Один из величайших джазовых музыкантов последних шести десятилетий, 10-кратный лауреат премии «Грэмми» саксофонист Уэйн Шортер (Wayne Shorter), родился 25 августа 1933 года и ушёл из жизни 89 лет спустя, 2 марта 2023 года. Этой публикацией мы начинаем цикл из нескольких текстов, посвящённых памяти одного из последних титанов золотого века джаза, кто ещё оставался в строю в XXI столетии.
15 лет назад, к 75-летию музыканта, Шортер появился на обложке бумажного «Джаз.Ру», а внутри этого номера (№16/7-2008) был большой биографический очерк, который написал Константин Волков. В 2013 г. этот очерк лёг в основу главы о Уэйне Шортере в подготовленном нашей редакцией двухтомнике «Великие люди джаза», который вышел в санкт-петербургском издательстве «Планета Музыки» и на 2023 г. переиздан уже четыре раза. И в том же 2013 году, когда Шортеру исполнялось 80, в бумажном №51(5-2013) «Джаз.Ру» выпустил главу из готовившегося в то время к изданию перевода его биографии. Увы, биография так и не вышла: издательству оказалось трудно решить вопрос очистки прав на него. В память о Шортере мы предлагаем вам несколько фрагментов, посвящённых малоизвестному у нас периоду жизни саксофониста — годам работы у барабанщика Арта Блэйки в составе «Посланцев джаза» (Art Blakey Jazz Messengers).
Книгу «Footprints: жизнь и творчество Уэйна Шортера» написала американская исследовательница Мишель Мёрсер. Русский перевод выполнила Диана Кондрашина.
Самое запоминающееся путешествие за границу Jazz Messengers совершили в Японию в январе 1961 года. Они стали первым джазовым ансамблем, приглашённым японскими промоутерами. До этого Японию посещали лишь такие музыкальные проекты, как «Джаз в филармонии» Нормана Гранца, или биг-бэнды с певицами, выступления которых спонсировал Государственный департамент США. «Посланцы джаза» представляли собой единый образ, всем видом и звучанием создающие эталон прогрессивного боп-коллектива, и японцы приняли их, как ветеранов «хипстерского» движения. В аэропорту их встречали сотни визжащих девочек в кимоно — примерно с таким же восторгом американцы будут встречать The Beatles спустя три года.
Никогда ничего подобного не видел, — рассказывал Арт Блэйки. — Когда мы впервые приехали в Японию, там в магазинах были футболки, как у Ли Моргана, пальто, как у Уэйна Шортера, и всё такое. Нас раскрутили в Японии так же, как и «битлов» в США. К тому же, думаю, мы единственные американцы, слушателем которых был император. Но здесь [в США] об этом никто и словом не обмолвился, никогда.
Обычно на гастролях музыканты сами оплачивали проживание. «Мы годами останавливались в богом забытых отелях», — рассказывал Уэйн. Японские же промоутеры обеспечили каждого из музыкантов роскошным гостиничным номером и лимузином; водители лимузинов, в белых фуражках и перчатках, обращались к своим клиентам с крайней любезностью. По дороге к концертным залам на автострадах «Посланцы» видели широкие рекламные растяжки с их лицами рядом с рекламой зубной пасты. Дома, в Америке, ансамбль обычно играл в клубах для аудитории в сотню человек, которые сидели и спокойно воспринимали музыку. В Японии же зрительные залы были забиты тысячами танцующих фанатов: они кивали в такт головами и подпевали, мыча, каждой ноте, сыгранной «Посланцами джаза». «После нашего первого концерта в зале Санкэй мы раздавали автографы до двух часов ночи, — рассказывал Уэйн. — Мы были только рады, потому что мы же приехали нести джазовую музыку, свободу джаза. Арт говорил, что Япония — наш второй дом». Энергичная игра Уэйна и Ли Моргана пользовалась особенной популярностью среди молодых японок.
