 20 тысяч, а затем подоспело еще около сорока тысяч.
В составе отряда реестровых казаков, входившего в состав польской армии, бок о бок сражались сотник Черкасского полка Михаил Хмельницкий и его сын Богдан-Зиновий. В итоге, отец в этом бою погибает, а сын оказывается в турецком плену.
Разумеется, неравные силы не могли не сказаться на общем исходе битвы: погиб коронный гетман Станислав Жолкевский, а многие другие, как и молодой Хмельницкий, например, в те годы польный гетман коронный Станислав Конецпольский, сын Жолкевского Лукаш и др., были взяты в плен.
Кстати, обратите внимание – снова пересеклись пути, казалось бы, рядового небогатого шляхтича Богдана Хмельницкого и гетмана Жолкевского.
Правда, в плену молодой Хмельницкий пробыл недолго – всего два года он был гребцом на галере в Константинополе/Стамбуле – его выкупили из рабства. А потом начались в некотором роде чудеса.
По версии французского историка и дипломата XVIII века Жана-Бенуа Шерера, сначала Хмельницкого выкупил некий зажиточный татарин по имени Жарис, а потом, уже из Крыма, у Жариса, его выкупил представитель польского короля: «Михаил Хмельницкий остался на поле боя, а его сын попал в плен, но через два года татарин Жарис выкупил его и завез в Татарию. В том же году Зиновий Хмельницкий вернулся от татар, рабом которых был. Он обязан своей свободой польскому королю, который сделал его офицером своей гвардии» (Ж.-Б Шерер. «Летопись Малороссии, или История казаков-запорожцев и казаков Украины, или Малороссии»).
Правда, по другой версии, его выкупом занимались мать и группа собратьев-казаков. Но здесь тот случай, когда они могли действовать параллельно.
Существует и еще одна версия: что в акции выкупа Б. Хмельницкого участвовал кто-то из представителей польского правительства (о чем упоминает и Шерер) что, в конце концов, он был обменен на какого-то родовитого турка, оказавшегося в плену у поляков.
Нужно заметить, что в те времена подобный обмен, как и выкуп, был обычной практикой. Бывали случаи, когда распродажа пленных начиналась сразу же после битвы, особенно, если в результате ее ни одна из сторон полного разгрома не претерпела и было заключено перемирие.
А «чудеса» вот в чем.
После освобождения Хмельницкого из рабства король Сигизмунд III назначил его генеральным писарем украинского реестрового казачества, то есть на должность, которая в определенной мере может соответствовать должности начальника штаба.
Хмельницкий однажды возглавил даже казацкую флотилию, которая прорвалась на окраину Константинополя. А в 1629 г., заявил о себе при королевском дворе, великодушно подарив королю Сигизмунду III двух взятых в плен валашских князей.
А потом, тогда еще королевич Владислав IV (стал королем Польши и великим князем Литовским в 1632 г. после смерти своего отца Сигизмунда III) зачисляет Зиновия-Богдана Хмельницкого в свою личную гвардию. Вот что свидетельствует известный историк Николай Костомаров: «Зиновий, который участвовал в битве вместе с отцом, был взят турками в плен, он пробыл два года в Константинополе, научился там турецкому языку и восточным обычаям, впоследствии очень пригодилось ему. После примирения Польши с Турцией, Зиновий возвращается на родину, служил на казацкой службе (то есть был казаком польского королевского реестра – авт.) и получит чин сотника. Есть сведения, что он был под Смоленском в 1632 году и получил от королевича Владислава (командовавшего польско-украинскими войсками во время этого похода в Московию – авт.) саблю за храбрость» – то есть он получил первую боевую награду из рук польского короля. И далее Костомаров уточняет: «Так говорит одна малороссийская летопись, добавляя, что через двадцать два года (то есть в 1654 г. – авт.), когда он стал подданным царя Алексея Михайловича говорил: "Сабля эта порочит Богдана"».
Возможно, именно тогда он и сблизился с Владиславом, однако по-настоящему они подружились во время Смоленской войны (1632-1634): в одной из битв с московитами сотник Хмельницкий лично пришел на помощь королю Владиславу IV, попавшему в беду. За это, после боя перед всем высшим офицерством, Хмельницкого почтили – из рук короля – саблей с драгоценными рукояткой (как раз об этом и писал Н. Костомаров). Владиславу IV приятно было награждать храброго казака еще и потому, что именно он, Богдан Хмельницкий, был в составе казацкой делегации на элекционном сейме и довольно активно демонстрировал свою поддержку, где Владислава выбирали королем.
