Молодого Пашку Хохрякова призвали из родной вятской деревни прямиком на Балтийский флот. Крепкий, но малограмотный парнишка попал на старый учебный броненосец, где и прослужил бы в безвестности простым кочегаром, если б не революция 1917 года, которая вознесла его на должность председателя судового комитета. Получив право карать и миловать, корабельный совет, возглавляемый Пашкой-кочегаром, первым делом постановил расстрелять капитана корабля, а остальных офицеров заколоть штыками. Ну, и распорядиться корабельной кассой по своему усмотрению.
После «матросской резни» решительного Пашку быстро заметили в Смольном и в том же году направили на Урал – и вот, волею судеб, кочегар возвысился, став начальником штаба Красной гвардии Екатеринбурга Павлом Даниловичем Хохряковым. То есть, по сути, главным силовиком города и всех окрестностей.
Но какой же начальник, да без денег? Потому уже в самом начале пребывания в городе, Хохряков захватил в заложники епископа Тобольского и Сибирского Гермогена и потребовал за его освобождение сто тысяч рублей. Однако горожане никак не могли собрать такую астрономическую по тем временам сумму. Тогда Хохряков поступил хитрее - он согласился на десять тысяч, но когда батюшки принесли деньги, то он… и их взял в заложники. Епископа, конечно, никуда не отпустил.
Затем под руководством Павла Даниловича был успешно подавлен мятеж анархистов, а также раскрыто несколько антибольшевистских заговоров. По городу прошла волна обысков и арестов. Так, лишь за один день, 14 декабря арестовали около 100 человек, «изъяв большое количество ценностей». В мае 1918 г. в ходе жестоко подавили восстание рабочих Верх-Исетского завода, где было убито около 30 человек. Аресты и обыски стали ежедневными рядовыми событиями. Тут уральцы не на шутку заволновались – стали уходить в леса, сбиваться в отряды. Чтобы не допустить контрреволюцию и очистить зарождающееся государство от белогвардейской швали, Пашка-кочегар сколотил отряд карателей общей численностью почти в шестьсот человек при двух орудиях. Назвав себя «Карательной экспедицией Тобольского направления» войско направилось покорять непокорных уральцев, прихватив с собой на всякий случай и заложников.
Экспедиция вышла неудачной – воевать с вооруженными людьми оказалось сложнее, чем с безоружными обывателями и рабочими заводов. И вот, после очередного отступления, взбешенный Хохряков приказал убить всех заложников. Жестоко убить. Ранним утром с епископа Гермогена и священника Карелина каратели сняли верхнюю одежду, под смех и улюлюканье обрили наголо, до полусмерти избили ремнями, затем привязали к ногам чугунные колосники и утопили в реке.
Впрочем, кровавой череде убийств под руководством Пашки-кочегара не суждено было длиться долго. Уже через несколько недель после казни епископа, при боевом столкновении с вооруженными отрядами, Хохряков был убит случайной пулей, а его отряд тут же бежал с позиций. Очевидец тех событий так описал этот момент: «Хохряков открыл на минуту глаза, попытался что-то сказать, но не мог. Он выдохнул лишь: «Не надо…» Взор его помутился, и сознание померкло».
На момент гибели Хохрякову было всего 25 лет, он прожил в Екатеринбурге несколько месяцев, оставив за собой кровавый след.
На следующий год, когда красные вошли в Екатеринбург, по городу прокатилась волна переименований улиц – большевикам срочно были нужны новые герои, как символы новой власти. И история Пашка-кочегара как нельзя лучше для этого подходила. Так красивая тенистая улочка Тихвинская получила новое имя – улица Хохрякова.