Луис крался в тени, преследуя мерзкую семейку – родители и три ребенка, - за которой наблюдал уже около недели. Это были весьма осторожные твари, настолько же осторожные, насколько уродливые: короткий волосяной покров, маленькие острые желтые зубы, лысые длинные хвосты. Они выходили наружу лишь по ночам, до того скрываясь в глубинах канализации, куда проникали сквозь ближайшую ливневку. Конечно, можно было бы попытаться настичь их именно там, но Луис еще не растерял остатки самоуважения и не собирался рыскать по вонючим коридорам, наполненным остатками человеческой жизнедеятельности. К тому же, там он рисковал наткнуться на сородичей своих жертв, которые не преминули бы напасть на него, пользуясь численным преимуществом.
Его план был настолько же прост, насколько продуман. Преследуемое им семейство повадилось кормиться в погребе, находившимся сразу же за теплотрассой, на трубах которой холодными ночами грелся Луис, проклиная свою судьбу. В овощехранилище периодически наведывался хромой старик, опиравшийся на крепкую, словно посох, трость – однажды Луис попытался столкнуть его вниз с лестницы, шмыгнув между ног пожилого мужчины, когда тот спускался вниз. Однако единственным, чего он добился, были синяки по всему его телу и ушибленная задняя нога, которую он подволакивал еще неделю после неудачной попытки испытать эйфорию: старик умудрился ухватиться за перила, да еще и схватил Луиса до того, как тот убежал.
«Ах ты облезлый ублюдок!», - просипел хозяин погреба, лицо которого налилось красным. «Меня из-за тебя чуть инфаркт не хватил!» - затем Луису всыпали столько ударов узловатой тростью, что жизнь чуть не покинула его.
Когда экзекутор наконец смилостивился над незадачливым убийцей и отпустил его, Луис решил, что больше никогда не приблизится к проклятому старику.
«Эх», - мечтал он, полусидя на теплой трубе – любая другая поза причиняла ему острую боль, - «будь у меня настоящее тело, я бы так повеселился с этим извергом...»
Целую неделю он зализывал раны, сидя на вынужденной диете: налитые кровью синяки не позволяли двигаться и добывать пропитание. Он подумывал даже было пойти на базар заниматься унизительнейшим делом - клянчить еду, - но потом понял, что перспектива получить по незажившим ранам еще одну порцию тумаков напрочь отбила у него аппетит. А после его попытки испытать эйфорию на базаре (он опрокинул стойку с ножами на прохожего, которая лишь чудом не задела мужчину), Луис был там далеко не желанным гостем.
Именно во время своего вынужденного «простоя», он и увидел семью, в одну из ночей шмыгнувшую в щель между дверью погреба и земляным порогом. Казалось, они издеваются над ним: смотри, дескать, а мы тут кормиться ходим, пока ты пошевелиться не можешь! Как раз в тот момент Луис и поклялся себе, что разберется с ними надлежащим образом.
Когда он несколько пришел в себя, то начал наблюдать за наглецами с тем, чтобы к моменту, когда полностью наберется сил, в голове у него был бы уже готовый план – тогда-то ему и стало известно, что те обитали в канализации, в которую Луис опасался спускаться даже в свои лучшие дни. Тогда же он установил, что семья приходит в погреб периодичностью раз в трое суток: неизменно ночью, в «волчий час» - промежуток между четырьмя и пятью утра, когда люди спят особенно крепко.
«Остается только надеяться, что мучающийся бессонницей старик не припрется в погреб тогда, когда я там буду создавать свой “проект”».
И вот, спустя две недели после неприятного знакомства с тростью, Луис набрался достаточно сил, и решил, что пора приступать к делу.
Дети, а за ними взрослые - шмыгнули в дыру под дверью. Расстояние до земли было достаточно большим, чтобы туда пролез заметно похудевший облезлый убийца, поэтому он без проблем проследовал следом через несколько минут - внизу был различим шорох разрываемых холщовых мешков, набитых корнеплодами.
