779
Лежать на больничной койке - удовольствие сомнительное. Но хочешь ты этого или не хочешь, случается так, что ты угождаешь на нее. А что делать? Возраст. Шутливая поговорка: "Если вам за пятьдесят, вы проснулись утром и у вас ничего не болит, значит вы умерли!"
В этот раз начались проблемы с головой - головокружения, постоянная головная боль, ворочающаяся в черепной коробке. Иногда казалось, что в голове выросли зубы и все одновременно заболели. По устоявшейся мужской привычке я отмахивался. Само, мол, пройдет. Однако жена, которой доброхоты нарассказывали про инсультников, в ультимативном тоне потребовала от меня немедленной госпитализации. И сделала это, по обыкновению, хитро. Она, втайне, обзвонила всех моих друзей, которые немедленно принялись за дело.
Не успел я опомниться, как оказался в военном госпитале, где утверждали друзья, очень хорошие врачи. В отделении неврологии мест не было - видно очень нервная работа у военных, если там было все занято. Это не смутило моих друзей и меня умудрились положить в отделение хирургии, где лежали с переломанными руками и ногами, а кое-кто и с чем посерьезнее. Лежали здесь и те, кто прошел через Чечню. Во всяком случае, койки свободные здесь были. Лежал я в хирургии, а на процедуры ходил в соседнее отделение, которое и было неврологическим.
Не смотря на то, что многие из лежавших в палате были лишены возможности передвигаться, лежали на растяжках и в гипсе, оказались они, все как на подбор, весельчаками и хохмачами.
Уже через несколько минут, они узнали о причине моего попадания в госпиталь. Я торжественно был окрещен "дедом со сломанной головой". Пришлось приноравливаться к общему тону царившему в палате и тоже юморить, по мере возможности.
Больше всех юморил один парень на костылях. Анекдоты сыпались из него, как из рога изобилия. Все звали его Гришей. Он, практически, не сидел на месте. Все время ходил, передвигая свои костыли. А если и ложился днем на свою койку, то снимал со спинки койки обрезок одеяла, расстилал его в ногах койки, а затем ложился, укладывая ноги в ботинках на этот кусок. Меня это удивило и, несколько, покоробило, потому что все вокруг ходили в тапочках.
Моя койка оказалась в середине палаты. К ней вплотную стояла другая койка. Лежал на ней, мужчина среднего возраста, постарше остальных в палате. То, что койки оказались придвинутыми вплотную, позволяло нам вполголоса беседовать с обитателем соседней, которого все звали Сергеем Сергеевичем. Уже в первый день, я тихонько спросил у соседа, про то, что Гриша ложится с ногами на постель.
-А это не ноги, - пояснил сосед.
-Как не ноги?
-А так. Протезы. Гриша на противопехотную мину попал. Саперы прохлопали, потому что мина особая была, без единой металлической части. А собачки натасканной у них не было. Вот и… А Грише досталось. Обе ноги по середине голени отняли. Так что протезы это, дед! Протезы.
Для меня, штатского человека, подобное было жутким. Рядом со мной, в одной палате лежал совсем еще молодой человек, которого искалечила война. И он еще балагурит и хохмит!
Вечером, после ужина, я сходил в свое отделение, получил порцию уколов в афронт и вернулся в палату. Там опять "травил" Гриша. Наверное, он собирался сходить в туалет, потому что держал в руках рулон туалетной бумаги. Он держал бумагу и рассказывал, как я понял, анекдот.
Не могу не привести здесь то, что я услышал.
" Выкатывают второй образец, этого самого СУ-59. Пилот взлетает. Только взлетел, радирует: - Отвалились крылья, катапультируюсь.
Генеральный чуть с ума не сошел - второй самолет уже угробили. И оба раза крылья отвалились. И так думают и эдак - ничего придумать не могут. Поехал Генеральный домой. Другу позвонил, рассказал о своем несчастье.
Тот подумал и говорит: - А поезжай-ка ты, дружище в Одессу.
-Зачем? - удивился Генеральный.
-Поезжай в Одессу, там в синагоге есть раввин, посоветуйся с ним!
-Пошел ты к черту со своими шутками! - заорал Генеральный и бросил трубку.
Всю ночь не спал, ворочался. А утром подумал, что утопающий за соломинку хватается и полетел в Одессу. Приходит к раввину, объясняет суть дела, о помощи просит.
Раввин ему и говорит, покажи, мол, сынок, где они отваливаются, крылья эти? Генеральный чертежи разложил, показывает.
Раввин задумался, а потом и говорит Генеральному: - А ты, сынок, поперек крыльев, дырочек вот тут насверли, где они отваливаются!