Судя по всему, дружба короля Владислава IV и гетмана Богдана Хмельницкого была длинной, искренней и явно не без пользы для них обоих. Кстати, они были одногодками.
Смоленская же война Московского царства и Речи Посполитой началась сразу после смерти короля Сигизмунда в апреле 1632 года, когда царь Михаил Фёдорович решил воспользоваться моментом безвластия у некогда грозного соседа и вернуть себе Смоленск и некоторые другие города, утраченные в эпоху Смутного времени начала XVI века. Михаил Романов в качестве союзников для этой войны приглашал шведов и крымского хана, но те отказались. Пришлось воевать в одиночку и, оказалось, что страна оказалась еще не готова к войне в одиночку, она еще не оправилась от событий Смутного времени. Случилась катастрофа.
В июне 1632 г., было принято решение Земским собором начать поход под руководством М. Б. Шеина. Через полгода он подошел вместе с войском к Смоленску, началась осада, продолжавшаяся восемь месяцев. Королю Владиславу удалось провести часть войск в осажденный город и уже со своей стороны, окружить русских. А подкрепление Шеину не подошло. Более того, поляки еще и склады разгромили.
В результате переговоров М.Б. Шеину разрешалось покинуть Смоленск с остатками армии. Был подписан Поляновский мирный договор, условия которого были следующие: 1) Речь Посполитая получала обратно Себеж, Невель, Почеп, Стародуб. Эти города были захвачены в начале войны русскими. 2) Смоленск оставался под властью Речи Посполитой. 3) Король Польский Владислав окончательно отказывался от планов захватить московский престол, что также было закреплено в договоре.
Но для Шеина все закончилось печально: его и его помощника Артемия Измайлова признали виновными в поражении, в результате чего им отрубили головы.
Главный бич королевской власти в Польше (Речи Посполитой, объединявшей собственно Польское королевство и Великое княжество Литовское) состоял в том, что короля избирали на сейме, причем не только из соотечественников, но и иностранных принцев, правда, с одним исключением – претендент на польскую корону обязательно должен быть католиком. При этом, наследование королевской власти в Речи Посполитой запрещено. И, наконец, деятельность короля контролируют сенаторы и представители шляхты, которые принимают участие в заседаниях сеймов. Польский монарх не может единолично принимать важные решения — жениться, объявлять войну или мир, назначать и собирать налоги. В случае нарушений, подданные освобождаются от присяги верности и имеют право изгнать тирана путем вооруженного восстания — рокоша.
Как ни странно, именно на последнем пункте и решил сыграть Владислав с помощью Богдана Хмельницкого, когда вступил в борьбу за польскую корону после смерти своего отца (корона хоть по наследству и не передавалась, но никто не мешал королевичу участвовать в выборах). И, опять же, как ни странно, ему удалось сейм переиграть. А тон в пригляде за королем задавали такие известные и богатые шляхтичи, как Потоцкие, Вишневецкие, Конецпольские, Калиновские, чьи древние роды имели большие имения в Украине, Литве и в самой Польше. Каждый представлял себя местным царьком, каждый видел себя на троне; каждый также делал все, чтобы власть короля, не переходила за пределы номинальной. Так вот, в сороковые годы отношения между Владиславом IV и сеймом обострились до предела.
Кстати, в уже цитировавшемся выше очерке французского писателя Проспера Мериме «Богдан Хмельницкий» есть строки, на которые, возможно, немногие обратили внимание, но которые весьма точно характеризуют Богдана Хмельницкого, как жесткого и решительного политического деятеля, который только и мог возглавить освободительную войну своего народа (но в данном случае, речь шла о Польше): «Если бы Хмельницкий жил во времена такого короля, как Стефан Баторий, то непременно помог бы ему заменить роковую анархическую аристократию края на сильную монархию».
Так вот!