Луис с тихим шуршанием достал ножи. Их было много – гораздо больше того количества, с которым он привык управляться в прошлом. В той жизни, когда Луис обладал настоящим телом (он отчаянно скучал по тем временам), ему хватало одного острого лезвия, нескольких мотков скотча и пластиковых стяжек – в зависимости от количества жертв, - да и, в общем-то, все. Теперь же лезвий в его руках было в разы больше – правда, куда менее смертоносных. Зато никакого скотча, стяжек и, самое главное, - необходимость в нудном уничтожении улик для Луиса теперь попросту отпала.
Он медленно спустился в самый низ, отчетливо слыша довольный писк голодных уродцев, решивших, что наступила достаточно безопасная ночь для того, чтобы сходить полакомиться подгнившими овощами. Ощущая приятное чувство где-то в области гортани, Луис ловко прыгнул вперед, в одно мгновение приблизившись к своим жертвам со спины. Семья была настолько занята поглощением «деликатесов», что никто из них даже не заметил, как в наполненном пыльным мраком помещении, в которое слабый свет еще непроснувшегося осеннего солнца пробивался сквозь небольшую щель, стало на одно живое создание больше.
«Я здесь, чтобы связать вас, пытать, а затем убить!», - Луис попытался произнести привычную фразу, которой он всегда предварял свои проекты в прошлой жизни – пусть его «методика» уже давно изменилась, однако отказать себе в удовольствии произнести слова, которые раз за разом приводили в неописуемый ужас его «цели», так или иначе слышавшие о его проектах, он не мог.
Но, как и в предыдущих случаях, имевших место в его новой жизни, изо рта раздался лишь нечленораздельный поток звуков. Луиса это донельзя раздражало, ведь прежде от одной лишь его коронной фразы люди готовы были умереть от ужаса.
«Впрочем, они и не поняли бы, что я сказал», - мелькнула в его голове мысль, подействовавшая на чувство предвкушения скорого предвкушения крови, как ушат воды на костер. «Это ведь так, не настоящие цели, а денатурат...».
Наконец, кто-то из созданий в темноте опомнился и громко заверещал: неприкрытый ужас подействовал на Луиса, как мощный эйфоретик. Он ринулся вперед, занося ножи над головой, целясь ближайшей к нему жертве - отцу семейства, высунувшему морду из мешка, - в горло. Когда первая кровь брызнула на Луиса, его охватила такая радость, что он совершенно позабыл о том, что перед ним не люди, полностью растворившись в кровавом безумии.
Много позже, когда Луис покинул погреб, в котором попытался, насколько это было возможно, повторить свои предыдущие проекты (пусть без связывания это было сделать проблематично, однако он подошел к вопросу творчески и сумел обездвижить свои цели, кому-то переломав конечности, а кому-то просто оторвав) и сидел на трубе теплотрассы, довольно облизывая окровавленные ножи, он услышал звуки человеческой речи, а затем увидел двоих человек: парнишку лет четырнадцати и высокого мужчину, лихорадочно потирающего левое запястье. Они держали в руках по удочке и шли, судя по всему, с расположенного неподалеку маленького озерца, в которое сливало отходы местное садовое товарищество.
Лениво наблюдая за рыбаками под светом полуденного солнца, Луис остолбенел от изумления, когда подросток кинулся прямо к нему, расплескивая воду из ведерка с несколькими рыбешками, которым не посчастливилось родиться в вонючем водоеме.
-Будешь? – парень тыкал ему в рот еще трепыхавшейся рыбой, которой, судя по всему, было даже на воздухе лучше, чем в родных водах.
Луис недовольно отвернул голову.
«Что за фамильярность!».
-Ох, смотри какой деловой, - усмехнулся отец, подходя ближе. –Ему, наверное, лосося или форель подавай – что ему наши подлещики...
-Пап, а может это - возьмешь его домой? – с надеждой спросил подросток.
-Не думаю, что это хорошая идея, Артем, - неуверенно ответил мужчина. –Он наверняка болеет чем-нибудь...
-Вместе сводим его к ветеринару! Хоть сегодня – я у матери отпрошусь! Просто дядя Андрей не разрешает мне заводить у нас дома кота, так я хоть бы у тебя с ним играл...
