Скрежет раздался посреди оживлённой улицы Стамбула. Какой-то мужчина в восточной части города, посреди пешеходной улицы, средь бела дня без всякого стеснения вцепился в скамейку. Если бы кто-то смог стоять совсем рядом бы, то он обнаружил, что на металлических опорах под его пальцами образовались вмятины. Всклокоченный, мужчина яростно и тянул скамью на себя. Приваренная к земле скамейка сопротивлялась из-за всех сил, но сил у мужчины оказалось больше.
На мужчине, вопреки жаре, был офисный серый костюм, тонкий чёрный галстук, белая рубашка.
Кто из прохожих сообразил, что лучше бежать, другие остановились и пытались понять, что происходит. Несколько людей на мопедах остановились посреди дороги и начали снимать происходящее на телефоны, другие объезжали их и ругались.
Наконец ресурс скамейки исчерпался, даже у них он не вечен, и взъерошенному удалось поднять скамейку над головой. Он двинулся держа скамейку над головой куда-то навстречу скоплению.
Этот момент уже всем стало очевидно, что надо расходиться и толпа начала расступаться по сторонам. Люди с ближайших летних веранд кафе попрятались внутрь, вдали послышался визг полицейских сирен.
Мужчина остановился посреди улицы и кинул, нет, метнул скамейку в окна одного из домов. Скамейка пропала в глубине помещения на втором этаже оставив за собой пустоту. Пустота тотчас была заполнена юношей.
Да как, твою мать, как ты понял что мы тут? - Алонзо негодовал и пытался понять куда же теперь он может спрятаться.
Всего пятью минутами раньше, Арсений был поглощён своими привычными утренними делами. Круассан, кофе и макбук. Именно тут, в небольшом кафе на сретенском бульваре, ему работалось особенно приятно. Центр города, покой, делало особенно ярким осознание, что твоя работа - любимая. Арсений знал, что он добился всего чего хотел.
Его утренний ритуал был одним и тем же: дождаться, пока принесут еду и кофе, открыть макбук, открыть мессенджер. Писать можно только после того, как еда и кофе уже есть, потому что иначе таинство первых сообщений будет нарушено разговором с официантом, что совершенно не устраивало Арсения.
Пиджак лучше снять, рукава рубашки закатать: Арсений не любил беспорядка, а значит близость кофе и рубашки недопустима. К столу лучше приблизиться почти в плотную, так крошки не навредят штанам. Телефон, еда, кофе - всё должно быть расположено на столике строго на своих местах.
Решив всё с порядком внешним стоило заняться самым важным беспорядком: звуковым. Арсений надевал наушники с активным шумоподавлением и включал музыку, которая помогала ему сосредоточиться. В этот раз это была Levan Polkka.
Живо, весело, оптимистично - то, что надо! - подумал Арсений.
Арсений был коучем - он помогал людям наводить порядок у них дома и в голове. Ничего из того, что будет происходить сегодня не вписывалось ни в представления Арсения, ни чьи либо ещё идеи о порядке.
В тот же самый момент, когда рука Арсения сжала кружку с кофе крепче, чем следует и та обратилась в пыль, посреди большой Лубянки по тормозам вдарила большая чёрная машина. Водитель, которого, как позже выяснится, звали Игнат, обнаружил, что руль под его руками изрядно погнулся. Пассажир сзади требовательно окрикнул Игната, но тот, будто в тумане только холодно глянул будто бы стальными глазами в зеркало заднего вида в глаза пассажиру, и вышел в дверь. Именно что вышел, о том, чтобы открыть её не было и речи - она разорвалась, как если бы Игнат выступал в цирке и появился прорвав бумажную преграду. Правда вместо арены он вышел на оживлённую улицу, а вместо оваций получил несколько совершенно нецензурных комментариев от других участников дорожного движения.
И ровно в этот момент и не секундой позже, повинуясь неизвестным нитям, Евдокия - широкоплечий нотариус лет 30, по стечению обстоятельств одевшая того же оттенка костюм с тонким тёмным галстуком, - так же прервала свой рабочий день, посреди ни то заверения каких-то прав, ни то, регистрации банкротства.
Всего таких людей, в костюмах вышло порядка двух десятков, включая молодого актёра, который и вовсе надел костюм исключительно для проб и, изрядно волнуясь, успел в нём хорошенько вспотеть. Дрожь в руках прекратилась внезапно, но не успел он обрадоваться, как нечто повлекло его прочь из театра.
Кроме костюмов объединяло их одно: все они находились там, на сретенке.
Персифаль и Алонзо стояли на балконе и обсуждали магию лунной стали и ничего не подозревали. Группа людей в костюмах вышла из-за угла.
- Ого, смотри, флешмоб какой-то? - Алонзо явно оживился.
- Да уж, не люблю это ваше… современное. - Персифаль поморщился.
- Ладно тебе, Перси. Ты бессмертный - для тебя всё современное, главное не бухти и будешь молод. - Алонзо осёкся, - вот, видишь? Спорим на тебя запала?
Алонзо заулыбался и показал на девушку у дома на против. Невысокая, в розовом платье она улыбалась куда более холодно чем Алонзо, но очень широко. Она что-то сжимала в руках, ни то как букет, ни то как микрофон и моментами будто что-то шептала.
