Иногда твоё мужество состоит в том, что ты с ручкой наперевес идёшь сражаться с чистым листом. Потому что это твой способ победить навалившуюся на тебя многотонную плиту равнодушия и апатии. Нет хуже зверя, чем уныние. Нет более пустого безмолвия, чем когда тебе не хочется даже открыть рот. За окном Пасха сыплет снежком, словно покрывая глазурью неприглядный не очень удачный кулич-мир. А я борюсь со сном, смежающем веки, борюсь с холодом, который норовит сковать изнутри.
"Был холод омертвления… Испуг и отчуждение вокруг. А Он один прекрасные рассветы уж видел, и пенье слышал птиц, и аромат цветения"...
Да, не след впадать в уныние, не след…
А я и не впаду. Здесь, в бане теплится маленькое сердце печки, скоро будет уютно и тепло, сильнее запахнет деревом и веником, и я спокойно засну в тишине и оранжевом покое нарисованных на ткани цветов. Да, не зря вчера я всё-таки повесила шторочки, теперь тут маленькое уютное убежище от моих шумных деток и громогласного Козяина. И по совместительству – Мой Рабочий Кабинет и Спальня.
Ну, Козяин – вы поняли, кто это. Почему «Ко»– потому что так правильнее. В нашей семье нельзя слишком серьёзно, пафос нам вредит.
Ну вот, печка разошлась, можно снимать куртку и прекращать зябнуть. Потихоньку рассасывается и апатия, приходит спокойное доброе тепло. Ах, писанки-маранки, до чего ж вы хороши, когда слякотно на душе.
Попробуй, Читатель, хоть однажды приди к своему листу с ручкой наперевес, перечеркни глухую пустоту парой размашистых строчек. Рваных, болезненных, смешных, пустых, глупых, отчаянных – любых. Никто ж не увидит, кроме мудрой Вселенной, тихонько стоящей за твоим плечом. И полегчает. Писательство – это терапия. Для меня – флакон живой воды в иссохшее горло.
Удивительно, но дети вырастают. Удивительно, но дети отпускают. Мой марафон длиною в десять бессонных лет, похоже, близится к концу. Что мне делать с этим неожиданно свалившимся богатством?
Валя однозначно бы сказала: «Спать». Сколько спать? Год спать. Я была в ШОКЕ, когда услышала. Год??? Как такое вообще возможно? Каждый день спать днём целый год, чтобы избавиться от СХУ? Да кто ж мне даст? Да я сама себе, в первую очередь... Да не смешите.
Я боюсь. Смешно, но больше всего я боюсь взять – и что-то себе дать. А я имею право, или всё же тварь дрожащая?.. Вот так взять и каждый день уходить в баню молчать, лежать, спать, писать, читать – и это всё мне? И это можно? А я не буду свинской мамкой тогда, если не буду со своими детьми 24 часа в сутки? А они всё равно будут меня любить? А Козяин не будет тихо свирепеть, зная, что я тут разлёживаю, а он трудится в поте лица?..
Вопросы, вопросы. Кто ж на них ответит – всё равно придётся действовать на свой страх и риск. А вдруг… это станет нормой? Не мешайте маме – мама спит. Почему бы и нет, вроде не ужасно звучит. Не больно. Мама спит. По-моему, даже прекрасно звучит.
А снежок всё сыплется на этот юный и странный апрельский мир – мир, в котором зелень травы так трогательно сочетается с белизной снега. Такая вот нынче Пасха. И причём всё равно поют птицы – пусть не таким дружным слаженным хором, как в ясный день, но поют – и это тоже вносит нотку приятного, слегка фентезийного сюрреализма.
А вчера лёжа на лавочке возле бани после парной, слушала птиц и вспоминала, как приехала сюда много лет назад. Именно песня какой-то птички, которая пела совсем не по-уральски, очень отчётливо дала мне понять, насколько далеко я забралась… Она была чужой, эта песня. И сейчас я слушаю её, и снова немножко холодно – немножко страшно. Вся моя жизнь, хоть и до ужаса реальная – немного фентези.
И это тоже одна из граней жизни в поместье. Капля мистицизма всегда в ней присутствует…
И мне это безумно нравится.
Обнимаю, Читатель. Нежной тебе Весны.