-Ладно, - сдался отец, почуяв возможность выиграть несколько очков в известной битве между родными отцами и отчимами. –Будь по-твоему. Но потащишь до дома его сам!
-Ура! – радостно воскликнул парень, после чего совершил нечто немыслимое: схватил изумленного Луиса и прижал к себе.
***.
Как всегда, время, проведенное с сыном, пролетело слишком быстро. Аня забрала Артема прямо из ветеринарной клиники, куда Вячеслав направился с ним сразу после того, как они переоделись после рыбалки. Возможно, она не стала бы так спешить, если бы у Артемки, который случайно проболтался ей о ночной рыбалке, на носу не висел экзамен по химии, от результата сдачи которого зависело поступление в институт на бюджет. Как назло, она приехала вместе со своим новым мужем, у которого была сильнейшая аллергия на животных – при виде Кеши – как его назвал Артем, - Андрей начал демонстративно сморкаться в украшенный замысловатым узором платок. Ну а когда Слава попросил подбросить его до дома – не тащиться же ему с котом через полквартала, - тот начал уж совсем задыхаться от безостановочного чихания.
-Мы бы с радостью, - Андрей каким-то образом умудрялся вставлять цельные фразы в паузы между приступами аллергии. –Но, - он многозначительно развел руками, забыв чихнуть несколько раз, что несколько смазало его образ неисправимого аллергика, - сам видишь.
Вот и пришлось Вячеславу трястись в троллейбусе с переноской для животных, в которой сидел черный кот, хмуро глядящий на него каким-то чересчур осмысленным взглядом голубых глаз.
Возвратившись домой, мужчина первым делом выпустил животное, злобно шипевшее практически без остановки последние четверть часа. Вячеслав, отчаянно надеясь на сознательность своего нового питомца, поставил в прихожей лоток, приобретенный по пути, насыпал корма в миску, после чего, решив, что все обязанности по уходу за животным выполнены, лег на кровать в гостиной и включил телевизор. Там, как обычно, не было ничего интересного: в новостях ни единого сюжета, посвященного убийствам (лежащий на кровати мужчина был бы рад даже истории про какой-нибудь заурядный бытовой конфликт, закончившийся побоями), а во всех фильмах герои решали все свои проблемы исключительно разговорами.
«В наше время даже Рэмбо предпочел бы драке болтовню», - с досадой подумал Слава, выключая экран с прошедшей цензуру телепередачу про животных, где сгенерированный нейросетью сюжет рассказывал о том, как львы помогают антилопам находить воду во время засухи в Африке.
Отчаянно ностальгируя по тем временам, когда по телевизору не было запрещено демонстрировать хоть что-то, так или иначе связанное с насилием, он достал из нижнего ящика прикроватной тумбочки замаскированную под кучей бумаг ампулу с тонкой, полой внутри, иглой. В ампуле находился современный наркотик - флешбэк, позволяющий не просто переживать самое яркое событие, происходившее с человеком, часть спинномозговой жидкости которого использовалась при приготовлении той или иной дозы, но и ощущать те же эмоции, что ощущал «донор памяти» - зачастую невольный. В эпоху, когда само слово «насилие» и все производные, либо схожие с ним по смыслу понятия были запрещены в киноиндустрии и литературе на основании Закона «О гуманизме» (все «неподходящие» произведения искусства были давно удалены из всех возможных источников, оставшись лишь, пожалуй, в самых дальних глубинах даркнета), наркотик, позволяющий поучаствовать, пусть и только в своем одурманенном мозгу, в событиях, где это самое насилие присутствовало - стал невероятно популярным.
«Судя по всему», - размышлял Вячеслав, давно крепко пристрастившийся к популярному веществу, - «создатели того треклятого закона даже не подозревали о том, насколько у человеческого существа высока тяга к насилию, пусть даже и не совершаемому им напрямую. Не зря же самым популярным компонентом флешбэка стал ликвор серийных убийц...»