- Алонзо, сейчас же уходим.
- Ты настолько боишься нового опыта? - Алонзо был готов засмеяться, но Персифаль выглядел серьёзно.
- Алонзо, это Чжоу.
Беда была в том, что засмотревшись на Чжоу Чен Персифаль и Алонзо совсем забыли про людей в костюмах. Те же с завидной прытью кинулись взбираться по фасаду, совершенно игнорируя обычай попадать на балкон через подъезд, лестницу и входную дверь в квартиру.
Рванувшие в квартиру бессмертные готовились провернуть треугольник Алонзо, но тот схватившись за него, замер.
- Как же тётя Сара?
- Чжоу не знает, что Сара со мной и Сара в большей безопасности, если перемен в знаниях Чжоу не будет.
Алонзо повернул треугольник, но в последний момент закрывающийся портал успел запрыгнуть Арсений.
Успевает тот, кто последователен и аккуратен! - так любил говорить Арсений своим клиентам и, вопреки злопыхателем в интернете, оказался прав. Строго говоря, так же Арсений говорил, что важно следовать именно своим целям, а сейчас происходило совершенно противоположное. Но мы можем это простить Арсению: в его знаниях о мире, как и в знании почти всех смертных, был большой пробел. Никто из менее упорных коллег Арсения по неволе, вломившихся через фасад в квартиру на Сретенке также не мог сказать, почему они оказались там и даже не догадывались о том, что милая девушка в розовом платье с маленькой стальной фигуркой в руке каким-либо образом причастна к тем бесчинствам, которые группа людей в серых костюмах сегодня совершила.
Алонзо задумал Стамбул просто от того, что Стамбульские балконы пришли в голову, как первая альтернатива итальянским. Алонзо сразу понял, что нельзя, ни в коем случае нельзя, возвращаться в Рим. Там его семья, друзья и туда он должен иметь возможность возвращаться без страха. Может быть, кроме того, на улице много обсуждали переезд в Турцию и это как-то осело.
Так или иначе, Арсений влетел в Стамбульскую квартиру до того, как Алонзо до конца захлопнул балконную дверь.
Бессмертные кинулись на утёк едва успев выдернуть треугольник.
Они спрыгнули вниз со второго этажа и юркнули в дом напротив, в надежде, что их преследователь не сможет их отследить.
Персифаль сунул пачку долларов (предусмотрительно лежащих в кармане всегда) какому-то усатому парню и тот пустил их к себе. Они наблюдали из окна всю борьбу Арсения со скамейкой, после спрятались, но всё же их укрытие было раскрыто. В переносном смысле и буквально: скамейка разнесла окно вместе с рамой и они едва увернулись.
Да как, твою мать, как ты понял что мы тут? - Алонзо кричал на человека на улице, а тот уже готовился взобраться на ещё один, теперь уже, турецкий фасад.
- Алонзо, как он выглядит!? - Сара кричала из кармана юноши.
- Тётя Сара, какая разница, нам вообще не до эпистолярных … - Алонзо прервался, Персифаль вырвал у него из рук ухо из лунной стали.
- Серый костюм, белая рубашка, офисный работник, тонкий галстук. - Персифаль прорычал всё в ухо стремясь совместить скорость и разборчивость.
К их счастью, Персифаль справилась.
Ты это ты и ничего кроме этого - послышалось из уха чуть тише.
Арсений, стоявший посреди улицы очнулся. Оглядев всё вокруг он, больше всего поразился не Стамбулу и поражённым людям вокруг, а грязным рукам. Достав влажные салфетки он начал мыть руки и что-то невнятно повторять, какую-то мантру про то, как внешняя чистота даёт внутренний баланс.
Позже, Персифаль, найдёт способ вернуть жизни всех людей, руками которых Чжоу хотела поквитаться с Персифалем за предательство в их русло. Он был одним из самых опытных бессмертных по части работы с контролем и в этом была большая удача.
Кроме того, к большой удаче опальных бессмертных произошло следующее: Сара, ушедшая с утра закупаться к длительному залеганию на дно взяла с собой чемодан Персифаля. Кроме того, ей удалось заметить Чжоу Чен и всю сцену с офисными человеками-пауками раньше, чем Чен заметила её. И, наконец, никто кроме Персифаля, Алонзо и Сары не знали про треугольник, позволяющий путешествия в лоджии других стран.
По крайней мере, до сегодняшнего дня.
- Так мы в безопасности? - Алонзо был взбудоражен, но кажется даже немного наслаждался приключениями.
- Теперь - точно нет. - Персифаль наворачивал тарелку картофеля фри в одном из ресторанов второго Рима. Благо порции были огромными.
- А что делать?
- Сперва - встретимся с Сарой. Дальше нужно будет думать.
Уж будьте любезны, бедовые мои - отозвалось ухо на столе.
Официант покосился на стальное ухо ставя ещё одну тарелку с картофелем.
Персифаль, как умел, постарался объяснить, что это такое современное аудио-устройство. Алонзо пришёл на помощь и сказал, что это колонка, поняв, что называть что-то вроде колонки “современным аудио-устройством” ещё более подозрительно, чем говорящее металлическое ухо.
Больше приключений в этот вечер, к их счастью, их не ждало.