Генеральный чуть на стенку от злости не полез.
Прилетел в Москву, думал, думал и ничего не придумав, велел позвать слесаря с дрелью. Насверлили поперек крыльев дырочек, сел в самолет испытатель, взлетел. Час летает - ничего! Два летает - ничего!
Сколько ни повторяли - все нормально! Летает!
Генеральный на самолет и в Одессу.
Прибегает к раввину: - Объясните мне, ребби, вы же ничего не понимаете в самолетах, как же вы смогли вот так….
Раввин ему отвечает: - Сын мой! У нас в Одессе бумагу туалетную производят. Там кусочек от куска дырочками отделен!
-Ну?
-Таки она, подлая, рвется где угодно, только не в этом месте!
С этими словами Гриша попытался разорвать туалетную бумагу. И точно - она порвалась какими-то зубчатыми клочьями, а не там где были дырочки!
Что началось после этого в палате - описать невозможно. На дружное ржание десятка мужских голосов прибежала испуганная медсестра, стали заглядывать больные из других палат. Это было всеобщее помешательство смехом. Долго не могла успокоиться палата. Нет-нет, да прорывался смешок или всхлипывания.
До отбоя ко сну еще оставалось время и ходячие потянулись в комнату, где был телевизор. У меня давно идиосинкразия на телевидение, потому я остался на месте, вместе с неходячими.
Гриша встал и сказал: - Ну, я на прогулку!
-Давай, Гриша! Удачи тебе!
-Куда это он? - спросил я соседа.
-Сейчас увидишь!
Гриша ходил по коридору. Коридор был довольно длинным. Он ходил по нему туда и обратно. Лежа на кровати я видел Гришу, который проходил то в одну сторону, то в другую. Видно было, что давалось ему это нелегко.
И потекли мои размеренные больничные будни. И каждый вечер после ужина, Гриша вставал и говорил, что идет на прогулку. И начиналось его хождение по коридору туда и обратно. Туда и обратно.
Где-то на пятый или шестой день, от нечего делать, я стал считать, сколько раз появляется Гриша в проеме двери, постоянно открытой, проходя по коридору во время своей прогулки. В первый день получилось 779 раз. Значит, Гриша прошел коридор 779 раз.
Н следующий вечер я опять занялся подсчетом. Снова 779 раз.
На третий вечер опять 779.
Мне стало ясно, что это не случайное совпадение. Система. Но почему 779?Почему не 780?
Не 800, для круглого счета?
779-й проход по коридору, Гриша заканчивал, обычно, в курилке. Однажды я не выдержал и в конце Гришиного променада прошел в курилку.
Гриша сидел на подоконнике, мокрый, со слипшимися волосами и курил, смакую сигарету.
Я подсел рядом, попросил прикурить. Мы посидели, покурили и я не выдержал:
-Гриша! Вопрос Вам можно?
-Хоть два! - невесело усмехнулся Гриша.
-Почему Вы проходите коридор 779 раз? Странная цифра! И в магии такой не встречал!
Гриша повернулся ко мне и пристально посмотрел на меня.
-Вы, батя, случаем, не в разведке служили? Первый кто заметил - вы! А к магии это не имеет никакого отношения. Просто с легендой одной связано.
-С какой легендой?
-Читал однажды....Так и быть, расскажу! В награду за наблюдательность!
А легенда такая. Когда-то давным-давно в одной из битв, был разбит хан Батый. Бежало его войско и сам он был ранен. Спрятался за куст хан Батый, лежит за шаром перекати-поля и видит, как враги-победители добивают раненых. Заглянула тоска своим черным взглядом в глаза Батыю. Почувствовал он, что пришел его конец и потянул из-за пояса рукоять кинжала, чтобы не даться врагу живым.
И заметил в это время хан Батый муравья, который нес непосильную тяжесть, большую соломинку. Батый травинкой отбросил муравья. Тот перевернулся, встал и опять взялся за свою ношу. И опять Батый отбросил муравья, и опять возвратился муравей. И так продолжалось 779 раз. Устал Батый и не стал больше трогать муравья. И потащил муравей свою соломинку дальше. И преклонился Бату-хан перед терпением муравья. Перестал он думать о смерти. После выздоровления собрал свое разрозненное войско и разбил своих врагов.
-Вот и вся легенда. И вся разгадка моих путешествий.
Гриша тяжело слез с подоконника и, стуча костылями, вышел из курилки.
Я остался один. Я смотрел на закрывшуюся за ним дверь и думал только об одном. Надо жить. Надо бороться, не смотря ни на что. Даже если судьба ударит тебя.
779 раз.
26.07.08
