Казалось, я уже хорошо изучил своих соседей. Если они мне предлагали уехать с ними на лоно природы, то я знал: заодно прихватят свои ковры, и на одной из полян или пуще-водицы мне придется их выбивать.
Когда же они приглашали в деревню, к родителям Филарета Карловича (так звали моего соседа), то я знал: оттуда я на своей спине буду тащить картошку и другие овощи.
- Анатолий Сергеевич, - звонили они мне. - Вам нужны диетические яички, зеленый горошек, тыквы?
- А что?! - настораживался я.
- Если вам что-то надо, то, пожалуйста, приезжайте. У нас так отдают!
И я ехал, хотя знал: меня снова ждет какая-то неожиданность. Я покупал нужные мне продукты и, когда собирался уже домой, слышал позади себя елейный голос Марии Павловны (так звали мою соседку – жену Филарета Карловича):
- Анатолий Сергеевич, вы не могли бы заодно и наши продукты прихватить? Мы, знаете ли, немного задержимся...
- Что ж, любезность за любезность, - неловко улыбался я, брал их саквояж и все это, взрываясь, нес домой. "Осел, баран, идиот", - клял я сам себя и в душе давал слово, что это будет в последний раз. Даже из квартиры не выйду, не переступлю порог. Кто тянет, того погоняют.
- Здравствуйте, будьте так добры, - встретили меня у двери (на одной же площадке живем) Филарет Карлович и Мария Павловна. - Вы никуда не собираетесь через день-два уезжать?
- Нет, – твердо, категорично и даже немного грубовато ответил я. - ни через день, ни через неделю и даже через месяц. Я буду сидеть дома!
- Господи, как это замечательно. Нам просто повезло. Не так ли Тезий? - обратилась Мария Павловна к Филарету Карловичу. - Вы не удивляйтесь. Эти слова адресуются не вам, - объяснила она мне. - Тезий - это я так называю Филарета Карловича. По-домашнему.
Его мама хотела, чтобы он звался тезис, а папа – чтобы только Филарет. А сам Тезий тогда еще в этом не разбирался. Поэтому у нас такой разнобой.
– А мы как раз собрались в отпуск, - добавил Филарет Карлович.
"Слава Тебе господи, – подумал я. - хоть этот месяц спокойно отдохну».
- А вы случайно в отпуск не едете? - вела дальше все тем же медовым голосочком Мария Павловна.
- Не еду, - оптимистично улыбался я про себя думал: «теперь вы уже меня никуда не затянете. Чемоданы и рюкзаки я вам не понесу. Я вам не грузчик. Нашли энциклопедисты примитива". – Не еду и даже не собираюсь, - опершись о косяк, улыбался я.
- Это просто прекрасно. Прекрасно - не то слово. Это просто замечательно! - восторженно восклицает Мария Павловна, и я цепенею: «Неужели и на этот раз купился? Неужели хотят, чтобы я со своей паховой грыжей нес им чемоданы вплоть до Привокзальной площади?»
- Как хорошо, что мы имеем такого милого и такого доброго соседа, как вы, – продолжала тем временем она. - Мы просто счастливы. Вы единственные в этом доме, на кого можно положиться, как на себя. Вы нас выручите! Тезис в этом даже не сомневается... Не так ли, Тезий?
- Это действительно так. Я даже сказал Марии Павловне еще вчера вечером: "Анатолий Сергеевич – и больше никто". Таких людей, как вы, теперь нет. Вы редкость. Вы, Анатолий Сергеевич, можно сказать, уникум.
Я растерялся окончательно. У меня перехватило дух, и в первые минуты я не знал, что и сказать. Тем более, я не ведал, о чем собственно идет речь и как дальше себя вести.
– Мы вам его сейчас принесем, - проговорила Мария Павловна. - Пусть он этот месяц побудет с вами. Он такой тихий, смирный, малюсенький, нежный. Мы его можем доверить человеку, у которого такое чувствительное и искреннее сердце, как у вас. Не волнуйтесь, его больше не нужно кормить из соски...
- Кого?! - переспросил я таким голосом, будто именно в этот миг мне в тапок вдруг вскочил уж. Больше я не произнес ни слова.
- Геракла! Нашего нежного и маленького Геракла. Он уже все ест сам. Почти все. Тезей, принеси, пожалуйста, Анатолию Сергеевичу нашего Геракла. Надо вас, Анатолий Сергеевич, познакомить. Он не может вам не понравиться.
Пока Мария Павловна дает последние (так мне кажется) инструкции и наставления, Филарет Карлович приносит Геракла и передает в мои руки.
- Не бойтесь. Держите его свободно. Спинку вы ему не переломаете, – советует она. - Вы лучше на него гляньте. Посмотрите, какой он умненький и красивый. А глаза! Какие у него зеленые, умные глаза, а как он на вас смотрит!
Просто по-взрослому. Правда, Геракл чем-то похож на Тезию?
– Что-то есть, - робко говорю я, отставляя на всякий случай подальше от Геракла голову.
- А посмотрите, какой у него хвост! Как у настоящего Мейн-кун кота. Ух, ты мой умненький! Мой интеллектуальчик, как говорит Тезий. Дайте мне его, Анатолий Павлович. На секундочку, - говорит она. - Хоть на мгновение.
Мария Павловна берет Геракла в руки, горячо целует его в лобик и поворачивает обратно.
– От вас не требуется никакого особого за ним ухода, - продолжает она. - Геракл любит играть сам. Вы ему только дайте мячик от пинг-понга или еще лучше – клубочек шерстяных ниток. Но, ради бога, не надувайте для него резиновых шариков. Любого цвета. Они лопаются, и Геракл очень пугается. У него же врожденный порок сердца. Врачи говорят, это временное. Он перерастёт. И очень прошу вас: не выпускайте его на улицу. Улица плохо влияет на кошек. И еще одно: на этот период ни от кого не берите на квартиру собак. Геракл их не переносит. Даже ученых. Он их боится, как огня. Кроме того, собаки вредно действуют на его нервную систему... Тезий, а чего же ты стоишь?! Неси немедленно сюда совок, веник и тазик с песочком.
Когда Филарет Карлович вручил мне это причандалы, я, кажется, побелел из боязни.
– Это все отныне в вашем распоряжении, - улыбнулась Мария Павловна и торжественно вручила мне вышеназванные вещи. - Если вам будет что-то не ясно, то вы позвоните нам в Крым! Желаем вам всего наилучшего!
... Ровно через день после отъезда Филарета Карловича и Марии Павловны мне пришло электронное письмо:
"Здравствуйте, дорогие мои! - писала Мария Павловна, называя нас обоих «дорогими». - Как только мы сели в вагон, я вспомнила, что забыла вас проинструктировать, как и чем кормить Геракла.
Прежде всего, кушать ему давайте регулярно. Тезей говорит, что это сделано для того, чтобы органы пищеварения заранее готовились к выполнению своих функций. Не забывайте, что при частых нарушениях режима у него может исчезнуть аппетит.
Он очень любит молочко, но едва-едва теплое. Не более 30-32 градусов. Да ни в коем случае не 56-68. Геракл может попечься. Такая температура у него вызывает, говорил врач, воспаление слизистой оболочки.
Крепко целуем Вас!
Ваши Тезя и Маня».