28 июля 1961 года Уэйн женился на Айрин Накагами, американке японского происхождения, которая родилась в Чикаго. Когда ей было шесть лет, её с сестрой-близнецом перевезли в Делано, штат Калифорния, в лагерь для интернированных. «Она объяснила мне, почему американские японцы так много играют в настольные игры, — потому что им надо было коротать время в лагерях, — говорил Уэйн. — Она была симпатичной. Она выглядела, как японская Одри Хепбёрн. А у меня никогда не было подружки. Моя первая любовь стала моей первой женой. Мы встретились, и не успел я опомниться, как мы уже поженились». Через десять дней, 8 августа, у них родилась дочь Мияко. Сразу после её рождения Уэйн написал композицию, которую назвал «Infant Eyes» («Глаза ребёнка»). «В глазах Мияко я видел детство, видел всех, кто когда-либо был ребёнком, — признавался он. — Люди предаются воспоминаниям и позволяют прошлому одолевать настоящее, но с каждым мгновением настоящего ты перерождаешься».
СЛУШАЕМ: Wayne Shorter «Infant Eyes» (вышла на шестом сольном альбоме Уэйна Шортера «Speak No Evil» в 1966 г.)
После феерического визита в Японию «Посланцы» вернулись к прозаической стороне джазовой жизни той же весной — снова стали играть в клубах и часто «зависали» в звукозаписывающей студии. Они записали альбомы «Pisces» и «Roots and Herbs» в феврале, «The Witch Doctor» в марте и «The Freedom Rider» в мае.
На «Freedom Rider» Арт играл на барабанах так, чтобы создать эффект езды верхом, с акцентом на сильную долю, — рассказывал Уэйн. — С тех пор и сколько помню себя с Артом, он всегда был в долгах. А лейбл Blue Note кое-что заработал на таких пластинках, как «Walk on the Wild Side» Джимми Смита, или на Гранте Грине, поэтому они искали то же шаффл-звучание, к которому впоследствии Ли Морган пришёл на ''Sidewinder''.
СЛУШАЕМ: The Jazz Messengers «El Toro» (композиция Уэйна Шортера с альбома «The Freedom Rider»: запись 1961, выпуск 1964)
Уэйн вспоминал случай в студии, когда возникла попытка примирить искусство с коммерцией. «Посланцы» сыграли несколько дублей одной и той же композиции, и продюсер Альфред Лайон попросил их записать ещё один дубль с акцентами на последнюю долю.
— Ты ищешь что-то более понятное простому слушателю? — спросил Ли Морган.
— Да, не могли бы вы добавить чуть больше жира, чуть больше подливки? — уточнил Альфред Лайон, в странной манере смешивая вежливый европейский язык и джазовый жаргон.
— Он хочет сказать, сыграйте её в более коммерческом стиле, — «перевёл» фразу партнёр Альфреда, фотограф Фрэнк Вулфф.
— Ну вот, ты сдал меня! — сделал Альфред выговор Фрэнку.
Тут вмешался Арт и напомнил всем, кто руководитель записи: «Это наша территория. А вы пляшите на здоровье в аппаратной».
К тому времени «Посланцы» были достаточно сыграны и компетентны, чтобы довольствоваться определённым уровнем свободы в студии. Они валяли дурака и соединяли разные музыкальные образы ради шутки. [...]
Одарённые студенты всегда нуждаются в новых задачах, иначе их поглощает скука — то же происходило и с классом экспертов-выпускников Арта Блэйки, который располагал временем для возни и дуракаваляния в студии. Ансамбль был, без сомнения, выдающимся. Но, к сожалению, он пошёл по лёгкому пути, и каждая записанная пластинка являла собой пример стилизованной формулы хард-бопа. Иногда сложно было отличить один альбом от другого. Лейбл Blue Note просто не мог позволить себе перенасытить рынок таким количеством одновременных релизов. Некоторые из альбомов были обречены отлёживаться на полке, и «Roots and Herbs» стал одной из таких невезучих работ. Этот альбом, который увидел свет только в 1970-м, мог с таким же успехом быть подписан именем Шортера, ведь все шесть композиций были сочинены им. Это была коллекция запоминающихся мелодий: «Master Mind», «Ping Pong», «Look at the Birdie» (остроумная интерпретация темы мультфильма про Дятла Вуди). Это маленькое сокровище предвосхищало успех, который ожидал композиции Уэйна в середине и конце 1960-х.
ВИДЕО: Уэйн Шортер играет балладу «I Didn't Know What Time It Was» в составе Jazz Messengers на джаз-фестивале в Сан-Ремо, Италия, 1963. В начале видео саксофониста представляет лидер ансамбля, барабанщик Арт Блэйки.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Интересно? Ставьте лайк (значок с большим пальцем вверх) и подписывайтесь на канал, чтобы увидеть новые публикации!