Прежде, работая в морге, он выкачал немалое количество ликвора тех людей, чьи воспоминания могли представлять интерес с точки зрения создания флешбэка – Вячеславу было достаточно беглого просмотра карточки с записью причин смерти, чтобы понять, стоит ли пробивать в виске поступившего «пациента» небольшое отверстие и выкачивать из мозга жидкость с помощью шунта. Колбы с добытой субстанцией он относил на железнодорожный вокзал, где оставлял их всегда в одной и той же ячейке камеры хранения – за несколько лет сотрудничества со своим тайным «работодателем», на которого мужчина наткнулся в интернете, во время поиска дополнительных способов заработка (объявление «Требуется человек с медицинскими навыками, способный принести людям Счастье» - сразу бросилось Славе в глаза), место передачи ликвора никогда не менялось. Эта преследуемая по закону деятельность не только приносила нечистому на руку патологоанатому неплохие деньги, но и позволяла бесплатно получать «Счастье» и ему – помимо наличных денег, которые надлежало забирать из ячейки через пару дней после помещения туда колбы, рядом неизменно лежала ампула с молочного цвета жидкостью.
Сорвав колпачок с иглы, мужчина аккуратно ввел ее в сгиб локтя, и лег на диван. Как только медленно вытекающее – по капле раз в несколько секунд, - содержимое ампулы попало в вену Вячеслава, он сильно захотел спать.
«Понеслась», - мелькнуло в его голове.
Он закрыл глаза и провалился в темноту, начав тихо подергиваться - словно во время беспокойного сна, - когда флешбэк начал действовать.
***.
Некто, из чьих глаз теперь смотрел Вячеслав, тяжело дышал, чувствуя, как все его существо наполняет радостное предчувствие. Он шел уверенной походкой по одному из элитных кварталов, наполненных роскошными особняками, сравнимыми с дворцами средневековых аристократов. Проходя мимо дорогого винного магазина, некто скользнул по своему отражению взглядом. Лысеющий мужчина в солнечных очках, держащий в левой руке большую папку из искусственной кожи, выглядел отлично: отутюженный костюм черного цвета, на котором, в области сердца, висел жетон с неразличимой из-за расстояния надписью; белый, в багровую полоску галстук; начищенные до блеска туфли.
Смешливо кивнув сам себе – некто определенно находился в отличном настроении, - мужчина продолжил шагать по улице, пока не дошел до ощетинившегося пиками высокого забора, за которым возвышался трехэтажный дом, большая часть окон которого выходила во внутренний двор. Нажав кнопку на видеодомофоне, он уставился в глазок камеры, над которым загорелся белый огонек.
-Слушаю? – отозвалось устройство недружелюбным мужским голосом.
-Здравствуйте, это инспектор Скобочкин, - услышал Вячеслав голос из уст человека, в воспоминаниях которого он теперь пребывал, витая во флешбэчном трансе. –Я сегодня утром звонил вам...
-Ах, да, - тон сразу сменился на более доброжелательный, даже слегка заискивающий. –Проходите, - электронный доводчик тихо зашумел и калитка в заборе медленно распахнулась.
Некто воодушевленно вздохнул и пошел навстречу вышедшему из дома в халате хозяину – грузному мужчине лет сорока, - по мощеной булыжником дорожке, обрамленной по сторонам ухоженным газоном.
-Здравствуйте, Сергей, - бледная маленькая ладонь визитера утонула в рукопожатии. –До сих пор не понимаю, кто мог на нас пожаловаться? Да, у меня действительно есть небольшая коллекция картин, но никакого «Апофеоза войны» Верещагина там нет и не бывало никогда! Я законопослушный гражданин!
-Я вам верю, - успокаивающим тоном произнес Скобочкин, выслушав возмущенную тираду. –Но отреагировать на заявку я обязан, поэтому... - он развел руками. –Не стоит переживать – это обычная формальность.
-Ну ладно, - хозяин несколько успокоился. –Проходите, - он махнул рукой в сторону входной двери.
-Кстати, а вся ли ваша семья дома? - как бы между прочим спросил Скобочкин. - Как я говорил во время нашего телефонного разговора, мне нужно опросить всех, даже несовершеннолетних – таковы требования протокола.
-Да-да, - кивнул толстяк. –Абсолютно все – пришлось отпросить сына в школе.
Инспектор крепко сжал папку, отчего его бледная рука стала еще более белоснежной.
