‒ Вечером мы идём к тёте Свете знакомиться с Ваней, ‒ сказала мама.
‒ Кто такой Ваня? ‒ не понял я. Насколько я помнил, мамина подруга тётя Света жила со своим мужем дядей Юрой без всяких Вань.
‒ Это их с дядей Юрой сын. Они недавно усыновили мальчика из детдома.
Я немного опешил от маминых слов, потому что никак не ожидал такое услышать.
‒ Зачем?.. ‒ спросил я после некоторой паузы. ‒ Они разве не могут родить себе ребёнка?
‒ Почему сразу «не могут»? Может, просто Ваня им понравился, ‒ ответила мама.
‒ А сколько ему лет? ‒ спросил я.
‒ Десять, твой ровесник.
Я всё равно ничего не понимал. Зачем брать из детдома чужого ребёнка? Тем более, десятилетнего? Получается, и Ваня, и тётя Света с дядей Юрой знают, что они неродные. Разве они смогут друг друга полюбить? На тот момент я, конечно, догадывался, откуда берутся дети, но не имел понятия о том, что некоторые пары не могут зачать ребёнка по физиологическим причинам, и, конечно, о тонкостях взятия ребёнка на воспитание я тоже ничего не знал.
Вечером я, мама и папа пришли в гости к нашим друзьям. Пока все здоровались и обнимались, я заметил, что из дальней комнаты квартиры вышел мальчик, худощавый, большеглазый, с короткой стрижкой почти налысо. Ваня.
Тётя Света сразу же подошла к нему и положила руку ему на плечо:
‒ Знакомьтесь, дорогие наши. Это Ваня. Тоже теперь дорогой для нас человек, ‒ с этими словами она посмотрела с нескрываемой нежностью сначала на него, а потом на нас. Мне показалось, что в её глазах заблестели слезинки.
‒ Здравствуй, Иван! Будем знакомы! Я ‒ Сергей, а это моя жена Лена и сын Денис, ‒ сказал папа.
Мы все вместе сели ужинать, после чего Ваня ушёл в свою комнату.
‒ Привыкает ещё, стесняется, ‒ тихо сказала тётя Света. И опять я заметил нежность в её глазах.
‒ Шёл бы ты, Дениска, тоже к Ивану в комнату, а то что тебе тут с нами, взрослыми, сидеть. Вам между собой интереснее будет разговаривать, ‒ папа внимательно посмотрел мне в глаза и похлопал по плечу.
А… понятно. Они хотят нас подружить. А меня вообще кто-нибудь спросил? Я в первый раз вижу человека из детдома! Мне кажется, он какой-то странный. Кто вообще знает, что у него на уме? А вдруг он меня… стукнет, например, если я к нему в комнату зайду?
Но раз папа сказал, я не мог ослушаться. Да и со взрослыми сидеть действительно было неинтересно.
Перед дверью в Ванину комнату я остановился ненадолго, собрался с мыслями и постучался. Ответа не последовало. Но, по крайней мере, я тем самым предупредил, что хочу войти.
Ваня сидел на кровати. Но по его позе могло показаться, что это не его кровать, а какая-то чужая. Он как будто в гости зашёл и присел на краешек.
‒ Что делаешь? ‒ я решил немного разрядить обстановку.
‒ Ничего. Сижу, ‒ тихо ответил Ваня и посмотрел на меня немного исподлобья, но не по-злому, а как-то даже печально.
‒ А чем ты увлекаешься? ‒ попытался я продолжить беседу.
‒ Мне нравится читать про приключения. И смотреть чёрно-белые фильмы про войну, ‒ и снова этот взгляд исподлобья. Но было заметно, что Ваня немного оживился.
‒ А я вот не очень читать люблю. Если только комиксы. И ещё на велике мне нравится гонять. А тебе?
‒ Я только три раза катался на велосипеде. Но мне понравилось.
Мне очень хотелось расспросить Ваню про жизнь в детдоме. Спросить, где его настоящие родители. Но я не решился, интуитивно понимая, что ему эти темы могут быть неприятны. В тот вечер мы еще немного поболтали, а потом в комнату заглянули мои родители и сказали, что пора домой.
С тех пор мы стали видеться довольно часто. И уже после нескольких встреч мне казалось, что я знаю Ваню уже очень давно. Мы сдружились и пронесли свою дружбу через годы. И до сих пор дружим, но уже своими семьями. Более того, я могу сказать, что Ваня стал одним из самых близких мне людей. Про родителей и детдом я с ним так и не беседовал. Много раз собирался, но всё было как-то неловко. Но помню, как слышал разговоры об этом тёти Светы с мамой, ещё когда мы были детьми. Она говорила, что Ванины родители погибли в автокатастрофе, когда ему было три года. Никто из родственников его брать не захотел, поэтому он и оказался в детдоме. Ещё она рассказывала, что первое время дома он был очень скромным и тихим. Никогда ни о чём не просил и всегда делился со своими приёмными родителями угощениями ‒ не мог всё съесть один, их за это наказывали в детдоме. Я тоже помню, что, когда в начале нашего знакомства угощал его конфетами, он всегда две откладывал в сторону ‒ для мамы с папой. Я не знаю, почему они усыновили именно Ваню. Но, как мне потом рассказывала мама, многие пары, увидев ребёнка, вдруг понимают, что именно он или она должны стать их сыном или дочерью. Какая-то энергетика особая между ними возникает, что ли…
Своих приёмных родителей он полюбил и стал для них настоящей опорой. Когда у тёти Светы случился инфаркт, он вместе с отцом ухаживал за ней и носил на руках. Дядя Юра жалел его, просил слишком не беспокоиться, но Ваня всё равно приходил каждый день.
Были, конечно, в моей жизни примеры того, что отсутствие кровного родства совсем не являлось помехой для искренней любви и преданности между взрослым и ребёнком. Но пример Вани и его приёмных родителей, пожалуй, самый яркий, длиною почти во всю мою сознательную жизнь. Решился бы я взять на воспитание ребёнка из детдома? Пока этот вопрос остаётся для меня открытым, но одно я знаю точно ‒ искренняя любовь, сочувствие и терпение творят чудеса!
Без разрешения автора запрещается цитирование и копирование всего представленного текста и его фрагментов.