К середине 1640-х годов в Европе сложилась интересная ситуация: на Востоке соперничали два крупных государства – набравшая силу Речь Посполитая и все еще ослабленное Смутой и неудачами в последующих военных походах и международных переговорах Московское царство; на Юге начал выражать недовольство своей вассальной зависимостью от Османской империи крымский хан Ислам-Гирей, аналогично и султаны турецкие (в те годы менявшиеся довольно часто от отца Мурада II к сыну Мехмеду II, а потом снова от сына к отцу) терпеть не могли Ислам-Гирея. При этом снова в качестве посредника-миротворца выступил папа римский Иннокентий Х, а главной силой, на которую опирался Папа Римский, был иезуитский орден. На роль же главной фигуры в этой политической общеевропейской шахматной партии предложил себя король Владислав IV. Он мечтал о великой Речи Посполитой – от моря (Балтийского) до моря (Черного), вытеснив из Причерноморья мусульман – турок и крымских татар с ногайцами. Он хотел стать этаким собирателем «исконных польских земель» (абсолютно ни на что не намекаю!).
Однако польская шляхта не собиралась воевать – несколько мирных десятилетий в Варшаве называли периодом «золотого покоя». И позиции короля, настаивавшего на новом конфликте, сильно пошатнулись – в сейме заговорили, что пора бы и сменить человека на троне.
Канцлер (т.е. премьер-министр) князь Оссолинский планы короля и идею войны поддержал. Слово оставалось только за сеймом. Но ... Собравшись 6 ноября 1646 г. на свое заседание, польский сейм с невероятным для него единодушием запретил королю начинать войну без его, сейма, особого на то разрешения. И даже потребовал от Владислава IV быстрее распустить отряды наемников, которые должны были стать ударной силой польской армии, а вместе с ними распустить и несколько отрядов уже возрожденного польского войска. Подчинившись воле сейма, Владислав IV показал, что Польша, по сути, осталась без правящего короля.
О том, насколько отчаянным было положение Владислава IV, свидетельствует такой факт. Когда наказной гетман Украины Барабаш – его тогда как раз позвали на переговоры с королем – подал (не без подстрекательства Хмельницкого) письменную жалобу на произвол польских магнатов в Украине, король ответил словами, которые впоследствии в одном из своих Универсалов Богдан Хмельницкий назовет «Памятный». Вот что ответил тогда король казакам: «Поскольку вы – воины и есть ружья и сабли, то, что не дает вам защитить себя и свою волю? Видно, такова ваша судьба – все добывать мечом. Я помогать вам не могу – меня одолели партии и фракции».
Улавливаете смысл сказанного королем Речи Посполитой? Он практически в открытую зовет к оружию украинских казаков, буквально подталкивая их к борьбе против польских магнатов, следовательно, против самой Польши? Узнав об этой его тактике, сенаторы и вся высшая шляхта чуть ли не на всех перекрестках называли Владислава предателем К тому же, им стало известно, что король выдал казакам грамоту, которой подтверждал давние привилегии и увеличивал реестр до 20000. Чтобы скрыть это, они добились от гетмана Барабаша слова не разглашать королевского рескрипта. И гетман подчинился воле врагов короля, скрыл этот документ от казацкой старшины, показав только Хмельницкому. Но именно в этом и была его ошибка, стоившая ему впоследствии и гетманской булавы, и жизни.
Удостоверившись, что Барабаш так и не ознакомит казаков с документом, в котором признавались казацкие вольности и право на защиту силой оружия, Хмельницкий выманивает бумагу у семьи подвыпившего гетмана, которого сам же и подпоил.
А Владислав продолжал гнуть свою линию, при этом он хорошо понимал, что Польша сможет сражаться за окончательный выход к Черному морю только тогда, когда объединится с украинским казачеством.
Но кто сможет помирить польского короля с украинским казачеством? Кто сможет создать в Украине армию, которая сражалась бы именно против татар и турок, а не против Польши? Кто готов принять булаву украинского гетмана из рук короля?
В те годы, как уже сказано, во главе реестрового казачества стоял наказной гетман полковник Иван Барабаш. Однако он не пользовался авторитетом среди запорожцев, поскольку ничем не проявил себя на поле брани.
И король Владислав вспомнил о своем приятеле Богдане Хмельницком, с которым можно было разыграть хитрую, как сейчас бы сказали, «дорожную карту». И, как нельзя более, кстати пришелся конфликт на хуторе Суботов, принадлежавшем семье Хмельницких.