-Отлично, - прошептал он одними губами так, что идущий впереди мужчина ничего не услышал.
Он вошел в большую гостиную, где на дорогом кожаном диване сидела женщина, красивые черты лица которой несколько портило брезгливое выражение, будто она вдруг оказалась в сельском туалете. Возле выходящего во двор окна стоял подросток с телефоном в руках, с интересом наблюдающий за пришельцем. Хозяин дома жестом предложил инспектору сесть за широкий стол цвета слоновой кости.
-Итак, - Скобочкин уселся на стул, аккуратно кладя перед собой громоздкую папку. –Для начала составим протокол опроса, после чего я осмотрю вашу коллекцию. Начнем, пожалуй, с вас, - он кивнул в сторону мужчины, который с готовностью сел напротив.
Инспектор открыл папку так, чтобы ее содержимое было видно только ему. Внутри Вячеслав, переживавший события, произошедшие несколько лет назад и всколыхнувшие всю страну, увидел толстые пластиковые стяжки, веревку, моток скотча, длинный нож и, посередине всего этого инструментария, определенно необходимого государственному инспектору по надзору за соблюдением Закона «О гуманизме» - черный револьвер. За много километров и лет оттуда, пристрастившийся к флешбэку мужчина подумал, что бледная рука тут же потянется к оружию... Но нет, «инспектор» вытащил из крайней секции папки какие-то бланки и начал заполнять их шариковой ручкой.
Следующие десять минут он старательно выводил полные данные всех трех членов семьи. Нервозность, царившая в гостиной поначалу, начала спадать, чему способствовала очевидная доброжелательность чужака, играющего роль чиновника, вынужденного выполнять определенные формальности, которые и его самого, будто бы, тяготили.
-Ну а теперь, мои дорогие, - «инспектор» убрал бумаги обратно в папку, - я хочу, чтобы вы все сели на диван – так, чтобы я всех видел. А тебя, Максим, - он обратился к подростку, заметно оживившемуся, - я попрошу убрать телефон – разговор, который сейчас состоится, является, гхм, государственной тайной.
Тот переглянулся с родителями, пожал плечами и убрал смартфон на полку над занимающим чуть ли не всю стену телевизором, висящем напротив окна.
-Отлично, - вкрадчиво произнес сидящий за столом человек, когда все расселись на диване. –А теперь я должен сказать, зачем я, на самом деле, посетил вас... – он резко выхватил из папки пистолет и взвел курок. –Я здесь, чтобы связать вас, пытать – а затем убить, - голос говорившего задрожал от охватившего его приятного чувства где-то в области затылка.
Лица сидящих вытянулись от ужаса.
-Ты! – воскликнул глава семейства. –Это ты тот проклятый изверг, что вырезал несколько семей!
-Луис Стяжкин, - шутливо поклонился тот, кого назвали «извергом», встав из-за стола, –к вашим услугам! А сейчас вам следует замолчать, иначе...
Сергей, до того сидевший на диване, резко вскочил и бросился вперед, намереваясь опрокинуть стол прямо на «инспектора». Однако стоило ему сделать лишь пару шагов, как револьвер в руках Луиса тихо зашипел и выплюнул из ствола небольшой дротик, вонзившийся мужчине прямо в грудь, заставив того мешком рухнуть на пол.
Луис обошел стол и, не обращая внимания на дергавшегося в судорогах человека на полу, приблизился к дивану, не спуская глаз с онемевших от страха сына с матерью.
-Дротик с нейротоксином, вызывающим кратковременный паралич, - Луис кивнул на иголку, торчащую из груди Сергея. –Как вы понимаете, это нисколько не избавит его от того веселья, что я приготовил для вашей семьи... А лишь заставит меня действовать более, хм, негуманно. Если же вы будете вести себя хорошо, то обещаю вам сильно не изгаляться – в конце концов, я же не изверг какой, - он хищно улыбнулся.
-П-постойте, - вдруг произнес парень, бледно-зеленый от ужаса. –У меня включен стрим на телефоне – я хотел показать друзьям, как нас будут опрашивать... Они наверняка уже вызвали полицию, поэтому вам лучше уходить! Обещаем, если вы нас не тронете, то мы ничего не скажем полицейским!