В 1646-1647 гг. польский шляхтич Даниэль Чаплинский, наместник гетмана Остраницы, подстароста чигиринский, ротмистр войска польского, разгромил хутор Суботов Богдана Михайловича Хмельницкого, до полусмерти засек его сына и увез жену, арестовав и самого Богдана.
Конфликты между соседями-шляхтичами (а таковыми и были Хмельницкий и Чаплинский) тогда не были редкостью, но в данном случае, как кажется, следы нападения Чаплинского на хутор Суботов следует искать в Варшаве, в канцелярии чигиринского старосты Александра Конецпольского, который, как и весь большой род Конецпольских, принадлежал к лагерю оппозиции королю. Конецпольскому удалось обмануть Чаплинского, убедив того, что теперь, когда Хмельницкий находится в опале польского военного командования и польской администрации, ему, Чаплинскому, бояться нечего.
Но в 1647 г. Хмельницкий освободился из-под ареста и тут же отправился в Запорожскую сечь, по дороге собрав под свою руку несколько десятков казаков. Явившись в Сечь, Хмельницкий собрал казачий круг и объявил, что на его хутор напали ляхи, забили его сына, увезли жену и увели лошадей. Пора подниматься честному казачеству и идти войной на поляков, чтобы очистить от них землю Украины. Информацию о жене запорожцы пропустили мимо ушей – у них был обет безбрачия. А вот то, что ляхи увели у казака лошадей – это было преступление. По свидетельству очевидцев, свое первое выступление перед единомышленниками, уже в роли атамана восставших, полковник Хмельницкий закончил словами: «…соединимся, братья, восстанем за церковь и веру православную, уничтожим ересь и напасти, возродим золотую свободу и будем единодушны».
К Хмельницкому потянулись казаки-запорожцы, в результате чего в начале 1648 г. он изгнал из Запорожской сечи польский гарнизон. А затем отправился в Варшаву, прося аудиенции у короля и его покровительства.
Впрочем, есть и другие мнения. Вот, например, что пишет украинский историк В. Голобуцкий в своей работе «Запорожское казачество»: «... В начале мая 1647 года в Польше начал работу очередной сейм, который обещал быть чрезвычайно бурным. Противники Владислава IV носились с намерением навсегда положить конец мыслям (короля) о войне. В конце мая или в начале июня, в сопровождении десяти казаков, в Варшаву прибывает Хмельницкий, формально его приезд объясняется желанием добиться правосудия в волоките с Чаплинским.
Действительная цель приезда была совсем другой. Со времени работы сейма 1646 года произошли значительные изменения. Поэтому Хмельницкому надо было, прежде всего, убедиться, не отказался ли Владислав IV от своих планов после поражения, нанесенного ему на сейме 1646 г. Вдруг, если бы король не изменил своих намерений, Хмельницкому следовало бы, имея в виду переход Барабаша и Ильяша на сторону магнатской оппозиции, сосредоточить все связи с королем и его сторонниками в собственных руках, а также получить материальную поддержку, необходимую для набора казаков и их вооружения. Наконец, следует выяснить, не внесет ли новый сейм изменений в отношении королевской группы и ее противников».
Факт секретных переговоров между между королем Владиславом и Богданом Хмельницким, которые шли через канцлера Оссолинского и его доверенных лиц, подтверждает, в частности, современник этих деятелей Пьер де Шевалье в книге «История войны казаков против Польши»: «Король Владислав, которому надоело сидеть без дела, когда большинство христианских королей и князей воевало (напомню, в Европе шла Тридцатилетняя война – авт.), в 1646 году выстраивал план войны против перекопских татар, которых хотел выгнать из Крыма. Хмельницкий казался ему достойным командиром казачьих войск в этом походе ... Некоторые уверены, и не без оснований, что король Владислав, поддерживал с Хмельницким тайные связи и помог казакам восстать для того, чтобы Речь Посполитая должна была дать королю войска для усмирения казаков».
Шевалье тогда был секретарем посольства Франции в Варшаве и хорошо знал интригу, поскольку активным участником ее стал французский посол граф де Брежи. Не следует также забывать, что женой Владислава IV была Мария-Людовика Гонзага, (из рода Бурбонов), а молодой главнокомандующий французской армии принц де Конде уже видел себя одним из претендентов на польский трон.