Луис остолбенел. Его уши, словно у животного, дернулись, уловив тихий звук пока еще далеких сирен.
-Проклятые блогеры! – завыл он в ярости. –Это значит лишь одно – времени на лишние церемонии у нас нет!
Спустя пятнадцать минут выходя из дома, где остались три бездыханных, изуродованных острым лезвием тела, Луис улыбался. Улыбался даже несмотря на то, что на него наставили оружие сразу восемь полицейских, примчавшихся на трех патрульных машинах. Ведь теперь, во времена, когда «Техасская резня бензопилой» стоила огромных денег, запись его проекта станет бесценным, а то даже и вовсе культовым произведением.
«Надеюсь лишь, что я совершил достаточно для того, чтобы меня лишили тела, пересадив сознание в какое-нибудь животное. Как бы не говорили защитники «гуманного закона», это куда лучше, чем гнить в клетке долгие годы».
***.
Кот смотрел на подергивающееся тело лежащего на диване мужчины, из руки которого торчала ампула, с плескавшейся почти на самом дне молочной жидкостью – в своей прошлой жизни он слышал про позволявший переживать чужие воспоминания наркотик, на время своего действия отключающий органы чувств принимающего его человека. Вот уже долгое время он был вынужден довольствоваться лишь денатуратом в виде грызунов да небольших птиц, а последняя попытка опробовать свои силы на настоящей цели привела лишь к душевным и физическим страданиям (причем неизвестно, что принесло ему большие мучения). И это притом, что потенциальная жертва была хромым стариком!
Но теперь убийца, настоящее тело которого было закопано на закрытом кладбище близ городской свалки (он периодически посещал могилу, не способную похвастаться излишним вниманием со стороны его родственников, и каждый раз отмечал, что границы стремительно расширяющейся свалки оказываются все ближе к ней) видел перед собой отличный шанс. Шанс, испытать истинное наслаждение – эйфорию, как называл ее Луис, - впервые за несколько лет.
Убийца вскочил на диван и мягко прошелся по бессознательному телу, внимательно следя за реакцией своего нежеланного «хозяина». Для уверенности он даже несколько раз выпустил когти на самом чувствительном месте – но его цель даже не поморщилась.
«Я здесь, чтобы задушить тебя!», - попытался произнести Луис, нависнув над лицом своего поверхностно дышащего хозяина, но вместо этого лишь громко мяукнул. Но его это ни капли не расстроило.
Здоровая туша кота легла на лицо Вячеслава, полностью закрыв ему нос и рот. Первое время, пока легкие жертвы продолжали судорожно сокращаться в попытке выгадать себе хоть немного воздуха, Луису приходилось изо всех сил цепляться когтями за лицо под собой, чтобы удержаться, но уже через пару минут в груди Вячеслава что-то забулькало, после чего его тело бессильно опало, не подавая ни малейших признаков жизни. Полежав для верности на своей цели еще несколько минут, Луис встал, с удовольствием потянулся и улегся на подоконник – оттуда было отлично видно результаты его плодотворной работы, его новый проект.
***.
-Господи, какая вонь! – воскликнул кто-то, входя в квартиру. –Похоже, он пролежал так несколько дней!
-Смотри, тут ампула валяется... От флешбэка, похоже.
-Все ясно. Туда ему и дорога!
-Ох, тут еще и кот! Бедняга, как ты выжил, без еды-то?
-Похоже, он пытался разбудить своего непутевого хозяина – у того на лице следы от когтей. Смотри-ка, котяра даже не пожрал мужика, несмотря на голод. Видать, любил дурака.
-Знаешь, я, пожалуй, возьму себе его. Жена как раз говорит, что сынишку надо с пеленок приучать общению с животными – а тут такой умный шерстяной, - к Луису потянулись руки человека в форме спасателя. –Пойдешь со мной? Родственникам этого торчка скажем, что ты убежал из квартиры, как только мы ее вскрыли!
«Конечно», - промурчал Луис. - «Я с огромным удовольствием пойду - чтобы познакомиться с твоим маленьким сынишкой».