Подтверждения факту переговоров исследователи находят и в секретном сообщении своему правительству венецианского посла синьора Тьеполо. Венеция, по-существу, была в состоянии войны с Турцией и очень хотела привлечь к активным действиям Польшу с ее казачеством. Об этом сообщал в Москву и царский курьер Кунаков. Упомянуты переговоры и в украинской «Летописи Самовидца».
Что же касается самого Хмельницкого, то он хорошо понимал: энтузиазм энтузиазмом, ненависти к польским угнетателям казакам и украинским крестьянам не занимать, но нужны деньги, причем немалые. И без решения сейма государственная казна, даже для реализации королевского замысла, их не даст. Понимал это и король. И совершенно секретно передал Хмельницкому значительную часть приданого своей второй жены Марии-Людовики.
По утверждениям исследователей, первую сумму средств из тех, что Владислав IV обещал Хмельницкому еще в Варшаве, канцлер Оссолинский привез мятежному полковнику лично в Киев где-то в августе-сентябре 1647 года. При этом он сообщил, что король одаривает Хмельницкого запорожским (пока только запорожским, а не украинским) гетманством. Но от второго «подарка» Хмельницкий вежливо отказался. Неловко как-то начинать восстание против короля, получив из его рук булаву. Да и в Сечи ему просто не поверят. Однако деньги взял. И подлинность этой встречи с польским канцлером подтвердил военный писарь (будущий гетман) Выговский, а также доверенное лицо коронного канцлера офицер С. Любовицкий. Впрочем, и сам Хмельницкий подтвердил факт получения денег от короля в письме к венецианскому послу в Австрии синьору Сагредо. Дело в том, что во время встречи князь Оссолинский передал Хмельницкому заверения короля, на создание его армии, в том числе и на строительство казацкой флотилии, без которой война с турками и татарами просто невозможна, впоследствии поступит еще 170 000 польских злотых. Поскольку создание боевой флотилии могло стать для Венеции доказательством того, что казаки действительно собираются воевать с Турцией, Хмельницкий, очевидно, надеялся и на финансовую помощь Венеции.
Правды ради, нужно сказать, что в том же 1648 году Хмельницкий неоднократно обращался за помощью и к русскому царю, тогда уже на престоле находился Алексей Михайлович, но Москва не готова была снова воевать с Польшей, и Хмельницкий получил отказ.
В мае 1648 г. в сражениях у урочища Желтые Воды и у Корсуни повстанцы добились первого успеха — была разгромлена карательная армия коронного гетмана Потоцкого.
Победы Б.М. Хмельницкого способствовали стремительному развитию национально-освободительного движения, которое принимало все более радикальные формы и массовый характер. К лету 1648 года восстание запорожских казаков переросло в освободительную войну всего украинского и белорусского народа. В сентябре 1648 г. поляки потерпели очередное поражение у Пилявец. В начале 1649 г. на помощь белорусским повстанцам были посланы военные отряды.
Таким образом, замысел этих двух государственных деятелей, короля и гетмана, полностью удался и оправдал себя. Хмельницкий едет на Сечь и, прерывая десятилетия мирного покоя в отношениях между Украиной и Польшей, поднимает восстание и начинает громить ненавистных Владиславу Потоцких, Вишневецких, Конецпольских, подрывая их мощь, вырубая отряды надворных казаков и наемников (т.е. отряды, которые удерживали магнаты для охраны собственных поместий). И тогда король созывает сейм и говорит нечто вроде такого: «Ну что, доигрались?! Казаки войну против вас затеяли, а вы сидите без армии. Завтра к казакам присоединятся татары, и через месяц вами будет править хан». И сейм не только позволил собрать армию и вернуть наемников, но и заставил шляхту раскошелиться на военные сборы.
Как только армия была сформирована, король повел ее на обуздание повстанцев, а Хмельницкий в это время отходит к крымским улусам. После чего едет к королю с раскаянием, и объединенное войско, перебив, по мере возможности, союзный повстанцам отряд крымчаков, врывается в Перекоп. И уже не идет из Крыма до тех пор, пока тот не оказывается под властью польско-казацких гарнизонов. Поэтому король возвращается в Варшаву победителем казаков и татар, а Хмельницкий – в Киев гетманом всей страны.
Подписывайтесь на канал, делайте ссылки на него для своих друзей и знакомых. Ставьте палец вверх, если материал вам понравился. Комментируйте. Спасибо за поддержку!